Страница 3 из 51
Вполне спокойно я наблюдаю за тем, как оба наши чемодана, которые я сдал в багаж, загружают в первый самолёт, отлетающий в Абиджан, они прилетят туда на полчаса раньше нас — какое это имеет значение? Но по мере того как самолёт с нашими вещами исчезает вдали, меня всё больше начинают одолевать сомнения… а точно ли следующий самолёт через полчаса прибудет в Абиджан? И, к своему ужасу, узнаю, что вылетает-то он через полчаса, но делает огромный крюк вокруг почти всей Западной Африки, через Сенегал, Судан, Французскую Гвинею и прилетает в Абиджан только через 10 часов. Вот это помер! Причём выясняется, что он даже совершает промежуточную посадку, в городе Бваке в то время как во Франкфурте представители «Эр Франс» меня уверяли, что с городом Бваке нет никакого воздушного сообщения.
Итак, мы наконец летим над настоящей Африкой.
Серые высушенные степи с одиночными деревьями и кустами. От крытых соломой хижин африканских деревень, словно перепутанные между собой паучьи ножки, разбегаются во все стороны пешеходные тропинки. Каждая такая «ножка» цепляется за следующую, ведущую из соседней деревеньки, и таким образом все они соединены меж собой. Правда, иногда я обнаруживаю деревни, тропинки из которых, разбегаясь в разные стороны, ведут в никуда. Человеческие поселения без какой-либо связи с внешним миром… А в течение часа, следовательно над пространствами протяжённостью в сотни километров, мы летим, не встречая вообще никаких троп и никаких хижин.
В тех местах, где виднеются поселения, неизменно можно заметить обрамляющие их обширные равнины, зияющие чернотой. Иногда по узкой красной каёмке такого пятна можно понять, что оно горит.
Повсюду поднимаются к небу столбы серого дыма, который на высоте свыше двух тысяч метров (это внизу под нами, потому что наш самолёт летит ещё выше) сливается в неподвижную угарную завесу. Её пересекает яркая, удивительно синяя горизонтальная полоса. Явление, которое я совершенно не в состоянии объяснить. И хотя поджог степей здесь запрещён, куда ни кинешь взгляд, повсюду горит или только что горело…
Мой сын проникает в кабину пилота, втискивает длинные ноги штатива своего киноаппарата меж ног лётчика и радиста и приступает к съёмке. Дело в том, что мы как раз начали снижаться над городом Каес в Мали. А у нас в то время была ещё столь несовершенная киноаппаратура, что заснять что-либо с воздуха удавалось только во время взлёта и посадки.
Машина наша кружит над городом, под нами проплывают церковь, теннисные корты, казармы, несколько прямых улиц, застроенных каменными домами, а затем — предместья с тесными запутанными закоулочками — жилища местной бедноты. За три часа мы одолели расстояние от Дакара до Каеса, а это как-никак 1200 километров! Вообще-то сюда можно добраться и по железной дороге, узкоколейке, по которой ходит даже дизель-электровоз со спальными вагонами. Но тогда поездка займёт (согласно расписанию) 29 часов, а в действительности зачастую и гораздо больше.
Когда стюард открывает двери самолёта, у меня такое ощущение, будто я попал в духовку. В маленьком ресторане аэропорта нам сервируют завтрак, и поскольку мы ещё не привыкли к жёсткому, непрожаренному африканскому мясу, то великодушно уступаем его двум породистым щенкам, которых два фермера захватили с собой из Франции. Мы сидим и наблюдаем, как эти смешные, неуклюжие псинки делают свои первые неуверенные шаги по горячей красной африканской земле.
Дальнейшая поездка занимает у нас целый день, потому что самолёт то и дело совершает промежуточные посадки: Бамако на берегу Нигера, затем Бобо-Диуласо и, наконец, Бваке. Здесь самый малюсенький аэродром, который мне когда-либо приходилось встречать. Это, собственно говоря, даже не аэродром, а частная посадочная площадка фермерского спортклуба, построенная для двух ярко-жёлтых длинноногих самолётиков.
Разумеется, мы решаем сразу же остаться в Бваке, а не лететь дальше до Абиджана, до которого у пас взяты билеты и куда отправлен наш багаж. Огорчительно только то, что господину Абрахаму напрасно пришлось поехать нас встречать на побережье в Абиджан, да притом за 300 километров по ухабистой просёлочной дороге. Он ведь думал, что мы прилетим именно туда. Поэтому дома его нет, и нам приходится волей-неволей въезжать в дом в отсутствие хозяина.
Нелёгкая судьба постигла этого человека. Когда-то он жил во Франкфурте, и ему принадлежал один из самых больших ювелирных магазинов па Кайзерштрассе; затем ему пришлось бежать из фашистской Германии, и он, подобно Синдбаду-мореходу, вместе с двадцатью неимущими беженцами, которых он содержал на свои средства, отправился в кругосветное путешествие: из Италии в Южную Америку, затем в Кейптаун, на Маврикий и в Восточную Африку. Пока он наконец не осел здесь, в глубине Западной Африки, где и решил остаться навсегда. У него большой дом, сложенный из красного африканского камня, утопающий среди кущ бугенвиллей, один из наиболее красивых и чистых домов этого городка.
