Страница 10 из 73
Главная же задача Коминтерна формулировалась предельно просто — «вести политику осуществления самого тесного союза всех национально- и колониально-освободительных движений с Советской Россией». [31]
27 марта 1919 г. Советская Россия первой в мире объявила о признании независимости Афганистана и готовности установить с ним в полном объеме дипломатические отношения.
В отличие от эмира Хабибуллы-хана его преемник эмир Аманулла-хан отнесся к дружескому акту шурави с явным удовлетворением и поспешил выразить готовность направить в Москву полномочную делегацию для переговоров по всем интересующим обе стороны вопросам.
В конце апреля 1919 г. «афганское чрезвычайное посольство во главе с Мухаммадом Вали-ханом» выехало из Кабула в Москву. В июне оно прибыло в Ташкент и задержалось там до когда сентября, поскольку железнодорожное сообщение между Советским Туркестаном и Москвой было восстановлено лишь после разгрома белогвардейцев на Южном Урале. Десятого октября афганская миссия прибыла в Москву и 12 октября была принята коллегией Народного комиссариата по иностранным делам. А 14 октября с ней встретился Председатель Совнаркома В. И. Ленин.
Так были установлены дипломатические отношения коммунистической России с мусульманским Афганистаном. Разумеется, каждая из сторон по-своему восприняла этот исторический факт, у каждой были свои планы, свои надежды на перспективы развития двусторонних отношений.
В связи с этим довольно интересным представляется отчет об этой встрече, опубликованный 17 октября на страницах «Правды» и «Известий ВЦИК». Ниже приводится его полный текст:
«Тов. Ленин встретил посла в своем рабочем кабинете со словами: «Я очень рад видеть в красной столице рабоче-крестьянского правительства представителя дружественного нам афганского народа, который страдает и борется против империалистического ига».
На это посол ответил: «Я протягиваю Вам дружескую руку и надеюсь, что Вы поможете освободиться от гнета европейского империализма всему Востоку».
Во время начавшейся затем беседы тов. Ленин говорил, что Советская власть, власть трудящихся и угнетенных, стремится именно к тому, о чем говорил афганский чрезвычайный посол, но что необходимо, чтобы мусульманский Восток это понял и помогал Советской России в великой освободительной войне. Посол на это ответил, что он может утверждать, что мусульманский Восток это понял и что близок тот час, когда весь мир увидит, что европейскому империализму нет места на Востоке.
Потом посол встал и со словами: «Имею честь вручить главе свободного русского пролетарского правительства письмо от моего повелителя, и надеюсь, что то, о чем говорит афганское правительство, обратит на себя внимание Советской власти», — подал тов. Ленину письмо эмира. Тов. Ленин ответил, что с величайшим удовольствием принимает это письмо и обещает в скором времени дать ответ на все интересующие Афганистан вопросы».
Вскоре В. И. Ленин действительно направил афганскому эмиру ответное письмо, в котором, в частности, говорилось:
«Установлением постоянных дипломатических сношений между двумя великими народами откроется широкая возможность взаимной помощи против всякого посягательства со стороны иностранных хищников на чужую свободу и чужое достояние». [32]
28 февраля 1921 г. устоявшиеся, проверенные на практике добрососедские отношения между Советской Россией и Афганистаном были официально скреплены советско-афганским договором о дружбе, по которому Москва соглашалась содействовать своему южному соседу в переоснащении его армии различными видами новейших по тем временам вооружений, включая передачу двенадцати самолетов, каковых в афганской армии еще не было, а также поставить необходимые боеприпасы, амуницию и прочие товары армейского назначения.
Другим направлением братской помощи афганцам со стороны шурави стало оборудование телеграфной линии Кушка — Герат — Кандагар — Кабул. Ну и, конечно, договором предусматривалась щедрая финансовая подпитка Кабула.
Договор дал мощный импульс дальнейшему развитию советско-афганских отношений во всех сферах политической, социально-экономической и культурно-просветительской деятельности. Во всех, кроме одной — идеологической.
