Страница 30 из 50
Работа с Франсисом Вебером определит в дальнейшем вектор интереса Пьера Ришара, которого все сильнее занимают отнюдь не каскадные и эксцентрические сюжеты. Теперь ему хочется сниматься в картинах, в которых можно не только демонстрировать свою физическую подготовку, ловкость, пластику, а и в тех, где побеждает доброта, не менее заразительная, чем героизм и сила воли.
«Беглецы» имел огромный успех, собрав 4 545 000 зрителей только во Франции. На гребне этого успеха Пьер Ришар и Жерар Депардье ожидают от Вебера нового сценария. Однако на пути к этому пятому фильму для Ришара и четвертому для Депардье внезапно возникнет препятствие: они узнают, что американская компания «Буэна Виста» предложила Франсису Веберу написать римейк «Беглецов» и самому поставить по нему картину.
Отъезд Франсиса в Голливуд на долгий срок был в какой-то мере неожиданным для его друзей. И Пьер Ришар вдруг осязаемо ощутил нависшую над ним серьезную опасность. Ему понятно, что Франсису интересно пройти экзамен в Мекке мирового кинематографа, доказать свое право не только переписывать чужие сценарии, но и ставить кино. Со своей стороны Пьер Ришар многому научился у него. Особенно много дало это содружество Жерару Депардье, которому до сих пор все удавалось даже слишком просто. Заставляя его делать подчас много дублей (до 45-ти на «Папашах», по словам самого Вебера), режиссер убеждал актера в том, какой филигранной отделкой должен обладать любой жест в комедии. Уже снимавшийся у Бертрана Блие в комедиях совершенно иного плана («Вальсирующие», «Вынимайте носовые платки»), Депардье некоторое время злился, пока не понял стилистику фильмов Франсиса Вебера. Воспитывая его вкус к комедии, режиссер пояснял, что куда смешнее не сам гэг, сколько реакция на него в кадре серьезного актера. С Пьером Ришаром было легче, но и у него он тщательно убирал так называемые комедийные рефлексы. А обоим назидательно втолковывал, что успех столь же приятен, сколь и опасен. Он указывал на пример Луи де Фюнеса, которого считал великим комиком, но которого, по его мнению, погубила «касса». И результаты такой воспитательной работы определенно сказывались: Жерар Депардье менялся у Вебера от фильма к фильму. Они составили с Пьером Ришаром поразительно гармоничный дуэт.
И вот их друг засобирался в дальнюю дорогу…
Франсис Вебер бывал и прежде в Голливуде, куда его приглашали на роль script doctor, то есть консультантом по сценариям или, еще иначе, чтобы пройтись «пером мастера» по написанному другими тексту. Он уже работал таким «негром» и во Франции, и в частности полностью переписал сценарий Мишеля Одиара, по которому Жорж Лотнер снял известный нам фильм с Бельмондо «Профессионал». Ему, конечно, хорошо заплатили, но сценаристом в титрах был обозначен один Одиар. В Голливуде ему приходилось переписывать чужие сценарии, после чего предлагалось о них забыть. Куда ни шло, когда требовалось приспособить собственные французские сценарии к американским реалиям. Эти римейки («Клетка для психопаток», «Зануда», «Прощай, полицейский») ставились другими, голливудскими режиссерами. Успех «Невезучих», «Папаш» и «Беглецов» в прокате США внушил продюсерам мысль, что на него можно сделать ставку и как на режиссера. Стремясь получить его согласие, компания «Буэна Виста» и заговорила с ним о постановке римейка по фильму «Беглецы». Предложение было заманчивое, и Франсис Вебер охотно взялся за работу. Он был уверен тогда, что не задержится в Голливуде. Но застрял там на четыре года.
