Страница 56 из 151
— Можно я доем? — спрашивает ребёнок.
— Естественно, — говорю. — Только давай подогреем. Смотри, вот это разогреватель. Ставишь сюда, жмёшь на кнопку…
Обучение началось.
После затянувшегося завтрака отвожу Кира в свой кабинет. Хорошо, что я не стоматолог, и ничего жуткого на вид у меня в кабинете нету. Посредине стоит операционный стол под лампами, у стены две кушетки и бесконечные шкафы. Аппараты на полках тоже выглядят безобидно. Единственное, запах специфический, а так бояться совершенно нечего.
Кир, нервно поводя носом, усаживается на кушетку и замирает, как каменный, пока я мажу его поцарапанный лоб.
— Заживёт через несколько часов, — говорю. — А теперь давай раздевайся.
Кир несколько секунд переваривает просьбу, глядя в сторону, потом начинает медленно выполнять.
— Ты не особенно тяни, — прошу. — Меня не процесс интересует, а результат.
Сама меж тем подкатываю большой стационарный сканер, дающий трёхмерное изображение за один прокат. Ребёнок всё снятое аккуратно складывает рядом на кушетку. Тощий — ужас!
— Трусы можешь оставить, — говорю. — И становись вот сюда.
Он послушно встаёт по стойке "смирно" и без малейшего движения выдерживает сканирование. Все бы так.
— Отлично, — хвалю, рассматривая получившуюся картинку. Она мало отличается от исходника, что так скелет, что сяк. — Одевайся и иди сюда.
Кир поспешно напяливает обратно всю одежду. Такое впечатление, что если бы куртка не осталась в прихожей, и её бы надел. Подходит осторожно, старается держаться подальше.
— Вот гляди, — говорю, показывая на экран сканера. — Это ты. Можешь полюбоваться на свой скелет.
Уже произнеся эту фразу, я вдруг начинаю сомневаться, не напугала ли ребёнка. Но, кажется, нет. Кир с открытым ртом таращится на экран, где медленно крутится его скан. Я увеличиваю голову и тщательно просматриваю все кости, но не обнаруживаю ничего, кроме последствий рахита, да и те почти незаметны. Никаких инфекций или признаков заболеваний сканер не отмечает. Я ожидала, что всё будет намного хуже.
— Налюбовался? — подмигиваю.
— Нет, — честно отвечает Кир. — Никогда не видел скелетов живых людей!
— Ладно, — говорю, — потом посмотришь. Главное, у тебя ничего не сломано, и меня это очень радует. Теперь я хочу убедиться, что ты здоров. Для этого мне придётся взять у тебя немножко крови. Больно не будет. Ты не против?
Кир отвлекается от экрана и нервно облизывает губы.
— Я ничем не болею.
— Ты можешь не знать. Не бойся, это совсем не страшно, зато будем знать наверняка, что всё хорошо. И я не знающая, ничего плохого я с тобой через кровь не сделаю. Ну как, согласен?
— А если нет? — ребёнок косится на меня, плотно сжав губы.
Я вздыхаю.
— Ну, если нет, то придётся ограничиться осмотром и анализом ДНК… Э-э… Это значит, что я поскребу ваткой у тебя во рту. Но всё-таки кровь посмотреть было бы лучше. Это правда не ст…
— Нет, а если я вообще не согласен никакие… ну, ничего? — уточняет Кир.
— Ну привет, — развожу руками. — А вдруг ты действительно чем-то болен? Лучше лечиться сейчас, пока ничего не болит.
— Лечиться? — переспрашивает Кир.
— Да… — не совсем понимаю, что он хочет услышать.
— Это типа всякие отвары пить?
— Возможно, хотя скорее таблетки, они не такие противные.
— А есть?
Он спрашивает про еду, а не про наличие таблеток. В муданжском это совсем по-разному звучит. Смысла от этого не прибавляется, правда.
— Что есть? Что-то я совсем тебя не понимаю.
— Мне можно будет есть?
— Конечно! — удивляюсь я. — Почему у тебя вообще такой вопрос возник?
Их там в приюте не кормили во время болезни, что ли?
— Вы вчера сказали, что мне можно есть, пока я здоровый. Значит, если заболею, то нельзя?
Я, наверное, очень глупо выгляжу: стою посреди собственного кабинета и с рыбьим выражением лица пялюсь на ребёнка. Наконец титаническим усилием припоминаю, что он мог так неправильно понять.
— Я сказала, что ты можешь есть, сколько хочешь, лишь бы не болел. Ты об этом?
