Страница 80 из 96
Утром перед уроками завхоз обязательно шел в кладовку и поджидал, когда появятся ребята с бутылками и фляжками. Уровень «серебряной воды» медленно, но неуклонно поднимался в большой бутыли. И только звено Белова пока еще не слило в нее ни грамма проявителя. Шурик рассчитывал одним ударом догнать и перегнать вырвавшиеся вперед звенья. Но судьба на этот раз зло подшутила над ним.
Зашли ребята в одну фотографию, в другую, в третью — везде им отвечали одно и то же: «Нас обслуживает контора «Вторсырье». У нас с ней договор, и все отработанные химические растворы мы сдаем агенту». Когда и в четвертом фотоателье сказали то же самое, Шурик понял, что ходить по фотографиям бесполезно.
Он растерялся и в первый раз, распуская звено по домам, не смог сказать пионерам ничего обнадеживающего. Даже любимое «увидим!» не сорвалось с его языка.
Но ребята настолько привыкли к изворотливости звеньевого, что не очень огорчались.
— Придумает что-нибудь! — уверенно сказал Ромка. — Завтра придет в школу с новой идеей!..
Ромка отгадал. Шурик явился в школу в самом бодром настроении. Но эта бодрость обошлась ему дорого. Вчерашний вечер был для него мучительным испытанием. Никогда раньше он не переживал такого беспокойства. Шурику казалось, что стоит ему хотя бы один раз «провалиться», не выйти в первенькие, как от него ничего не останется. А провал стоял перед ним, неумолимый и грозный. Его нельзя было ни обойти, ни перепрыгнуть. Все планы и надежды Шурика рушились и распадались в прах. Какой там комсомол! Конечно, теперь его не примут! А ведь он мог быть первым в классе комсомольцем!.. Да и звеньевым выберут другого. И станет лучший пионерский вожак просто Шуркой Беловым — одним из сорока трех учеников класса.
Пугало и другое. Где-то внутри копошилась мыслишка, от которой Шурика бросало то в жар, то в холод. Когда он не будет звеньевым, что помешает тому же Ромке рассказать ребятам об истории с ножками, о проделке на уроке физкультуры?
В порыве отчаяния Шурик чуть не ступил на единственный правильный путь — трудный, но честный. «Район большой, фотолюбителей много, — подумал он, — можно побывать в домах, где не ходили ребята из второго и третьего звена». Но даже в эту критическую минуту привычка взяла верх над добрым намерением. Подниматься по бесконечным лестницам, собирать по граммам «серебряную воду»… Нет, это не выход! Так не догонишь другие звенья. А как?
Воды в кране — хоть отбавляй, а проявитель стоит не так уж дорого. Раствор сделать нетрудно. Правда, в нем не будет серебра, но ведь он смешается в бутыли с проявителем, принесенным другими ребятами!..
— Эх ты! Паникер! — зашипел на себя Шурик и радостно хлопнул ладошкой по лбу.
Он не раскрыл пионерам звена свою тайну.
— Сегодня вечером Ромка и еще двое приходите ко мне, — сказал он. — Бидончики захватите!..
На следующее утро в кладовую к завхозу явились три пионера из первого звена с бидонами. Завхоз крякнул от удивления, взял у Ромки бидон и начал переливать проявитель в бутыль. Жидкость бежала широкой струей и попадала мимо горлышка.
— Петр Захарович! Льется! — воскликнул Ромка. — Жалко! Это ведь серебро, а не вода.
Завхоз опустил бидон и проворчал:
— И зачем такую неудобную посуду выбрали? То ли дело другие — приходят с бутылочкой. Опрокинул ее — и ни капли мимо не прольется!
— Мы с бутылочками не возимся! — гордо ответил Ромка. — У нас масштабы другие! Принесем так принесем! Сразу заметно будет!
Продолжая ворчать, завхоз прошел в угол кладовки. Там стояла вторая бутыль с воронкой в горлышке. Туда Петр Захарович и вылил мутную жидкость из всех трех бидонов.
В тетради появилась новая запись — «Первое звено — 6», что означало шесть литров.
Каждый день пионеры из звена Белова приносили то один, то два бидона. И каждый раз завхоз выливал их содержимое в бутыль с воронкой, а бутылочки и фляжки других звеньев опрокидывал в первую бутыль, что стояла у двери кладовой.