В американском варианте «Беглецов» (под названием «Три беглеца») роли играли Ник Нолти (Лукас), который многое заимствует у Депардье (для чего, как рассказывает Франсис Вебер, похитил у него французскую кассету и много раз прокручивал ее) и даже чисто внешне (особенно в очках) очень похож на Жерара Депардье, и Мартин Шорт (Нед), о котором парижский журнал «Премьер» написал, что он «гримасничает там, где Ришар был трогателен» и, добавлю от себя, куда более жалок, чем его французский прототип. Приспосабливая ситуации своего французского фильма к современной американской действительности, используя, по сути дела, те же мизансцены и те же реплики, Франсис Вебер поставил фильм, который имел некоторый успех в американском прокате, но, надо признать, вызвал иронические ухмылки французских критиков и зрителей. Можно, однако, понять, что режиссер оказался между Сциллой и Харибдой. Для того чтобы пройти между ними без потерь, он оснащал действие сценами «экшн» и насилия, которых, за исключением сцены в банке, нет в его французском фильме. От него также потребовали усилить роль ветеринара, которую так тонко играл во французском оригинале Жан Карме, а тут он излишне говорлив и начисто лишен обаяния. То есть Вебер был вынужден идти на компромиссы. Однако этот первый режиссерский успех в Голливуде (где, кстати сказать, редко кому из европейцев удается ассимилироваться – среди исключений М. Форман, П. Верховен, В. Петерсен, А. Кончаловский) породил некоторую волну. С ним захотели встретиться, чтобы потолковать о сотрудничестве, Дастин Хоффман и Роберт Де Ниро. Правда, дальше разговоров дело не пошло…
«Работая в Голливуде, – вспоминал потом Франсис Вебер, – я понял, насколько отличаюсь от американцев, в какой мере наш юмор отличается от их юмора. На римейке „Беглецов“ американские продюсеры не могли понять, как девочка может с первого взгляда полюбить героя, которого во Франции играл Депардье. А я их не понимал, особенно когда меня спрашивали: „Почему она влюбилась в него?“ И приходилось объяснять чувства. Бред какой-то! К тому же они не имеют понятия об антигерое. Американцы считают, что, если герой жалок в начале и делает глупости, он должен к концу выглядеть грандиозно. Им нравятся наши сюжеты, но они не умеют с ними обращаться. Особенно когда речь идет о чувствах. Тут уж берегись!»
Франсис Вебер явно признает, насколько дискомфортно ему было в Голливуде, и тем не менее упорно добивается постановки там второго фильма. Как сообщал он в беседе с корреспондентом журнала «Премьер» в мае 1989 года, им был написан (и так и не поставлен) в Голливуде сценарий «Смешного человека». Думаю, это тот самый сюжет, который Вебер превратит сначала в пьесу, а потом в фильм «Ужин с придурком». В конце концов в 1997 году он снимет в США еще один фильм: «Добро пожаловать в Буззау», были у него и другие замыслы в Голливуде, но все они не получили воплощения. Его призывали потерпеть. И он некоторое время терпел. Тем более что щедрые хозяева хорошо платили за такое терпение…
Пьер Ришар и Жерар Депардье тоже терпели и, наконец, поняли, что ждать Франсиса в ближайшее время бесполезно. Они были огорчены и разочарованы. Ришар признавался, что осиротел. В своей книге «Украденные письма», уже простив своего друга, Жерар Депардье писал, что беспокоится за него, человека, который не умеет водить машину, грамотно, не взорвав дом, заварить чай, расстелить на ночь постель. В этих словах были затаенная нежность и грусть… Но тогда они с Пьером Ришаром думали, что раз Франсис не возвращается, значит, ему хорошо в Голливуде.
Они ошиблись. Франсису Веберу не было хорошо. И он, прожив в США четыре года, в конце концов нашел в себе силы взять билет на обратный рейс. В Париже ему без особого труда дали постановку названного выше «Ягуара», а затем и «Ужина с придурком», собравшем 10 миллионов зрителей. Но в них снялись другие актеры, хотя роли явно написаны для Пьера Ришара и Жерара Депардье.
В своем уже цитированном интервью парижскому «Стюдио», отвечая на вопрос, чувствует ли он ответственность за то, как повернулась карьера Пьера Ришара (который какое-то время уверовал, что является музой Франсиса Вебера), в результате его отъезда, Ф. Вебер признавался:
«Пьер наделен талантом автора. Он мог бы сделать карьеру Вуди Аллена. Для этого ему следовало больше писать сценариев для себя. Однажды он сказал: „В моей жизни произошла драма, я встретил автора“. Это верно, наша встреча стала для него тормозом. Возможно, он потом потерял форму. И не смог справиться со своим героем. Ибо у Пьера долгое время был такой герой. Но все равно наступает момент, когда надо уметь сменить пластинку… Будучи хорошим актером, он мог бы перейти на другие роли. Это очень простой человек, который даже в период своего самого большого успеха не разыгрывал звезду, никогда не считал себя таковой. У нас теплые отношения, хотя мы редко видимся… И вообще: могут ли быть друзьями режиссер и актер?»