Наследство

– Пришли, – сказал он с большим облегчением…

Идти пришлось не так уж близко. Возможно, это расстояние и показалось бы девушке небольшим, если бы на ней было надето не придворное платье и бальные туфельки, а более подходящий для прогулок костюм, но приходилось довольствоваться тем, что было на ней.

– Это твой лагерь? – спросила она, озираясь. Хранить гордое молчание не было смысла, а восстанавливать единственного живого человека в округе против себя никак не годилось. Гордость ее могла немного и потерпеть, если на то пошло…

– Ну да, – бродяга сунул большие пальцы рук за ремень, огляделся, негромко свистнул.

Будто из ниоткуда появились две тени, два рыжевато-серых пса, почти неразличимые в густой, выгоревшей на солнце траве. Они были почти одинаковы – крупные, ростом выше колена хозяина, широкогрудые, поджарые, с крепкими лапами и умными мордами, только у одного пса левое ухо не стояло торчком, висело наполовину, а у второго оказались светло-желтые пятна вокруг глаз.

Псы обошли пришелицу с разных сторон, принюхиваясь – она видела, как шевелятся, втягивая воздух, мокрые черные носы. Это были не охотничьи собаки, совершенно точно, и не те, которых держали ради забавы. Нет, у них было совсем другое предназначение…

– Знакомься, – предложил бродяга и указал подбородком на псов. – Это Гром, а это Звон. Мои дружки-приятели.

– Почему… такие клички? – поинтересовалась девушка больше из вежливости. Видно было, что хозяин своими псами гордится, а нет лучшего способа расположить к себе человека, чем проявить интерес к его собаке или лошади.

– Потом поймешь, – осклабился бродяга. – Не стой, пойдем. Гром, Звон, свои! – Он указал собакам на девушку. – Охранять!

Псы подошли ближе, почти утыкаясь носами в подол ее платья. Вблизи видно было, что шерсть у них густая, пыльная – видно, они много дней провели в пути.

– Ты только не вздумай их гладить, – предостерег бродяга, шагая вперед. – Не любят они этого…

Девушка сочла за лучшее промолчать. Гладить чужих боевых псов, натасканных, к тому же, на человека – что может быть глупее?

Маленький лагерь, устроенный на поляне в рощице, открылся во всей красе: удобно устроенное место не просто для отдыха, а для долгой стоянки. Кострище, небольшой – на одного человека – шатер, в землю вбиты колья, натянуты веревки, на них мотаются немудреные одежки: видно, хозяин недавно решил устроить стирку. И – чисто, ни объедков, облепленных роями мух, ни запаха…

Чуть поодаль фыркали лошади – девушка различала между деревьями их силуэты. Видно, кони паслись на опушке, стреноженные, и было их не меньше трех. Путешественник подготовился к походу серьезно, его не случайно занесло в эти края, и… Что это могло означать?

Девушка снова огляделась. Замок невдалеке, рощица – раньше ее не было, но ведь сколько лет прошло, мог и целый лес вырасти, сгинуть и вырасти снова! Здесь все понятно и привычно, но вот дальше, за рощицей и везде, несколько хватало глаз, расстилалось бескрайнее море травы, по которому ветер гнал серебристые волны…

– Что это? – спросила она вслух. – Откуда это? Здесь никогда не было таких лугов. Там… – она указала направо. – Там была деревня. А вон там – лес. Дальше – холмы. Где всё это? Почему вокруг одни луга?

– Это не луга, – бродяга, опустившись на колени, разжигал костер. – Это прерия. Ты садись. Вот сюда садись, я тебе одеяло дам, чтоб не холодно было… – Он поднял на девушку глаза, и она подивилась, насколько светлыми они кажутся на загорелом дочерна лице…

Гром и Звон к принцессе отнеслись вполне благосклонно, а вот датчики – не слишком. Они и так-то звенели, не переставая, – еще бы, это ж самое сердце Территорий, да еще и заколдованный замок поблизости! – и от этого звона уже с души воротило. Когда же Генри привел в лагерь девицу, приборы, измеряющие уровень присутствия магии в окружающем мире, и вовсе зашлись в истерике. Пришлось отключить – что этот самый уровень зашкаливает, Генри и сам знал, а слушать беспрерывный визг проклятых датчиков никакого терпения не хватало! Принцессе-то хорошо: приборы на него настроены, только он и различает этот звон!..

