Тихий омут

— Я принесу еду сюда и сделаю чай, — Кирилл пододвинул ко мне столик и ушел на кухню. Вернулся он с тарелкой жареного мяса в котором изредка виднелась картошка.

— Мое фирменно блюдо. Готовлю только на большие праздники, — доверительно сообщил Кирилл и пошел за чаем.

Я получила огромную кружку со словами:

— Три ложки меда. Выпьешь — еще сделаю.

Наконец он сел прямо на пол у столика. Мне вдруг показалось что он очень нервничает и захотелось как-то его успокоить.

— Я в порядке, — голос превратился в жуткое сипение. Как такое могло произойти всего за несколько часов?

— Хорошо, — кивнул Кирилл — у тебя точно ангина. Я только что вызвал врача, он будет через час.

И опять замолчал. Я принялась за 'фирменное блюдо'. Слишком много мяса и специй, хорошо что хоть горячее, легко глотать. Кирилл уставился в пол, его явно что-то волновало. Наконец он решился.

— Я хочу тебя спросить, — он сцепил руки в замок и наконец посмотрел на меня. — Если я прав, просто кивай, хорошо?

Я быстро кивнула. Вероятно мне повезло, что не могу говорить, не представляю, что именно сейчас ему сказать.

— Ты… с тобой что-то случилось в тот понедельник? — спросил Кирилл.

Киваю.

— Что-то необычное? Не так как всегда? — уточнил он.

Задумчиво киваю.

— Наверно это я сработал как катализатор, — пробормотал он. — Тебя что-то напугало?

Киваю и отвожу глаза. Не хочется вспоминать.

— Ты поэтому решила со мной расстаться? Боялась за меня? — задает он последний вопрос и замирает.

С усилием киваю.

И внезапно оказываюсь в его объятиях. Сейчас у него совсем другое лицо — он жутко доволен. Как и я. Легко улыбаясь, Кирилл целует меня в лоб и мы молча сидим, бесконечно долго. Он тихо говорит мне на ухо:

— Никогда не думал, что найду человеческого детеныша, выросшего в чужой стае. Мне так жаль! Что же теперь с тобой делать? Хотя нет, это-то как раз понятно, жить теперь тебе придется в моей стае, так что вопросы у меня другие. Что можно сделать, чтобы переход прошел как можно безболезненней и о чем рассказать в первую очередь? О чем-нибудь общем, наверное. Ты уже поняла, что никогда не будешь такой, как все? Ты никогда не сможешь жить как обычные люди. К примеру, теперь у тебя совсем другой календарь — в нем нет времен года и праздничных дат, он весь состоит только из лунных месяцев, а единственный твой праздник раз и навсегда — полнолуние. Тебе страшно?

Он замолкает и немного испугано смотрит на меня, а я задумываюсь на минуту. Страшно ли мне? Нет, не сейчас, когда он рядом. Пожалуй, если бы пришлось выбирать, я бы не задумываясь пережила все это еще раз, если в результате он со мной. Поэтому просто прижимаюсь к нему с довольной улыбкой, ответ весьма понятный.

— Это здорово, — отзывается Кирилл.

Некоторое время я обдумываю его слова и выводы мои не очень утешительны — страха нет, но неизвестность и необычность происходящего еще надо как-то осознать и принять, сейчас это неподъемная для меня ноша.

Как будто пытаясь отвлечь меня, Кирилл начинает что-то рассказывать.

— Ну ты нам, конечно, устроила! Мы с дядей всю голову поломали, думали что же это такое — пришла ведьма и хочет работать. Зачем? Что ей надо? Ты же могла просто прийти и сказать что тебе нужны деньги, или чья-нибудь кампания, или в Африку слонов смотреть и он бы все сделал. Но работу… о таком мы еще не слышали, — Кирилл смеется, а увидев мои удивленные глаза только и спрашивает, — Что?

— Если бы сказала, что мне нужны деньги, он бы мне их просто дал? — с трудом уточняю я. Заодно выясняю, что могу говорить почти слышным шепотом и это звучит не так страшно, как хрипы.

— Конечно, — пожимает плечами Кирилл. — Только не говори больше ничего, горло будет болеть. Так вот, не станет же ведьма заниматься такими прозаическими вещами, как зарабатывание на жизнь. Если у нее нет партнера, то ей любой из нас поможет, во-первых это не проблема, мы всегда этим занимались, а во-вторых лучше не отказывать, она все равно своего добьется, только неизвестно, что при этом натворит.

Та-ак, не успела переварить одно, так теперь еще и другое!

— Так что тебе совсем не обязательно работать, — пожимает он плечами. — Тем более у тебя теперь есть я.

Пока мне сложно обо всем этом думать, но так сразу изменится я точно не могу. Бросить работу и приходить к Борису Сергеевичу как к себе домой, перечисляя все свои потребности и капризы — нет, я не смогу. Впрочем, Кирилл не настаивает, просто молчит, довольно улыбаясь — он меня все-таки отвлек.

Потом немного отодвигается.

— Кстати, — в его глазах горит озорной огонь. — Тогда… Ты шла ко мне? — весело спрашивает он, его брови в ожидании поднимаются вверх.

Я чувствую в вопросе подвох, но все равно киваю. Он хохочет в полный голос, как будто я сказала что-то неприличное, но очень приятное. Он снова меня обнимает, но тут я отстраняюсь. Я хочу знать, что его так развеселило. Он читает в моих глазах вопрос.

— Это просто замечательно, — говорит мне тихо-тихо и тянется чтобы поцеловать, но замирает со смущенной улыбкой. Мое горло явно не располагает к поцелуям, поэтому он просто прижимается лицом к моим волосам.

Когда врач осмотрел мое горло, он только головой покачал.

— Холодное что-ли пили? — спрашивает себе под нос.

— Промокла под дождем, — радостным тоном сообщает Кирилл. Он стоит у стены и разговаривает с врачом вместо меня.

— Постельный режим, и эти лекарства принимать как написано, — врач протягивает листок мне, но я вижу как его одолевает сомнение, так что он разворачивается и отдает рецепт Кириллу. Уходя, кивает мне на прощание.

— Мама, — шепчу я Кириллу, когда он возвращается.

— Хочешь домой? — с интересом спрашивает, и я опустив глаза качаю головой. Нет, не хочу. Но надо. Я ушла когда она спала, а уже почти вечер. Мама будет волноваться.

Кирилл мнется:

— Я… эээ отвел ей глаза. Она уверена, ты в командировке. — Увидев мое ошарашенное лицо, быстро добавляет. — Извини, сглупил, не знал что делать. Ты была без сознания и ничем мне не помогала. Так что ты… уехала на три дня.

Я с сомнением смотрю на него в упор.

— Правда, правда — повторяет Кирилл. — можем все переиграть, если хочешь болеть дома.

Нет, мне не хочется домой. За то время, пока Кирилла не было рядом я много пропустила и сейчас мне нужен только он. Поняв, что победа за ним, Кирилл идет на кухню и возвращается с очередной кружкой чая.

— С лимоном — радостно сообщает.

Сил пить чай не у меня нет. Кирилл поднимает меня с дивана, чтобы его разложить, хотя он итак большой. Я пытаюсь ему это сказать.

— Будет еще удобнее, — не сдается Кирилл, а потом проказливо смотрит на меня. — Или ты хочешь спать в спальне?

Поспешно опускаю голову, отрицательно качая головой и чувствую, что краснею.

Он спокойно продолжает. Потом приносит мне целую кучу одеял, на которые я смотрю с большим сомнением — на улице жара.

Выкрутится не удается, с трудом настаиваю что хватит одного одеяла, в которое он меня закутывает до самого носа, и садиться рядом на пол.

Тут, хотя горло нещадно дерет невидимыми когтями, я все-таки спрашиваю о нашей первой встрече, теперь самое время.

— Почему ты думал что я… старая?

Кириллу, кажется, немного неловко, но он отвечает.

— Ну, судя по рассказу дяди ты, во-первых, вела себя престранно, ничего не объясняя и, во-вторых, вокруг тебя было слишком много силы. Только очень взрослые и опытные ведьмы совершенно с нами не считаются и настолько сильны. Про твой возраст дядя не упоминал, поэтому когда вместо сумасбродной бабки я увидел тебя… я очень удивился.

— А что ты подумал? — спрашиваю. — Наверно, что я вдвойне сумасбродная?

Кирилл несколько секунд молчит, а потом мягко отвечает:

— Я подумал, что ты самая красивая.

После таких слов сложно еще что-то говорить, и я молча ему улыбаюсь.

Некоторое время Кирилл наблюдает за мной с каким-то странным удовольствием, как будто нашел что-то ценное и изучает, но постепенно его лицо становиться напряженней. Он вдруг хмуриться и спрашивает: