Страница 10 из 12
Я вытащил два мятых листа бумаги, переданных мне Ваннаем, из внутреннего кармана.
- Хочешь взглянуть?
- Я не очень-то хороший чтец, -сказал Джейми. - Как ты и сам знаешь.
- Ладно. Тогда поверь мне на слово. Их описание в точности похоже на картинку из старой книги про мальчика, попавшего в ледовей.
- А что это за книга?
- Про Тима Отважное Сердце -"Ветер в замочной скважине". Ладно, проехали. Я знаю, что гуртовщики могли быть пьяными. Они обычно пьяные, если поблизости есть город, где подают выпивку. Но если они говорят правду, то это существо - не просто оборотень: оно меняет облики. Так считает Ваннай.
- Двадцать три убитых, говоришь. Ого…
Порыв ветра поднял в воздух клубы щелочи. Лошади шарахнулись, а мы подтянули платки повыше, закрыв рты и носы.
- Жара адская, -сказал Джейми. - И эта чертова пыль.
Потом он умолк, словно решив, что слишком разговорился. Я не возражал, потому что мне было о чем подумать.
Чуть меньше чем через час мы оказались на вершине холма и увидели внизу сверкающую белую гациенду. Она была размером с баронский особняк.
За ней к узкой речушке спускался большой сад и что-то вроде виноградника. При виде него у меня потекли слюнки.
В последний раз я ел виноград, когда у меня подмышками еще не росли волосы.
Стены у гациенды были высокие, угрожающе усеянные битым стеклом, но деревянные ворота стояли нараспашку, словно приглашая войти.
Перед ними на чем-то вроде трона восседала женщина в белом муслиновом платье и чепце из белого шелка, охватывавшем ее голову, как чаячьи крылья.
Когда мы подъехали ближе, я увидел, что трон был из железного дерева.
И никакое другое кресло, кроме разве что металлического, не выдержало бы ее вес, потому что это была самая большая женщина, какую я в жизни видел, - великанша, которая была бы подходящей партнершей для легендарного принца-разбойника Дэвида Шустрого.
На коленях у нее лежало рукоделье.
Может быть, она вязала одеяло, но на фоне огромного, как бочка, тела и грудей, под каждой из которых мог бы спрятаться от солнца ребенок, вязанье выглядело не больше носового платка.
Она заметила нас, отложила работу и встала. В ней было футов шесть с половиной, а может, и больше.
Здесь, в низине, ветра было поменьше, но его хватало, чтобы юбка затрепетала вокруг ее длинных ног. Ткань хлопала, как парус, развеваемый бризом.
Я вспомнил слова машиниста - "они едят мужиков", но когда она поднесла большой кулак к широкой равнине лба и приподняла свободной рукой край платья, деля реверанс, я все же потянул за поводья.
- Хайл, стрелки, -воскликнула она. Голос у нее был звучный, почти мужской баритон. Приветствую вас от имени "Благодати" и всех женщин, что здесь обитают. Да будут долгими ваши дни на этой Земле.
Мы тоже поднесли кулаки ко лбу и пожелали ей вдвое больше дней.
- Вы прибыли из Внутреннего Мира? Думаю, да, потому что для здешних мест ваши одежки слишком чистые. Но они такими не останутся, если вы задержитесь дольше. чем на день.
И она засмеялась. Смех прозвучал негромким раскатом грома.
- Задержимся, -сказал я. Было ясно, что Джейми говорить не собирается. И всегда-то немногословный, сейчас он впал в полное безмолвие. Тень женщины возвышалась позади нее на стене, огромная, как лорд Перт.
- Вы приехали из-за оболочника?
- Да, -ответил я. - Он вам встречался, или вы только слышали разговоры? Если так, то мы поблагодарим вас и отправимся дальше.
- Не "он", дружок. Даже не думай так.
Я молча смотрел на нее. Ее глаза, когда она встала, оказались почти на одном уровне с моими, хотя я сидел на Молодом Джо, хорошем, большом коне.
- Оно, -сказала она. - Чудовище из Глубоких Расселин, это так же верно, как то, что вы оба служите Эльду и Белизне. Может, когда-то оно и было человеком, но теперь уже нет. Да, я видела его, и видела его работу. Оставайтесь на месте, никуда не двигайтесь, и вы тоже увидите его работу.
Не дожидаясь ответа, женщина вошла в открытые ворота. В своем белом муслине она была похожа на баркас, подгоняемый ветром.
