Боги Абердина

— Еда там, но боюсь, на креветки ты опоздал.

Она снова рассмеялась, поцеловала меня в щеку и отошла.

Часом позже я стоял в дверном проеме, ведущем в кухню, рядом с миловидной первокурсницей, вместе с которой в прошлом семестре слушал курс литературы. Мы наблюдали за девушкой, усевшейся, скрестив ноги, на ковре в гостиной. Она выложила кокаиновую дорожку на зеркальце пудреницы. Кто-то включил стереосистему — джазиста Арта Татума. Симпатичная первокурсница вручила мне маленькую голубую таблетку, и я проглотил ее без колебаний. Интересно, а согласится ли она пойти со мной в мою комнату в общежитии? Но мне было слишком грустно, я слишком устал, чтобы флиртовать. Вместо этого пришлось стоять на одном месте и, словно зомби, слушать, как она все говорит и говорит про какую-то трагедию, случившуюся с родителями ее подруги. Они погибли в автокатастрофе во время зимних каникул.

— А я — сирота, — объявил я.

— Неправда, — сказала она и ткнула меня в бок.

Это была маленькая блондинка с тонкими запястьями, тонкой шеей, грудь у нее практически отсутствовала. В голосе слышался намек на южный акцент, он становился все более сильным с каждым стаканом.

— Сирота, — повторил я. — Я жил в приемной семье в Нью-Джерси.

Она сморщила маленькое вздернутое личико.

— Я тебе не верю, — объявила девушка. Слово «ты» прозвучало с явным южным акцентом.

Когда я ничего не ответил, она посмотрела на меня уголком глаза, потом провела пальчиком по ободку бокала.

— Ты серьезно? — спросила блондинка.

Я огляделся, чтобы удостовериться, не подслушивает ли кто-то, а потом ответил полным драматизма голосом:

— Да.

Она резко втянула воздух:

— Что случилось с твоими родителями?

— Мой отец просто ушел из дома в один прекрасный день…

Она прикрыла рот рукой.

— …А мама умерла от рака.

Таинственная таблетка начала действовать, пол слегка наклонился под небольшим углом. Внезапно я устал от первокурсницы. Она что-то еще сказала мне, но я произнес «Ш-ш-ш», поцеловал ее в лоб и пошел прочь. На самом деле, я выплыл в гостиную, там словно бы завис над деревянным полом, а потом рухнул на кожаную кушетку.

Рядом со мной приземлился парень в пиджаке и развязанном галстуке. Он наклонился вперед и достал небольшой пакетик с белым порошком из кармана пиджака, раскрыл его и высыпал немного содержимого на стеклянный кофейный столик.

— У тебя есть с собой кредитная карточка? — спросил он меня.

— Прости?

— Неважно, — нетерпеливо ответил парень, выложив неровную кокаиновую дорожку указательным пальцем. Затем он склонился вперед, прижался лицом к стеклянной столешнице и втянул в себя весь порошок, после чего резко выпрямился. Глаза у него расширились, рот приоткрылся. — Заканчивай, если хочешь, — прохрипел он, бросая пакетик мне на колени. — Я в отрубе, черт побери!

— Эрик?

Я поднял голову. Передо мной стояла Эллен.

— Привет, — сказал я небрежно, словно весь вечер только ее и ждал. Потом посмотрел на пакетик. — Это не мое.

— Я догадалась. — Она взяла его с моих колен и опустила на стол. — Что ты здесь делаешь?

Парень пришел в себя, взял пакетик и ушел. Эллен заняла его место на кушетке. Пахло от нее поразительно.

— Мы с Рейчел заглянули поздороваться с Эллисон, — сказала она. — Ты с ней знаком?

— В некотором роде, — я отвернулся. — Она меня пригласила.

— Это очень мило.

— Да…

Какое-то время мы молчали. Я смотрел прямо вперед на маленькую группу студентов, которые танцевали в центре гостиной. Часть гостей разошлась, теперь остались только те, кто больше всех выпил, больше всех съел и больше всех накурился или нанюхался. Эллисон перемещалась среди мужчин в своем черном платье с серебристой лентой, напоминая призрака. Мне она казалась туманной и почти нереальной. Не знаю, видели ее приятели или нет, но, похоже, они не могли заметить и друг друга.

Эллен коснулась моей руки.

— Эрик, ты на меня сердишься? — осторожно спросила она.