Он серьёзно кивает. Я тяжело вздыхаю и тру лицо руками.
— Ты опять всё не так понял. Я просто боялась, что ты слишком много съешь, и тебе от этого станет плохо. Так бывает, особенно от жирного и жареного. Азамат стал меня уговаривать, что, мол, ты в приюте редко мясо ел, так что ограничивать тебя сейчас — неправильно. А я сказала, что ограничивать и не надо, главное, чтобы тебе плохо не стало от еды. Короче, даже если окажется, что ты чем-то болеешь, кормить тебя мы не перестанем.
Кир внимательно смотрит на меня на протяжение всей тирады, явно стараясь понять всё, что я говорю. Когда я замолкаю (совершенно без уверенности, что донесла свою мысль), он ещё немножко меня рассматривает, а потом заявляет:
— Ну раз так, то ладно. А как вы будете доставать кровь?
Ребёнок изучает шприц так, как будто это новый мобильник. За процессом он тоже следит с невероятным любопытством, а потом ещё старательно вглядывается в экранчик анализатора, хотя там ничего захватывающего не показывают. Чтобы скоротать время, я немножко объясняю, что такое кровь и зачем она вообще нужна. Знаю ведь, что даже у образованных муданжцев об этом совершенно средневековые представления. Кир слушает с таким вниманием, как будто от этого его жизнь зависит. Так и не понял, что еду не отберём, что ли?..
В результатах теста, к счастью, не оказывается никакого криминала. Небольшой авитаминоз, да и только. Анализатор выводит результаты в виде цветной диаграммки, и ребёнок долгое время её изучает, даже интересуется, чего у него в крови больше всего, а чего меньше всего. Я тем временем прогоняю тест ДНК и убеждаюсь, что передо мной действительно сын Азамата. Не то чтобы у меня были какие-то сомнения, но так, для уверенности. Заодно показываю Киру, где совпадают области в его и папином геноме. Я вполне уверена, что он ни финты не понимает из моих объяснений, кроме, собственно, мысли, что у него с Азаматом половина чего-то одинаковая.
Азамат, лёгок на помине, стучится в дверь.
— Ты его тут не совсем ещё запугала? — спрашивает.
— Я не малявка, которую можно запугать, — обижается Кир.
Азамат посмеивается, а я добываю из шкафчика шипучие детские витамины и растворяю для Кира одну таблетку.
— На-ка вот, выпей. Чтобы всего хватало.
Кир изучает на просвет оранжевую шипучую жидкость, потом пробует. Странно на меня смотрит и залпом допивает.
— Придётся тебе, — обращаюсь к Азамату, — немного скорректировать наказание. Детские витамины все сладкие, а ему нужно пропить курс. А ведь кое-кто, оказывается, не один, а два раза подслушал нас и всё неправильно понял. Надо с этим что-то делать.
— Я думаю, постепенно утрясётся, — Азамат подходит поближе и кладёт Киру руку на голову.
— Ты не хочешь отдохнуть, ребёнок? — спрашиваю.
— Я не ребёнок, — ворчит он в ответ. — И я в унгуце выспался.
Азамат смеётся.
— Да ладно, до двенадцати лет всё ребёнок. Ну раз не устал, то пошли, может, погуляем? На лодке покатаемся?
Кир смотрит на него исподлобья и тихо просит:
— А можно я дома останусь?
— Нагулялся уже, что ли? — хихикаю. Он неопределённо пожимает плечами.
— Ладно, — легко соглашается Азамат. — Тогда, может, поиграем? Мне летом подарили очень красивый набор для "Хитрого купца", да всё случай не подворачивался открыть. Играл в такое?
Кир мотает головой. Я тоже.
— Ну, Лиза, тебе могу сказать, что это игра наподобие "Монополии". Её-то знаешь? Вот, только "Хитрый купец" гораздо подробнее. Пойдёмте в гостиную.
Мы спускаемся вниз, и Азамат извлекает из шкафа небольшой сундучок, расписанный золотыми узорами. Из него достаёт операционную флэшечку с игрой и четыре гало-проектора, расставляет их на ковре и включает. Они пару раз мигают и создают изображение, кривовато растянув его между собой. Азамат выравнивает проекторы так, чтобы углы картинки были прямыми. Картинка, собственно, представляет собой карту Муданга, а с краю в рядок разместились маленькие Брога, Гарнет, Арей, Эспага, Земля и ещё несколько планет расселения и космических станций.