Страница 25 из 27
Он щелкнул зажигалкой, но не прикурил, а держал ее в руке и вспоминал:
— Пару месяцев назад была небольшая драчка в ресторане «Русь»: молодой человек вступился за свою невесту, к которой пристал какой-то посетитель.
Шварц положил на стол зажигалку, вынул изо рта сигарету и подошел к стеллажам, на которых стояли разноцветные папки. Достал одну из них и положил на стол.
— У меня все по старинке, — произнес он и, открыв папку, начал листать подборку, беззвучно шевеля губами.
Наконец он нашел нужную бумагу и, вынув ее, стал читать заметку вслух:
— Третьего августа тысяча девятьсот девяносто девятого года в ресторане «Русь», защищая свою невесту Дину Аркадьевну Д., господин Петров… — он остановился и поднял на меня глаза, потом продолжил:
— ..господин Петров Валерий Александрович… Похоже, что это сын погибшего помощника, — вставил он, — Петров Валерий Александрович нанес телесные повреждения господину Шадрину… Ну, дальше неинтересно, — остановился Шварц и наконец закурил.
— Вот это номер, — произнесла я, — выходит, невеста сына была любовницей папаши? Вот тебе и примерный семьянин. Это про нее сказала Ольга Юрьевна, что эта женщина обладает такой властью над мужчинами… Да, она именно так и сказала: во множественном числе. Значит, она знала и про мужа.
— Ты что, и с Петровой уже успела пообщаться? — удивился Шварц.
— Да, но она тоже не терялась, а крутила роман с Теодором Георгиевичем.
— Это она сама тебе сказала?
— Нет, просто я увидела у нее на мизинчике колечко, которое принадлежало раньше жене Теодора Георгиевича. Только он мог ей его подарить. А это значит, что они — любовники и, вполне возможно, Супрун имеет непосредственное отношение к смерти Петрова. Супруну была на руку смерть Петрова, в результате этого он занял место Петрова в бизнесе и, может быть, претендовал на его место на супружеском ложе.
— Иногда я жалею, что ты не работаешь у меня в штате, — с улыбкой посмотрел на меня Шварц. — Так ты говоришь, тебя интересует «ЮНК-Ойл»? Что-то конкретное?
— Меня интересует продажа нефтепродуктов за границу.
— Эк куда тебя занесло, — лицо Шварца помрачнело. — Это очень серьезно, девочка. Ты даже сама себе не представляешь, насколько это серьезно.
— Ладно, Юлий Моисеевич, не томите, вы же знаете, я упрямая, как сто ослов. Все равно не испугаете.
Он кинул короткий взгляд на Самаркина.
— Это свой человек, Юлий Моисеевич, — успокоила я его.
— Ну хорошо, только…
— ..вы мне ничего не говорили, — закончила я за него.
— Не в этом дело, — он снова встал и снял с полки другую папку, — мне известна вся схема продажи нефтепродуктов, но нет ни одного документа, подтверждающего это. Я бы и сам давно вывел их на чистую воду, но… — он со вздохом опустился в свое кресло, — без документов не могу ничего опубликовать.
— Мне не нужны документы.
— Ты, может быть, знаешь, — закурив новую сигарету, начал Шварц, — что продажа нефтепродуктов за рубеж, согласно инструкции Государственной налоговой службы, не облагается налогом на добавленную стоимость, не берутся акцизные сборы и железнодорожный тариф, но эти льготы не распространяются на страны СНГ.
Так вот, «ЮНК-Ойл» приобретает в огромном количестве нефтепродукты якобы для их дальнейшей реализации за рубежом и продает их своим же компаниям, зарегистрированным в офшорных зонах. Далее оформляются липовые документы о том, что нефтепродукты отправляются для продажи в Румынию, Венгрию, Турцию транзитом через Белоруссию, Украину или Молдавию. В тот момент, когда нефть находится на территории, скажем, Украины, вдруг появляются бумаги, предписывающие переадресовать данный товар покупателю на Украине. Таким образом, участники этого мошенничества умудряются продавать нефтепродукты в страны СНГ, не платя практически никаких налогов. Соответственно, прибыль увеличивается на сумму украденного налога и оседает на западных счетах.
— Как вы это узнали? — не удержалась я от вопроса.
— У меня есть друзья на таможне, в органах, в администрации… — Шварц сделал неопределенный жест, — кое-где еще.
— И что же, в администрации об этом знают?
— В этом-то вся загвоздка.
— стукнул Шварц кулаком по столу. — Администрация знает и закрывает на это глаза, потому что Корниенко финансирует избирательную кампанию губернатора, а губернатор, в свою очередь, закрывает глаза на махинации Корниенко. Да и не так-то просто схватить его за руку — все операции проходят через дочернюю компанию «ЮНК-Ойл», где директором был Петров. Если, конечно, губернатор захочет, то найдутся и документы, и доказательства, но пока, видимо, ему выгодно такое положение дел.
— Юлий Моисеевич, я все поняла, — закричала я, — это Корниенко убил Петрова.
— Ты хочешь сказать, — Шварц внимательно посмотрел на меня, — что Юрий Назарович, грубо говоря, замел следы. Нет директора — не с кого и спрашивать?
— Вот именно, — поддержала я его, — ему нужно было обезопасить себя на время избирательной кампании. Ведь губернатор мог включить в действие все свои силы, если бы почувствовал, что у Корниенко есть шансы на победу. А так — все шито-крыто, да еще и рейтинг поднялся — не подкопаешься.
— Очень похоже на правду, — произнес Юлий Моисеевич, — если ты права, то остается только добыть доказательства виновности Корниенко в убийстве Петрова.
— Да, — протянула я, — начать и кончить.
— Ты, кажется, говорила, — встрял Самаркин, — что Корниенко в день исчезновения Петрова ушел из штаба только через час после своего помощника.
— Ну и что? — возразила я. — Мне кажется, что здесь не обошлось без той блондинки, на которую ты положил глаз в офисе Корниенко, — Дины Дашкевич.
— Ничего я не положил на эту Дашкевич, — обиделся Самаркин, — просто она так неожиданно появилась.
— Ладно, разберемся, — продолжила я, обратившись к Шварцу. — Скорее всего Дина по просьбе Корниенко, на которого она переключилась после Петрова, потому что Юрию Назаровичу в случае победы на выборах светила московская прописка, завлекла своего бывшего любовника на дачу, где подъехавший позже Корниенко его и застрелил.
— А как же они избавились от трупа? — снова вклинился Самаркин.
— Дальше могло быть так, — продолжил мое рассуждение Шварц. — Они погрузили труп в машину Юрия Назаровича, а Дина села за руль петровской «Волги». Они доехали до оврага, Дина вышла из «Волги», а Корниенко толкнул ее под уклон. «Волгу», конечно, а не Дину, — с хитрой улыбкой пояснил он, — потом они, чтобы еще больше запутать следы отъехали в другое место и там выбросили труп Петрова.
— Мне только кажется, — произнесла я, что Корниенко должен был убить и Дину она ведь очень опасный свидетель.
— Не забывай, Оля, — Шварц закурил очередную сигарету, — что Дашкевич, после того как пригласила Петрова на дачу, стала не просто свидетелем, а соучастником Корниенко. Ведь если бы все раскрылось и Юрий Назарович оказался бы за решеткой, она тоже не осталась бы на свободе. И хотя ей как соучастнице дали бы гораздо меньший срок, но согласись, сидеть в тюрьме на нарах или в московской квартире в престижном районе — две большие разницы.
— Да уж, не поспоришь. — Я тоже достала сигарету и закурила.
Некурящий Самаркин, задымляемый с двух сторон, брезгливо поводил носом.
— Надо сообщить в милицию, — сказал он, — а то Корниенко еще кого-нибудь замочит. Ведь наверняка это он подослал головорезов, которые вчера напали на тебя, когда почувствовал, что ты начинаешь приближаться к нему.
— Сообщить, — передразнила его я, — и что мы можем сказать в милиции?
— Ну, что Корниенко — убийца.
— Знаешь, как на тебя там посмотрят? — насмешливо спросила я. — А если представим себе, гипотетическую ситуацию, что Юрия Назаровича арестуют и вмешается Федор Дмитриевич, побоявшись, что Корниенко не будет молчать о финансировании его предвыборной кампании, то дело вообще спустят на тормозах.
— Ну и что же ты предлагаешь? — вопросил Самаркин.