Я повернулся к ней. Девушка выглядела, как всегда: волосы цвета меда, изумрудные глаза, нежная белая шея. Красивая… На самом деле, она такой и была всегда. Для ее описания достаточно всего одного слова.

— Я под кайфом. И пьян, — сказал я.

У меня в поле зрения появилась еще одна девушка — высокая, длинноногая, рыжая, в голубом свитере с начесом и обтягивающих джинсах. Она возвышалась надо мной, стоя слева, скрестив руки на груди, ее губы недовольно вытянулись в одну линию.

— Здесь все слишком молодые, — сказала она Эллен. — Пошли к Марри. Роджер сказал, что будет там.

— Я думаю остаться, — заявила Эллен, устраиваясь поудобнее. Она села поглубже, положив ногу на ногу. — Я уже какое-то время не виделась с Эриком.

— О-о… — высокая девица посмотрела на меня сверху вниз.

«Она похожа на амазонку», — подумал я.

— Значит, ты и есть Эрик. Живешь в одном доме с Артом, правильно? — спросила она.

Я кивнул.

Девица ткнула в меня длинным пальцем, ноготь был загнут, словно звериный коготь.

— Скажешь Арту, что он обделался. Передашь, что это сказала Рейчел. Понял?

Я снова кивнул, рыжая девица развернулась на каблуках, пересекла комнату и вышла через главный вход. Вспомнилась последняя встреча с Эллен — как она смеялась у себя в квартире, а я искал ключи. Еще я вспомнил, какой пыткой была поездка на такси назад, в дом доктора Кейда. Тогда я чувствовал себя так, словно ехал на казнь. И каждую ночь ждал, что Арт ворвется ко мне и станет меня бить. Пускай из-за последовавших событий эти опасения и отошли на второй план, они вернулись вместе с появлением Эллен. Теперь она сидела рядом со мной, и все вспомнилось все очень четко.

— Арт сказал, что женится на тебе, — заявил я, рассматривая собственные руки.

— Когда он такое говорил?

Я пожал плечами. Вот запамятовал — это было до смерти Дэна, или после? «До смерти…» Слово шипело, словно раскаленное клеймо, опускаемое в холодную воду.

— Это для меня новость, — заметила Эллен. — Мы давно с ним не разговаривали. Он так и заявил, что мы поженимся? — Она невесело рассмеялась.

Один парень упал на пол в гостиной, рядом с кофейным столиком, чуть-чуть его не задев. Он захихикал и перевернулся на спину. Из-под расстегнутой рубашки в тонкую полоску выглядывал сосок. Ноздри были выпачканы белым порошком. Другие гости плясали вокруг него полукругом, девушки скинули обувь и остались в чулках, мужчины — в темных носках. Все держали в руках стаканы и иногда проливали содержимое. Эллисон бродила среди них. За спиной у нее развевались черные волосы, браслет с бриллиантами злобно сверкал на костлявом запястье.

Я рухнул на кушетку и забрался в угол, между черными подушками и валиком. Хотелось уйти, но как бы незаметно проскользнуть мимо толпы поклонников Бахуса, чтобы меня не затянули в их ряды?

Я почувствовал, как чья-то рука опустилась на мою, и отдернулся.

Это была Эллен. Она поглядела на меня так, как обычно смотрят врачи и медсестры.

— Сколько выпил? — спросила она.

— Достаточно, — ответил я. — И я еще проглотил таблетку, маленькую и голубую.

Девушка склонилась поближе.

— Как ты себя чувствуешь? Сонным или беспокойным?

— Ни то, ни другое…

Она кивнула:

— Хочешь, чтобы я отвезла тебя домой?

— Нет, — ответил я. Вероятно, в голосе прозвучало отвращение, потому что она в удивлении отшатнулась. — Не хочу туда возвращаться, — я прилагал усилия, чтобы голос не звучал умоляюще. — Отвези меня назад, в Падерборн-холл.

Как только я это произнес, мне представилась темная комната в общежитии, холодная и пыльная, с нестиранным бельем на кровати. И запах пустоты, который я так ненавидел.

— Нет, отвези меня в «Парадиз», — сказал я и сел. Комната закачалась, словно мы находились на корабле в бурном море. — Я знаю Генри Хоббеса, владельца.

Эллен протянула мне руку, я взялся за нее и последовал за девушкой сквозь качающуюся массу пьяных и обкурившихся гостей к входной двери.