Война за корону

— Тебе следовало бы быть мне благодарным, — сердито сказала она Илье.

— Тебе следовало бы не указывать мне, что делать. Или ты лезешь только затем, чтоб я тебя потом поблагодарил?

— Майка шибана, да при чём тут это?! Если бы ты испытывал хоть какую-то благодарность ко мне, помог бы мне справиться с этими болванами. Работы невпроворот, ещё занятия, мне одной не справиться. А они дурака валяют, глупав…

— Ты же собиралась больше никогда не заниматься общей успеваемостью.

— Плевать мне на общую успеваемость! У нас война, между прочим, идёт. А ты заметил, чему нас учат последнее время? Тому самому, что нужно для борьбы! А значит, если мы хотим выжить, мы и сами должны усердно учиться (но тут к тебе претензий нет, ты молодец), и других заставлять…

— Опять заставлять?

— Да иначе нам всем тут крышка, неужели ты не понимаешь?!! Ние всички позатихвам!

— А по-русски?

— Ты что, не понимаешь, что мы все должны трудиться, чтоб не передохнуть? Какво да правя?

— Я тебя не понимаю.

Искра захлебнулась воздухом и, чтобы прийти в себя, несколько раз глубоко вздохнула.

— Да, извини. Короче, надо что-то делать. И с этими лодырями в первую очередь. У тебя есть идеи — как?

— А ты помнишь о том, что мы тоже всего лишь ученики? — мягко, и тем самым подчёркивая ехидство, полюбопытствовал Илья. — Этим учителя должны заниматься.

— Если всё сваливать на учителей, то когда им всё успеть? Мы должны им помогать!

— Вот прикинь, я сейчас пойду пинать народ трудиться и учиться. Как они отреагируют?

Девушка надула губы и смерила одноклассника высокомерным взглядом.

— Трусишь, значит. Боишься, что тебе морду начистят. И ради этого готов рискнуть всем, кроме того, и их же жизнями! Ведь те парни, которые сейчас филонят, потом из-за своего филонства могут легко сложиться! Это уже не шутки и не ерунда вроде диплома…

— Что с тобой стряслось, Искра?! Диплом уже стал ерундой.

— Ну так это по сравнению с жизнью.

— То есть ты мне сейчас хочешь сказать всё то же самое, что и Серёга тогда вывалил? — Илья уже кипел, но пока держал себя в руках. — Что я трус, за других прячусь, лишь бы отгородиться от проблемы?

— Нет. Ты просто не желаешь брать на себя ответственность, при этом преимущества твоего положения тебе ведь нравятся, не так ли?

— Это я не хочу брать ответственность?! А кто каждый раз во время налёта рядом с директором стоит? Что, думаешь, там безопаснее, чем в других местах школы?

— Я не говорю, что безопасно, — тон голоса девушки стал более миролюбивым. — Но ведь надо не только свою работу выполнять, но и об общественном думать. Победа, знаешь ли, куётся не только на крыше рядом с директором во время налётов.

— И много ты знаешь о войне и о том, что где куётся?

— А разве трудно сообразить?

— Слушай, с тобой разговаривать так же бесполезно, как носить воду в решете. Не собираюсь я цербером ходить за ребятами.

— Ты просто боишься!

Илья отмахнулся и поспешил уйти — спорить с прилипчивой одноклассницей, как всегда, было себе дороже. У него хватало забот, чтоб не забивать себе голову тем, что казалось ему невнятными капризами взбалмошной девицы. Благодаря госпоже Гвелледан он довольно редко сталкивался с одноклассниками, так яро не принимавшими его теперь, с такой готовностью возложившими на него ответственность за происходящее с ними.

Директор школы вызвала его к себе в кабинет на следующий же день после очередного нападения на школу и без всяких предисловий, ничего не поясняя, повела вниз по на удивление широкой, даже роскошной лестнице, ведущей в подвал главного школьного корпуса.

Илья ожидал увидеть обычное подвальное помещение, грязное и влажное, пахнущее мокрыми тряпками и пылью, перевитое трубами от пола до низко нависающего потолка, однако здесь всё выглядело совсем иначе. В воздухе стоял слабый-слабый, почти неразличимый аромат подсушенных лилий и зимних яблок, тяжёлые своды, подпираемые массивными колоннами, были освещены магически, то есть ровно настолько, чтоб различать все подробности интерьера, но при этом ничто не резало глаз.

