Страница 21 из 27
- А волков здесь нет?
- Есть,- она рассмеялась, - но они сейчас спят.
- Волки? Спят ночью? - я попытался подняться, но по-прежнему не чувствовал ног.
- Это наваждение, подожди. – Она достала из кармана что-то, похожее на пыль и сдула её с ладошки прямо мне в лицо. Я чихнул, ноги тут же обрели былую чувствительность. Я даже не удивился:
- Ты моя волшебница. Смотри, что я нашел, - я потянулся, было, к замку сундука.
- Стой! Стой, - она отвела мою руку.- Помнишь, я говорила, что на кладе заклятье.
- Какое?
- Нечисть просто так клад не отдаст. Смотри:
Ксана сорвала лист дуба и дотронулась до замка на сундуке. Лист съежился, словно его ошпарили кислотой.
- То же самое было бы с твоей рукой.
- Но ведь я брал сундук за ручки и вытащил его из ямы!
- И у тебя отнялись ноги . Каждая часть сундука заклята – а заклятье надо снимать, иначе…
- Да. Ты действительно вовремя! Опоздай ты на пару минут и быть мне парализованным и безруким,- я рассмеялся.
- Надо вылить на замок святой воды и прочитать молитву. – Она с очень серьезным видом, быстро плеснула на замок воду из пузырька, который вынула из кармана. Вода зашипела, Ксана быстро-быстро зашептала:
- Господь впереди, божья матерь позади, ангелы по бокам…
Слова заговора сливались с шелестом листвы. Замок звякнул и открылся сам собой. Мне тут же расхотелось смеяться, косясь на Ксану, я протянул руку и откинул крышку. В лучах лунного света переливались драгоценные камни, тускнели монеты, белела нитка жемчуга.
- Стой, не трогай! – Ксана подошла, и, обернув мешковиной боковую ручку сундука, ссыпала верхнюю часть драгоценностей назад, в яму.
- На этой части клада обычно всегда проклятие.
- Сколько условностей
- Они спасают жизнь. Нам ведь не клад нужен, правда.
- Ну, я бы не отказался…
- Вот он.- Она достала со дна сундука огромный, размером с кулак рубин. Даже в темноте было видно, как он переливается, играя гранями в лунном свете.
- Яйцо птицы Алконост.
- Легенда называет его именно так.
- Первая удача. Пойдем, - я обнял ее и поцеловал в висок.- Скоро рассветет, нам нужно выйти к заимке досветла.
***
И снова я сидел, наблюдая за тоненькой струйкой воска, выливавшейся в плошку с водой. На этот раз из воска вышло что-то вроде изображения избы, которая вся была испещрена узорами мелких капелек. И пока я любовался редким рубином, который и впрямь был похож на большое куриное яйцо, Ксана читала эту абракадабру как книгу.
- У Ратиши была любовь великая – Любава. Человек он был лихой, жениться не стал, да только сердце свое из груди вырвать не мог. Любава его привечала, а в худой день, бывало, и от княжьих людей прятала в погребе. Вот в ее избе-то, в погребе, второй камень и спрятан.
- А где эта изба?
- Ох, и глуп ты бываешь, барин мой дорогой! – Ксана покачала головой,- за столько веков, какая ж изба уцелеет!
- Так как же нам найти то место! - Я обиделся на «глупого» но виду не подал.
- Камень сам нам укажет, где он. Да только тут дело посерьезнее будет.
- В каком смысле?
- А в том, что не сундук это с золотом, а поклажа под зарок.
- Это мне совершенно ничего не говорит.
- Лихие люди такую поклажу делали, когда угроза их жизни была. Закопают неглубоко свою вещь – когда серьгу из уха, а когда и крест нательный, а рядом сокровище кладут. Кладут не с тем, чтобы забрать обратно, а с тем, чтобы не нашел никто. Покуда цела поклажа, – не сможет человеку никто вреда причинить.
- Вроде оберега?
- Так и есть. Верней Любавы у него никого не было. Она не предавала, берегла его, как могла, вот он у нее в подполе и спрятал поклажу и зарок дал – какой, того я не ведаю. А только кончился тот зарок, в тот момент как не стало Ратиши. Теперь клад вроде как бродить будет, пока его не обнаружат.
- А почему его раньше никто не нашел? Или может, нашел?