Девушка вела себя спокойно, села, как было предложено, на сложенное одеяло, расправив мятый и грязный подол, выжидательно посмотрела на Генри… Все-таки было в ней нечто такое, что, несмотря на перепачканное платье и растрепавшуюся прическу, позволяло признать в ней знатную особу. (Вообще-то, общением с по-настоящему знатными особами Генри Монтроз избалован не был, но обладал хорошим чутьем, которое сейчас говорило ему – осторожно, парень, эта девчонка не из простых!)

– Я не представился, – сказал он и галантно снял шляпу. Шляпа была потертая, с дырочкой от пули – счастливая. – Генри Монтроз к вашим услугам!

– Генри? – произнесла девушка с непередаваемым выражением.

– Вообще-то, Анри, – он нахлобучил шляпу обратно, – но мне больше нравится первый вариант. Тебя как величать прикажешь?

– Мария-Антония, – ответила принцесса после короткой заминки.

Генри присвистнул. Что ж, имечко вполне подходящее для принцессы. В тех хрониках, о которых ему толковал Хоуэлл, говорилось, что ее звали то ли Марианной, то ли Антуанеттой, то ли еще как, а вышло…

– Мария, значит, Антония, – повторил он. – Длинно и для наших целей неподходяще. Мэри… Нет, не твоё, какая из тебя Мэри, право слово… Энн? Тоже не то. Разве что Тони… Знавал я одну красотку с юга, ее как раз Антонией звали. Ну так все вокруг – иду к Тони, иду к Тони, а женам-то и невдомек, что они к ней повадились шастать!..

Он осекся, заметив, что принцесса словно закаменела. Холоднющие серые глаза сделались вовсе ледяными, этого бы только дурак не заметил.

– Я не хотел тебя обидеть, – сказал он как мог мягче, а в душе проклял Хоуэллов, а заодно собственную жадность и авантюризм, погнавшие его на это дело. – Этикету не обучен, уж извини. Звать тебя как-то надо, и чем проще, тем лучше. Почему – потом объясню…

– Лучше объясните, что происходит вокруг, – подала, наконец, голос принцесса. Генри готов был поклясться, что она собиралась добавить что-то вроде «меня не волнует, как ты станешь меня называть, ничтожество!», но почему-то промолчала. И на том спасибо! – Почему я не узнаю окрестностей? Я понимаю, прошло много лет, но рельеф не мог измениться настолько сильно!

– Как раз мог, – хмыкнул Генри. Между делом он устраивал над огнем котелок – пора было ужинать, и готовить теперь предстояло на двоих. – Я, признаться, не очень представляю, как и о чем тебе рассказывать. Ну да я в общих чертах изложу, что случилось после того, как тебя спать уложили, а дальше ты уж спрашивай. Идет?

Девушка кивнула.

– В общем… – Генри набрал в грудь воздуху, но внезапно понял, что не знает, с чего начинать. Решил сперва спросить: – В твои времена ведь магов было много?

– Пожалуй, – подумав, ответила принцесса.

– Ну вот, – Генри терпеливо ждал, пока закипит вода, чтобы засыпать в нее крупу. – Магов было много, придумывали они всякую всячину… и допридумывались.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурила тонкие бровки принцесса.

– Я имею в виду, случилось то, что мы теперь называем Катастрофой, – охотно поведал Генри. – Это было примерно лет пятьдесят спустя после того, как ты заснула. Вообще-то, нынешние маги утверждают, что все это случилось из-за пересечения каких-то там магических полей, переизбытка… а, я даже выговорить это не могу! Но вообще-то все уверены, что маги сами во всем и виноваты. Доигрались со своим могуществом, вот и…

– Я так и не поняла, что произошло, – перебила его девушка. Она потирала переносицу, словно у нее разболелась голова. Да и немудрено…

– Да никто не понял, – пожал плечами Генри. – Как бы объяснить… В твои времена уже карты ведь были? Карты мира?

– Конечно, – кивнула принцесса.

– Ну, изобрази вчерне, – Генри сунул ей прутик, разровнял золу около кострища.