Греховная услада

Я прикоснулась рукой к его плечу:

— Нам нужно двигаться.

Он согласно кивнул и оттолкнулся от стены.

— Вверх, а не вниз.

— На крышу? — Страх растекся по желудку от одной этой мысли. — Не загоним ли мы себя в ловушку?

Миша покачал головой и потер рукой живот, передернувшись от боли.

— Нет. Очевидно, он в курсе об этом пути отступления, и будет ожидать, что мы направимся вниз.

— Но что нас ждет на крыше и почему бы ему не подкараулить нас там?

— Соседнее здание по соседству подвергается реконструкции и за последнюю неделю в его торцовой стене пробили огромные дыры, готовя проемы для окон. С крыши мы сможем спрыгнуть в один из проемов, а оттуда выбраться наружу. Подобного он не ожидает.

Потому что нормальным людям такое даже на ум не придет. И людям, которые боятся высоты, разумеется, тоже. Я облизала внезапно пересохшие губы.

— А не далековато для прыжка?

Он покачал головой. Его вид становился все более болезненным. И ничего удивительного, учитывая то кровавое месиво, в которое превратилось его лицо. Должно быть, ему было чертовски больно говорить.

— Для волка не очень.

О Господи…Я сделала медленный выдох, и собрала все свое мужество. Лучше уж столкнуться с излюбленным страхом, чем с еще одним проклятым пауком. Кроме того, я сомневалась, что Миша, которому становилось все хуже, будет полезен в схватке.

— Хочешь пойти первым?

Он кивнул и шаткой походкой пошел впереди меня. Ухватившись за металлические перила, Миша начал затаскивать себя на бетонные ступени. Наши шаги раздавались эхом в тишине, и мне оставалось только надеяться, что те, кто поджидают нас внизу, заслышав шаги, посчитают, что мы спускаемся к ним, а не удаляемся в другом направлении.

До крыши было лишь десть пролетов, но мне показалось все сто. К тому времени, когда мы достигли металлической двери, мы обливались потом и дрожали — в Мишином случае от изнеможения, в моем — от напряжения и страха.

Миша приложил окровавленные пальцы к кнопке и нажал. Замки щелкнули, но я не позволила ему открыть дверь.

— Дай я пройду первой. Я в лучшей форме.

Он кивнул и отступил назад, по-прежнему держась рукой за живот; казалось, болезненная гримаса намертво застыла на его искалеченном лице.

Глубоко вздохнув, я медленно и осторожно приоткрыла дверь. В ночи не было никакого движения, за исключением порывов прохладного ветра. Где-то справа от меня слышался металлический скрип, а слева — монотонный гул трафика, тихий смех и бормотание проходящих мимо людей. Откуда-то издалека доносился раскатистый грохот рок-музыки.

Переключившись на инфракрасное зрение, я открыла дверь шире и вышла на крышу. Моему взору не открылось ни единого всплеска теплового излучения тел, хотя если пауки добрались до крыши, я бы в любом случае их не увидела.

Ночной бриз развевал мои волосы. Неожиданно я в полной мере осознала открывшееся передо мной пространство и ночь, и ощущение высоты захлестнуло меня. На коже выступил холодный пот, желудок скрутило. Я закрыла глаза и тяжело сглотнула.

Я справлюсь.

Я действительно справлюсь.

Вернувшись к нормальному зрению, я взглянула на Мишу. Он обливался потом и дрожал от боли. Болевой шок, или что-то другое? Я не знала, но было ясно, что нужно доставить его в больницу и чем быстрее, тем лучше.

— Думаю, здесь безопасно.

Он кивнул и прошел мимо меня, направляясь налево от двери. Над нами маячило здание, его каркас демонстрировал огромные бреши, усеивающие торцовую стену.

По Мишиному телу скользнула дымка, предвещающая превращение, и вот он уже в волчьей форме подбегает к выступу и прыгает в ближайшую брешь. Я смотрела, как он неудачно приземлился на другой стороне: его туловище наполовину свесилось с края, задние лапы царапали шершавый кирпич, в попытке забраться внутрь. Мое сердце застряло где-то в горле, и в течение нескольких секунд я даже не могла дышать — настолько велик был мой страх за него. Затем он благополучно забрался внутрь и наступил мой черед.

О, Боже, Боже…

Я снова облизала губы, не отрывая взгляда от здания напротив. Это всего лишь небольшой прыжок. Крошечный прыжок. Мелочь по сравнению с некоторыми прыжками, которое я совершала в прошлом.

Я призвала своего волка, почувствовала, как дымка энергии заструилась вокруг моего тела.

Но не смогла заставить свои лапы двигаться вперед. Казалось, лапы приросли к бетону, удерживая меня на месте.

Затем я услышала это.

Царапанье крошечных лапок о бетон.

Пауки нашли путь на лестничную шахту. Либо прыжок, либо пауки, которых мне с лихвой хватило за сегодняшний день.

Втянув носом воздух, я побежала через крышу с такой скоростью, какую только могут развить четыре лапы. Не думая, не глядя, просто пустилась вскачь.

Мой прыжок вышел затяжным и высоким, ощущение ветра врезающегося в мое тело и осознание того, что я могу упасть и разбиться с большой высоты — вселяло ужас. От страха скрутило желудок и легкие, и неожиданно стало невозможно дышать.

Затем мои когти клацнули о бетон, и я оказалась в безопасности. Я вновь вернулась в человеческую форму. В течение нескольких секунд я не могла пошевелиться, лишь обливалась потом, дрожала и ловила ртом воздух.

Но мысль, что пауки каким-то образом смогут распылить себя через провал, заставила меня двигаться. Я встала и огляделась в поисках Миши. Он направлялся к лестнице и почти дошел до середины ремонтируемого помещения.

— Миша, подожди.

Он остановился. Я догнала его. Воздух окрасил запах крови, пота и страха, а когда его взгляд встретился с моим, я увидела, что в глубине его серебристых глаз затаился неподдельный ужас. У меня все оборвалось внутри. Что-то было не так. Случилось что-то очень плохое.

— Чувствую себя дерьмово, — прохрипел он.

— Поэтому ты и выглядишь дерьмово. — Я подхватила его за талию, и полуподдерживая повела вперед. — Моя машина стоит через дорогу. Ты будешь в порядке, как только я доставлю тебя в больницу.

Он закашлялся, из его рта хлынула жидкость. Жидкость, которая была кровавой. Боже, у него повреждение внутренних органов.

— Держись, Миша, — пробормотала я, почти таща его и чуть ли не бегом направляясь к лестнице. — Просто держись.

— Ты была права, — произнес он голосом настолько тихим, что его едва было слышно за звуком наших шагов. — Он нашел слабое место в моей норе.

— Но он не убил нас и это плюс.

— Я бы не был так уверен в этом. — Сказав это, он споткнулся и увлек нас обоих на пол.

Я охнула, почувствовав, как боль от падения разносится по всему телу от коленей до головы. Миша перевернулся на спину, его лицо исказилось, а руки схватились за живот.

— Боже, — выдавил он скрежещущим голосом от претерпеваемой боли. — Такое чувство, что меня сжирают изнутри… — он мучительно закашлялся, капли крови, воды и чего-то еще, выглядящего как крупинки плоти, хлынули из его рта.

В этот момент я вспомнила то существо на его лице. Вспомнила, как мне показалось, что паук вдвое уменьшился в размерах, чем был изначально.

Меня охватил ужас, он начал разрастаться во мне, пока мой желудок не подступил к горлу.

Мишу пожиралиизнутри. Когда тот паук заскочил ему на лицо, он не только вгрызся в его плоть, но и излил в него какую-то часть себя. И теперь, где-то в глубине Мишиного тела, в перестроенном состоянии паук продолжал свое кровавое дело.

Миша поймал мою руку и, притянув к своим изувеченным губам, прижался в поцелуе к кончикам пальцев. В поцелуе, которого я на самом деле не почувствовала.

— Покончи с этим, Райли. Если ты хоть что-то испытываешь… — он снова захлебнулся кашлем, который на этот раз сопровождался большим количеством жидкости.

Я вздрогнула, к горлу подступила желчь, желание ринуться в бой боролось с желанием кричать, рвать и метать от бессильной ярости против козней судьбы.

— Покончи с этим, Райли, — призывал он. — Пожалуйста.