- Легенду, конечно, всяк в деревне знает, да только до того ли людям. Они и забыли про нее уже. Видно никому до тех камней дела не было.
- А если бы кто-то из деревенских нашел?
- Не оберешься мороки, Данила Алексеевич, - у крепостного кто камень купит в деревне – да никто! В город без разрешения хозяев не сунешься, а коли и попадешь, так нарвешься на прохвоста, или в участок сдадут. Нет. Наши крестьяне не станут этим промышлять - найдут, так все равно барину отдавать. Не станут они. Камень на месте, я чувствую. Завтра с раннего утра и начнем поиски. Ложись спать!
- Опять один! Ну, уж дудки! - Я подхватил ворожею на руки и понес в спальню. Она, слегка, для вида, сопротивлялась, но я всегда знал, что нужно сделать с женщиной, чтобы сопротивление не было таким уж активным. Эту ночь я не намерен был отпускать её от себя. Она покорно лежала рядом, положив свою голову мне на грудь:
- Мне надо уйти ненадолго.
- Я не отпущу тебя. Ты сама понимаешь, как мало у нас времени. Найдем эти камни, отыщем ключ и все - я тебя больше никогда не увижу! - я сжал её в объятиях, хотелось плакать.
- Не надо, милый барин, - она провела рукой по моим волосам и сделала пасс перед глазами:
- Спи!
И я уснул. Тут же без возражений. Проснувшись глубокой ночью, я нащупал только пустую постель рядом. Она опять меня провела! Ответила на мой порыв, одарила своей любовью и исчезла. Видимо такова судьба всех мужчин, у которых возлюбленная – колдунья. До рассвета я не мог сомкнуть глаз.
***
Я был рассержен на Ксану за ее побег, но беспрекословно выполнил все, что она велела: собрал мужиков, велел запрячь две телеги, запасся свечами, факелами, огнивом, мешками, веревками. Усевшись рядом с Ксаной на одну из телег, я обиженно и вопросительно посмотрел на нее.
- Не сердись, барин, я ведь не все могу тебе рассказать. Кое-что должно быть скрыто от твоих глаз.
- Ты носишь моего ребенка. Ты должна заботиться и о нем и о себе, по крайней мере, не по лесу ночью бегать, а спать в теплой постели под охраной надежного мужчины. - Я невольно улыбнулся от такого самохвальства.
- Поедем за село - там за полем нераспаханная равнина. Давным-давно там была деревня, только она сгорела от лесного пожара. Вся дотла выгорела. На пепелище тогда ничего не стали строить – построили здесь, да за рекой. Место большое, называют у нас его Пожарищами, но до вечера найдем, что ищем.
Мужики заволновались:
- Барин, что делать надо?
- Слушайте, что Ксана скажет.
Как заправский генерал она выстроила телеги друг подле друга и велела идти парой по равнине, а дойдя до пролеска развернуться обратно - словно бы поле пахали и так до конца её. Мужики смотрели на нее как на сумасшедшую. На нее, потом на меня. Поколебавшись, я кивнул им. Ксана вновь запрыгнула ко мне на телегу, и мы тронулись бороздить пустошь.
- Скажи мне, - я взял ее озябшие руки в свои и пытался отогреть их. – Скажи, куда ты все время пропадаешь?
- Я - дочь этого леса. Я служу ему, а он – мне. Мне нужно каждый день быть у Колыбели, чтобы не пропустить…- она замялась.
- Что не пропустить,- я откинул с её лба непослушный темный локон,- что, Ксана?
- Когда наступит момент. Скоро первый снег. Мы должны успеть. Колыбель подскажет…она может открыться для постороннего человека только однажды. Мне надо все для этого сделать. Иначе ты не сможешь уйти.
- Читаешь там свои заклинания и танцуешь у водопада?- я улыбнулся с горечью.- Лучше побудь со мной, нам так мало осталось вместе, вдвоем…
- Мне нужно готовить отвары и …многое надо успеть, понимаешь! Обещай мне, что не станешь больше меня удерживать силой. Я все равно уйду. Я буду возвращаться сразу как смогу, правда!
- Обещаю,- я выдавил из себя это слово, вовсе не будучи уверенным в том, что сдержу свое обещание. Словно услышав мои мысли, Ксана с улыбкой, слегка наклонив голову, заглянула в мои глаза: