Страница 41 из 51
Большая клетка Роджера не влезала в уготованное для неё место, поэтому мы решили поставить её набок. Но когда мы её опрокинули, случилось нечто, от чего кровь у меня застыла в жилах: оказывается, доски пола в клетке были просто вложены в пазы, но не закреплены. Пока обезьяна сидела на полу, это никому не мешало. Теперь же, когда пол сделался боковой стенкой, доски эти стали медленно сползать в сторону. К счастью, Роджер был слишком занят обругиванием помогавших при погрузке африканцев, поэтому не сразу заметил открывшуюся лазейку. Будь это самка-шимпанзе, такое не ускользнуло бы от её внимания — те, как правило, проворнее и сообразительнее; я помчался за дом, схватил валявшиеся там первые попавшиеся доски и, не переводя дыхания, прибил их длинными гвоздями к клетке. И только убедившись, что они надёжно укреплены, мы отпилили торчавшие концы, а потом ещё обили клетку полосками железа, обмотали проволокой и забили крест-накрест рейками. Уф! Ну вот наконец всё было готово, и можно было трогаться в путь.
Ехали мы долго. Впереди нас некоторое время шёл другой грузовик, обдавая пас облаком красной пыли, так что вскоре мы выглядели так, будто здорово обгорели на солнце. Тогда наш водитель дал газ, расстояние между машинами всё сокращалось, а потом произошло то, что меня в Африке никогда не переставало удивлять: передний грузовик немедленно съехал на обочину и остановился, уступая нам дорогу, чтобы мы могли спокойно его перегнать.
Однако на подступах к реке Дабу и чёрным водителям бывает уже не до вежливости. Дело в том, что паром через реку (сооружённый из толстых досок, набитых на полые стволы деревьев), который обслуживает чёрный паромщик с несколькими помощниками, работает только с восхода солнца и до захода. Ни минутой раньше, ни позже. Паромщик находится на государственной службе, получает зарплату и не желает работать больше, чем ему положено. Перевозка машины через реку занимает около часа. Поэтому тот, кто стоит в хвосте длинной очереди, вынужден прождать полдня, а то и заночевать на берегу, где полно комаров и мух цеце.
Мы с Михаэлем разделись и поплыли рядом с паромом: ведь вблизи подобных переправ, как правило, не бывает крокодилов.
Машина шла только до Ганьоа; не доезжая ста метров до «campement», как здесь называются кемпинги или мотели, я велел остановиться. Дома эти гостиничного типа, построены вдоль главных магистралей страны на государственные средства и сданы в аренду частным владельцам. Впрочем, на сегодняшний день в них почти никогда не бывает свободных мест. Однако мне повезло, и я получил двухкомнатный номер. И только после того, как были заполнены все формуляры с их бесчисленными вопросами, только после этого подъехал грузовик, и мы начали выгружать весь свой зверинец, к великому ужасу арендатора кемпинга…
Между прочим, чёрный владелец грузовика, к моему удивлению, стал отказываться от денег за проезд:
— Ну что вы, месье! Мне это просто доставило удовольствие, месье!
Удивительные люди — эти африканцы! Никогда не угадаешь, как они поступят: то вот так, а то торгуются до одурения, как китайцы.
Пока мы затаскивали ящики с животными во двор, сбежалось около ста пятидесяти африканцев. Вся деревня сбежалась. Девочки-шимпанзе (их теперь у нас было уже две) и другие обезьяны испугались, а Роджер начал буйствовать. Он бросался на стенки своей клетки так, что она раскачивалась во все стороны, и мы вынуждены были её всё время придерживать, чтобы она не опрокинулась. Африканцы улюлюкали и старались совать палки меж прутьев клетки. Роджер до того разволновался, что время от времени стал высовывать руку, хватать меня за рукав и плакать. Как только я уходил, он снова начинал бесноваться.
А потом ещё заявились и белые постояльцы кемпинга, среди которых был какой-то капитан французской армии, который потребовал объяснить ему, что тут происходит. В течение шести часов я только и занимался тем, что прогонял зевак со двора. Когда стемнело, двор, слава тебе господи, опустел. При тусклом свете электрической лампочки (гордости кемпинга) нам наконец удалось поесть, а потом принять душ под подвешенным к потолку ведром с душевым шлангом. После этого мы замертво упали на постели.