Когда мы подъехали к дому и начали выгружать свою аппаратуру, вокруг собрались зеваки из местных жителей. Мой сын смущённо подталкивает меня: «Смотри, папа…» Он ещё не привык видеть обнажённых до пояса молодых девиц и женщин. Но ничего — скоро привыкнет и перестанет обращать внимание.
Женщинам здесь живётся совсем иначе, чем у нас. Жениться может только тот, у кого есть деньги и кто в состоянии «купить» себе жену. Стоит она от 25 000 до 50 000 колониальных франков, да ещё в придачу несколько овец. Цена варьирует — в разных местах она разная. Деньги эти выплачиваются тестю. Но ни один африканец не скажет вам, что «купил» свою жену. Он будет говорить только о «dothe» (приданом). Однако интересно (и необычно для нас), что это приданое жених не получает, а, наоборот, платит. Но ведь в конце концов у нас никто не говорит, что зажиточные люди «покупают» своим дочерям мужей, хотя они и платят им приданое, во всяком случае в прежние времена платили. А здесь, пока жена не оплачена, дети принадлежат родителям жены.
В первое время мы никак не могли привыкнуть к такой картине: муж, глава семьи, беспечно идёт с пустыми руками по улице, а три или четыре его жены, тяжело нагруженные, каждая с мешком кофе на голове, следуют за ним. Некоторые ещё и с ребёнком на спине в придачу. Тем не менее женщины здесь далеко не бесправны — в этом нам предстояло очень скоро убедиться.
Только спустя три дня после нашего приезда господин Абрахам вернулся назад из Абиджана. Дорогой его изрядно растрясло, и настроение у него, прямо скажем, неважное после такой зряшной поездки…
Да и у нас день ото дня становилось неспокойнее на душе. Ведь весь наш багаж, включая коробки с киноплёнкой, находится где-то в Абиджане, и что-то не похоже, чтобы нам собирались его прислать. На все мои телеграфные запросы — никакого ответа. Спустя пять дней представитель авиакомпании мне смущённо поведал, что «ещё ни разу не получал из Абиджана ответа на телеграфный запрос»…. Если я надеюсь когда-либо получить назад свои чемоданы, то должен сам полететь к побережью и на месте всё уладить.
Мы ревизуем содержимое нашей скромной дорожной кассы, и я лечу в Абиджан, что занимает целых три дня. Но вот наконец все наши манатки при нас, и мы готовы в дальнейший путь.
Глава вторая
В гостях у африканского правителя
Африканцы племени бауле [5], в страну которых мы как раз и отправляемся, испокон веков обитали в районе Золотого берега. Но затем их оттуда прогнало более сильное, воинственное племя. Во время их бегства с насиженных мест им преградила путь широкая река Комоэ с кишащими в ней крокодилами. Вместе с жёнами, детьми и скотом люди племени бауле жались к берегу и не знали, как им поступить. Их преследователи были уже совсем близко. Тогда они обратились к своим жрецам, так называемым марабутам [6], за советом. Эти мудрые мужи в свою очередь запросили совета у богов и получили следующий ответ: племя должно пожертвовать богам младенца королевской крови.
5
Бауле — земледельческий народ, населяющий междуречье Изи и Бандамы в центральной части Берега Слоновой Кости. Согласно преданиям, бауле ведут своё происхождение от «людей ан», т. е. от ашанти. По своей культуре и языку бауле действительно близки народам ашанти и фанти (Гана), говорящим на языках группы акан. Основательницей «королевства» (точнее, племенного объединения) бауле считается Аура Поку, старшая дочь Ауры, правительницы одного из городов (предположительно г. Кумаси) в Гане. В начале XVIII в. после смерти Ауры власть захватил её старший сын, не признавший за сестрой права наследования. Аура Поку и её сторонники бежали и, переправившись через реку Комоэ, достигли земель, которые стали их новой родиной. В память о малолетнем сыне, принесённом Аурой Поку в жертву ради спасения своего народа, она дала ему новое название — «ба уле», что означает «народ ребёнка». Предполагается, что Аура Поку правила в королевстве бауле до середины XVIII в.
6
В пересказе Гржимека легенда об исходе бауле несколько отличается от её варианта, записанного немецким этнографом Г. Химмельхебером во время его двух этнографических экспедиций в Берег Слоновой Кости (1933 и 1934–1935 гг.). Собранные Г. Химмельхебером мифы, легенды, басни, пословицы и загадки бауле были опубликованы в сборнике, который в 1960 г. вышел в Москве в русском переводе под названием «Аура Поку».