Афганцы неоднократно подавали Москве сигналы о том, что они видят себя только нейтральным, суверенным и независимым от кого бы то ни было государством. Не случайно, подписывая советско-афганский договор о дружбе, они в том же 1921 г. заключили: 16 марта договор о дружбе с Турцией, 22 июня — аналогичный договор с Ираном и, наконец, 21 ноября — мирный договор с дотоле ненавистной им Великобританией, которая без всяких оговорок признала независимость Афганистана. Подобными шагами Кабул как бы говорил Москве и миру о том, что афганцы, обретя независимость, готовы со всеми странами поддерживать добрые отношения на принципах равноправия и взаимного уважения.
Но эти принципы, как они поняли, не корреспондировались с деятельностью Коминтерна по идейно-политическому перевоспитанию «просыпающихся народов Востока», привитию им марксистско-ленинского мировосприятия и вовлечению в борьбу под эгидой Москвы против международного империализма за построение нового коммунистического будущего, в котором «кто был никем, тот станет всем». Этим целям были посвящены проводившиеся Коминтерном всевозможные съезды, конференции и прочие форумы с непременным приглашением делегаций народов Востока.
Как это выглядело на практике, достаточно красноречиво отражено, например, в воспоминаниях А. Микояна, соратника В. Ленина:
В конце июня 1920 г. Исполкомом Коминтерна и ЦК РКП(б), вспоминает Анастас Иванович, было принято решение о созыве в Баку 1-го съезда народов Востока. «Это был съезд, — свидетельствует он, — не только коммунистов, но и беспартийных, антиимпериалистически настроенных национальных деятелей, представителей широких масс трудящихся и их организаций. В нем приняли участие представители тридцати семи национальностей, в том числе из Афганистана, Египта, Персии, Китая, Кореи, Сирии, Турции и других стран, треть из них не была коммунистами.
Съезд начал свою работу 1 сентября 1920 года… Съезд работал неделю и принял ряд важных решений, выразил солидарность с тезисами состоявшегося за месяц до этого 2-го конгресса Коминтерна по национальному и колониальному вопросам…
Ленин дал весьма высокую оценку этому съезду… Говоря о 2-ом конгрессе Коминтерна и съезде народов Востока в Баку, он отметил, что «это те международные съезды, которые сплотили коммунистов и показали, что… во всех отсталых восточных странах большевистское знамя, программа большевизма, образ действий большевиков — есть то, что для крестьян всех отсталых колониальных стран является знаменем спасения, знаменем борьбы, что действительно Советская Россия за эти три года не только отбила тех, кто бросался, чтобы ее душить, но и завоевала себе сочувствие трудящихся во всем мире, что мы не только разбили наших врагов, но мы приобрели и приобретаем себе союзников не по дням, а по часам». [33]
И еще из воспоминаний А. Микояна:
«2-го декабря 1919 г. в Москве начала работу 8-я партийная конференция. Она продолжалась три дня, в течение которых было проведено шесть заседаний… После принятия порядка дня были заслушаны два приветствия. Первым приветствовал конференцию Султан-Галиев от имени 2-го Всероссийского съезда мусульманских коммунистических организаций народов Востока. Коммунисты мусульманских народов, говорил Султан-Галиев, понесут на Восток красное знамя, революционное знамя коммунизма, полученное из рук наших учителей — товарищей русских коммунистов, и разбудят спящий Восток». [34]
Афганцы даже в самом страшном сне не могли представить, чтобы их «знаменем спасения, знаменем борьбы» за независимость, свободу и самобытность стало чужеродное знамя, да еще какое — знамя коммунистов-безбожников! «Большевистское знамя, программа большевизма, образ действий большевиков»!
31
Там же. Т. 41. С. 241.
32
Ленин В. И.Полн. собр. соч. Т. 50. С. 241.
33
Микоян А. И.Мысли и воспоминания о Ленине. М.: Госполитиздат. 1970. С. 49–50.
34
Там же. С. 51–53.