Не успели мы заснуть, как под окнами снова начался скандал. Я слышал недовольное ворчание постояльцев, которым помешали спать, и полуголый кинулся во двор, к Роджеру. Оказывается, его возмутила собака, которая стояла возле его клетки и лаяла на него. Это была сторожевая собака кемпинга. С отчаянной решимостью я заманил пса в какой-то сарай и запер его там. Когда я уже улёгся в постель, Роджер снова принялся орать и барабанить. Причём антракты между его «выступлениями» становились всё короче. Наконец я не выдержал и снова выбежал из дома. Во дворе никого не было. Но тут я понял причину беспокойства Роджера: прямо против его клетки, над входом в кемпинг, висела электрическая лампочка, которая горела сейчас на удивление ярко, потому что была единственной из всех подключённых к движку в столь поздний час. Она слепила глаза обезьяне и не давала ей уснуть. Тогда я разыскал лестницу, влез наверх и слегка вывернул лампочку. Наконец наступил покой до утра.
Ещё до завтрака Михаэлю пришлось взять на себя защиту обезьян от зевак. А я побежал разыскивать какую-нибудь возможность уехать отсюда в Бваке, в нашу штаб-квартиру. Но все местные торговцы уверяли меня, что отсюда никакие машины не ходят непосредственно в Бваке, что непременно придётся ехать с пересадкой. Но я был уже стреляный воробей и знал цену подобным утверждениям, поэтому продолжал свои поиски. И нашёл. Под навесом какой-то фактории, прямо на улице, но зато на модной американской раскладушке спал здоровенный шофёр грузовика. Его «apprentis», подручные, завернувшись в одеяла, лежали прямо на земле. Один из них уже проснулся, и я спросил у него, куда они держат путь. К моему неописуемому восторгу, он ответил, что они направляются в английский Судан, но сначала заедут в Бваке. Чёрный шофёр не знал французского, зато говорил по-английски и был рад-радёшенек найти хоть кого-то, с кем можно объясниться. Как водится, он принял меня за американца. Мы долго торговались относительно цены за проезд и сошлись наконец на сумме в несколько сот марок за шестьсот километров. Он пошёл на рынок подыскать себе ещё несколько попутных пассажиров и ровно в 10, как было договорено, подъехал к воротам кемпинга. Мы начали погрузку, а арендатор кемпинга облегчённо вздохнул…
Однако не так просто оказалось в толпе зевак найти несколько дюжих мужчин, решившихся поднять клетку с Роджером и погрузить её в кузов «камьона»…
Глава пятнадцатая
Ночной бой с Роджером
Итак, мы пустились в путь со всем своим «Ноевым ковчегом», упакованным в ящики, коробки и клетки и водружённым на грузовик «английского» африканца, направляющегося в Бваке. Наш «ковчег» сильно пополнился за последние дни: теперь у нас было уже три шимпанзе — Роджер и две малышки — Ака и Лулу, затем несколько мартышек-мангобеев и других обезьян, были у нас и птицы и виверры. Рядом с нами в кузове сидело по двадцать, а иногда и по тридцать попутных пассажиров, которые нас приветливо угощали орехами кола, запихивая нам их пальцами прямо в рот. Но зато они безо всякого спроса угощались нашими бананами, припасёнными для обезьян… Я сидел сзади, возле клетки с Роджером с палкой в руках, потому что беднягу выводило из себя то обстоятельство, что при каждой остановке грузовика вокруг собирались зеваки, кричали, а то и дразнили его. Силища же у него была медвежья, и разломать клетку ему бы ничего не стоило, если не следить за ним неустанно. Кроме того, от страшной тряски по разъезженной дороге в течение многих часов Роджер очень страдал. Он уж и не знал, что предпринять: пробовал ехать стоя на четвереньках и во весь рост, держась руками за прутья, пытался и сесть, но по причине костистого зада это было ему неудобно. Бедный Роджер! Он наверняка решил, что такие грузовики созданы с единственной целью истязать несчастных обезьян! Время от времени он просяще протягивал мне руку сквозь прутья клетки, чтобы я подержал её в своей, пожалел и успокоил его. А то снова начинал буйствовать, и я, ей же богу, не мог поставить ему это в вину — уж очень бедняге было не по себе! Тогда он всей тяжестью повисал на прутьях клетки, его могучие мускулы угрожающе вздувались, он визжал, орал и старался схватить меня и укусить. В таких случаях мне приходилось отходить от клетки и ехать стоя. Сидящие впереди чёрные пассажиры то и дело предупреждали меня криками, чтобы я наклонился, иначе свисающие над дорогой сучья могли бы снести мне голову.