Восьмое марта обрадовало теплой весенней погодой. Ребятам не сиделось за партами. На перемене между пятым и шестым уроками пионеры разобрали обернутые бумагой подставки. А когда прозвенел последний звонок, все ринулись вниз — в раздевалку. Через четверть часа школа опустела.
Ромка жил на соседней улице. Он примчался домой около трех часов. Отец в эту неделю работал в ночную смену, а мать до четырех часов дежурила в пункте неотложной помощи. Ромка застал отца в кухне и не удивился, увидев на нем голубой мамин передник. Отец еще вчера сказал ему по секрету:
— Я завтра сготовлю обед, а ты не задерживайся в школе — лоск в квартире наведешь.
— Понял! — ответил Ромка и спросил с хитрецой: — А как у тебя с подарком?
— А у тебя? — в свою очередь спросил отец.
— Нет! Вперед ты скажи! — возразил Ромка.
— Почему я? Начни ты — ты помоложе! — не сдавался отец.
Спорили-спорили и решили отложить смотр подарков на завтра.
Войдя в кухню, Ромка интригующе повертел в воздухе бумажным свертком. Отец усмехнулся и вынул из шкафчика свой подарок, тоже завернутый в бумагу.
Глаза у Ромки заблестели.
— Покажи!
— Сначала ты, а потом я!
И опять они не договорились. Ромка спрятал подставку под газовую плиту и схватил швабру. Генеральная уборка началась.
В пятом часу, когда донесся металлический лязг двери лифта и из коридора долетели знакомые торопливые шаги, квартира сияла чистотой, а в духовке стояли кастрюли с готовым обедом.
Отец помог матери снять пальто, Ромка подал ей домашние тапки. Это был первый подарок — внимание. Лицо матери озарилось счастливой улыбкой. Второй подарок преподнес отец — флакон духов.
— Нашей королеве! — Отец поклонился.
Потом Ромка протянул свой сверток.
Мать пощупала, понюхала бумагу, взвесила сверток на руке и спросила, заглядывая в глаза сыну:
— Это трон или корона?
— Ближе к трону! — пошутил Ромка и пояснил: — Трон для кастрюли!.. Сам делал!
Он подал матери ножницы, чтобы она разрезала бечевку.
— Подарки развязывают! — сказала мать и принялась терпеливо распутывать узелки.
Наконец бечевка упала, бумага развернулась, и новенькая приятная подставочка с фигурными ножками заблестела отшлифованной ровной поверхностью.
— Кстати ты это выдумал! — похвалил Ромку отец. — Неси на стол свое изделие — пригодится! Сейчас будем угощать нашу королеву царским обедом!
Стол накрывали отец и сын. Мать сидела на своем обычном месте и с ласковой улыбкой наблюдала за их неумелыми руками. Но вот сервировка закончилась. Отец открыл духовку и вытащил оттуда кастрюлю с наваристыми щами. Кастрюля удобно встала на подставку в центре стола. Ромка подал поварешку. Отец снял крышку. И тут что-то хрупнуло, как орех под каблуком, кастрюля накренилась и заскользила с подставки в сторону Ромки. Мать ахнула, ухватилась голыми руками за край горячей кастрюли и удержала ее.
А потом… Потом матери мазали мылом ошпаренные пальцы. Было очень больно. Но еще больнее было Ромке.
Проводив родителей в Дом культуры на торжественный вечер, посвященный Восьмому марта, Шурик лег на диван, потянулся к книжной полке, вытащил брошюру и стал читать Устав ВЛКСМ. Резкий звонок в передней заставил его вздрогнуть. «Это еще кто?» — подумал он и нехотя пошел открывать. На площадке стоял Ромка.
— Ты… один? — спросил он, странно кривя губы.
— Оди-ин! — удивился Шурик. — А что?
— Так просто!.. Поговорить по душам надо… Без свидетелей!
Он переступил через порог, с треском захлопнул за собой дверь, вытянул вперед руку с подставкой, перевернул ее кверху ножками. Шурик увидел, что одной ножки недостает. Вместо нее торчал покривившийся на сторону винт.
— Узнаешь? — крикнул Ромка. — Это подставка!.. Та-а подставка!
Ромкина рука взлетела вместе с подставкой и опустилась на прилизанную голову Шурика… Еще раз и еще…
— Это тебе за ножку! — выкрикивал Ромка. — Это за твою идею! Это за мою маму!..