Я взглянул на Джейми. Он пожал плечами и кивнул.
В конце концов, ради этого мы и приехали, и если машинисту придется чуть подольше подождать, пока ему помогут поставить Малыша-Гуделку на рельсы, - так тому и быть.
- Эллен! -завопила она.
Когда она кричала в полный голос, казалось, что голос раздается из электрического мегафона.
- КЛЕММИ! БРИАННА! НЕСИТЕ ПОЕСТЬ! НЕСИТЕ МЯСО, И ХЛЕБ, И ЭЛЬ -СВЕТЛЫЙ, НЕ ТЕМНЫЙ! ПРИНЕСИТЕ СТОЛ, ДА СМОТРИТЕ НЕ ЗАБУДЬТЕ ПРО СКАТЕРТЬ! И ПРИШЛИТЕ КО МНЕ ФОРТУНУ! ПОЖИВЕЕ! ШЕВЕЛИТЕСЬ!
Отдав эти приказания, она вернулась к нам, деликатно придерживая подол, чтобы на него не попадала щелочь, летящая из под здоровенных черных кораблей, в которые она была обута.
- Леди-сай, спасибо за предложение гостеприимства, но нам правда надо…
- Поесть -вот что вам надо, - сказала она. - Мы посидим здесь, у дороги, чтобы не портить вам аппетит. Потому что я знаю, что рассказывают о нас в Галааде, да-да, все мы это знаем. Думается мне, мужчины говорят такое про каждую женщину, которая решается жить сама по себе. Это заставляет их усомниться, так ли многого стоят их молоты.
- Мы не слышали никаких…
Она засмеялась, и грудь ее заколыхалась, как море.
- Это очень вежливо с твоей стороны, юный стрелок, и очень умно, но меня не вчера отлучили от груди. Мы вас не съедим.
Ее глаза, такие же черные, как башмаки, лукаво блеснули.
- Хотя закуска из вас, пожалуй, вышла бы знатная, -что из одного, что из обоих. Я - Эверлинн из "Благодати". Аббатисса милостью Божьей и Человека-Иисуса.
- Роланд из Галаада, -сказал я. - А это Джейми, оттуда же.
Джейми поклонился, сидя в седле.
Она снова сделала книксен, на этот раз склонив голову, так что крылья шелкового чепца на миг закрыли ее лицо, как занавес.
Пока она вставала, в открытые ворота проскользнула крошечная женщина. А может быть, она была нормального роста. Возможно, она казалась крошкой только на фоне Эверлинн.
Ее платье было не из белого муслина, а из грубого серого хлопка; руки она скрестила на плоской груди, а ладони спрятала глубоко в рукава.
Чепца на ней не было, но все равно видна была только одна половина ее лица. Вторая половина скрывалась под толстой повязкой.
Она сделала нам книксен, а потом спряталась во внушительной тени своей аббатисы.
- Подними голову, Фортуна, и покажи юным джентльменам, что ты хорошо воспитана.
Когда она наконец посмотрела на нас, я понял, почему она держала голову опущенной.
Бинты не могли полностью скрыть ущерб, нанесенный ее носу; с правой стороны в нем не хватало большого куска. На его месте остался только обнаженный красный носовой ход.
- Хайл, -прошептала она. - Да будут долгими ваши дни на этой земле.
- А ваши вдвое дольше, -ответил Джейми, и я увидел по страдальческому взгляду ее единственного видимого глаза, что она надеется, что его пожелание не исполнится.
- Расскажи им, что произошло, -сказала Эверлинн. - Ну или хотя бы то, что ты помнишь. Я знаю, что это не так много.
- Это обязательно, матушка?
- Да, -ответила та, - потому что они пришли положить этому конец.
Фортуна с сомнением глянула на нас - всего лишь быстрый взгляд украдкой - а потом снова на Эверлинн.
- А они смогут? С виду они совсем молодые.
До нее дошло, что ее слова могли прозвучать невежливо, и краска залила ту щеку, которая была нам видна.
Она слегка пошатнулась, и Эверлинн обвила ее рукой.
Было ясно, что она сильно пострадала, и тело ее еще не оправилось окончательно.
Крови, прилившей к ее лицу, предстояло немало поработать, чтобы исцелить другие части ее тела.
Главным образом под бинтами, полагал я, но одежды на ней были такие просторные, что трудно было сказать, где еще она покалечена.