А обстановку действительно можно было назвать интерьером, хотя мебели здесь почти не имелось. Часть арок между колонн была завешена тонкими гардинами, кое-где стояли странные растения в тяжёлых горшках, почему-то нисколько не страдающие от недостатка солнечного света. Помимо едва ощутимого аромата воздух подземелья был напоен магией, а если точнее — интенсивным запахом чистой энергии, немного напоминающим кристальный до тошнотворности привкус озона.

— Вот здесь, — произнесла госпожа Гвелледан, сдвигая в сторону одно из покрывал, а потом и резной экран слоновой кости с серебряной отделкой, который раньше не был виден. — Как вам?

Ориор имел форму кольца, стоящего на каменном полу, слегка накренившись, и энергия, уплотнившаяся настолько, что обрела вид вещества почти такого же плотного, как ртуть, безостановочно текла по кругу, по форме, сохранявшейся неведомым образом. В глубине серо-стального потока то и дело вспыхивали искры двух оттенков — алого и бледно-зелёного, но так часто и так неярко, что юноша скоро перестал обращать на это внимание.

— Офигеть, какой мощный… — протянул Илья, опасливо отодвигая назад руку с кольцом.

— Не слишком мощный, по правде говоря. Нашей задачей было создать автономный ориор, именно автономный. Поэтому я решила, что лучше потерять в мощности, но зато не рисковать тем, что в самый ответственный момент напряжение упадёт, и заклинательные системы откажут, — леди Гвелледан взяла низенькую скамеечку и поставила в нескольких шагах от кольца энергий. — Садитесь рядом. Вот там есть ещё одна скамеечка.

— Ничего, я так, — Илья осторожно присел рядом на корточки. — Я не чувствую в нём структуры.

— Мне интересно, чувствовали ли в ориоре структуру опытные Видящие маги, — улыбнулась женщина. В её улыбке было много мечтательности, которая наделила взгляд девичьей нежностью, и на мгновение она показалась ему совсем юной. — И вообще — как они воспринимали оформленные средоточия магической энергии…

— Я могу попытаться рассказать, — нахмурился юноша, но, едва она взглянула на него, сообразил, что она, кажется, имела в виду что-то другое.

— Опыт заставляет смотреть на оттенки цветов как на законченную структуру и даже позволяет видеть перспективы её развития. Вы это поймёте, причём очень скоро, как я понимаю. Практики у вас будет много. Но мне бы хотелось показать вам кое-какие приёмы взаимодействия с ориором. Вас намного лучше научат возводить подобные в Энглейе и в Магической Академии.

— В Академии учат создавать ориоры?

— В том числе. Есть группы, где магов-системщиков обучают работать вместе с Видящими, обрабатывать скинтили и завершать работу над ориорами. Так что у вас всё впереди. — И снова улыбнулась.

— Но ведь неизвестно, когда я смогу поступить в Академию. Уж никак не раньше, чем закончится война.

Леди Уин Нуар слегка наклонила голову, словно задорный любопытный щенок.

— Вы уверены, что война продлится долго?

— А вы — нет?

— Сложно предугадать, но мне всегда казалось, что юные, как правило, настроены оптимистично.

— Есть ещё те, кто смотрит на ситуацию реалистично, — проворчал Илья. Намёк на его возраст показался ему неуместным именно сейчас, когда он раздумывал, не решиться ли взять госпожу Гвелледан за руку.

— Вам сложно смотреть на ситуацию реалистично, потому что об особенностях войн в Ночном мире вы знаете не так много, — тактично пояснила женщина. — В любом случае вам стоит думать о будущем. Ваша жизнь ведь не закончится в тот момент, когда закончится война. Пожалуй, даже наоборот.

— Просто неизвестно, когда я смогу учиться дальше. Я надеялся, что вы сможете рассказать мне и показать, как делается ориор и как потом надо с ним обращаться…

— Это потребует слишком много времени, которого у нас с вами, к сожалению, нет. Сейчас приходится думать о том, что непосредственно может понадобиться в бою, поэтому я и хочу показать вам несколько приёмов, с помощью которых вы сможете взаимодействовать с ориором. Возможно, это окажется необходимо, и не только в школе.