Страница 40 из 78
Вот и сегодня Брук нашла запрос от подружки, которая переехала еще в средней школе, и жадно просмотрела ее страничку (не замужем, окончила Университет Колорадо в Боулдере, живет в Денвере, любит горный велосипед и парней с длинными волосами). Она послала коротенькое радостно-безличное сообщение, знаменующее начало и наверняка завершение «воссоединения» старых подруг.
Нажав кнопку возвращения на свою страницу, Брук просмотрела новости и обновления у друзей, узнав много интересного об игре в ковбоев, новых достижениях их чад, выбранных для Хэллоуина костюмах и отпусках, проведенных в разных концах света. И только в конце второй страницы она увидела обновление Лео — сплошь заглавными буквами, словно он вопил Брук в лицо:
«Лео Уолш: ФИГЕЮ ОТ ЗАВТРАШНЕЙ ФОТОСЕССИИ ДЖУЛИАНА ОЛТЕРА! СОХО! СУПЕРМОДЕЛИ! ПРИСЫЛАЙТЕ СООБЩЕНИЯ, ЕСЛИ ХОТИТЕ ЗАГЛЯНУТЬ…»
Бр-р-р-р! Фу! К счастью, почтовый ящик Брук пискнул, отвлекая ее от вульгарности менеджера мужа.
Ей написала Нола. Это было первое (вернее, второе; первой была отчаянная просьба: «Вытащи меня из этого ада!») письмо от подруги из отпуска, и Брук поспешила открыть его. Неужели Ноле понравилось?! Быть такого не может! Нола обычно отдыхала в Швейцарских Альпах, Сен-Тропезе или Кабо-Верде, развлечения у нее были, как правило, регулярно, стоили дорого, и почти всегда рядом с ней был обожавший секс мужчина, с которым она только что познакомилась и скорее всего никогда не планировала встречаться после возвращения домой. Брук попросту не поверила подруге, когда та призналась, что отправляется в групповой тур по Вьетнаму, Камбодже, Таиланду и Лаосу без спутника. Жить предстояло в двухзвездочных отелях, ездить на автобусах. С одним рюкзаком на две недели! При полном отсутствии ресторанов из списка «Мишлен», лимузинов, стодолларового педикюра, шансов отдохнуть на яхте нового знакомого или надеть босоножки «Лабутен»! Брук пробовала ее отговорить, пугая фотографиями, сделанными во время собственного медового месяца в Юго-Восточной Азии. Там преобладали крупные планы экзотических насекомых, роскошных мясных блюд и коллажи туалетов типа «дыра в полу», которые пришлось посетить. И все же Нола стояла на своем. Брук рецикла не писать «я тебя предупреждала», но, судя по всему подруги, худшие опасения оправдались.
«Привет из Ханоя, переполненного настолько, что нью-йоркское метро в час пик покажется пустым, как поле для гольфа. Идет пятый день поездки; не знаю, как выдержать до конца. Достопримечательности, кстати, ничего себе, но группа меня достала. Мои спутники будто жизнь взаймы берут каждое утро — и автобусные переезды им не слишком длинные, и рынки не слишком людные, и отсутствие кондиционера не беда. Вчера я сдалась и сказала старшему группы, что готова заплатить за отдельный номер, поскольку пять дней подряд моя соседка просыпается за полтора часа до побудки, чтобы пробежать шесть миль перед завтраком. Мадам типа «я сама не своя без зарядки». Это вызывало тошноту. Деморализовывало. Подрывало мою самооценку, как ты сама понимаешь. В результате от меня ее убрали, и я считаю, что никогда еще не тратила пять сотен с такой пользой для себя. Больше в принципе писать не о чем. Страна, конечно, красивая и бесконечно интересная, но единственный неженатый младше сорока в нашей группе совершает тур со своей мамашей (которая мне, по иронии судьбы, очень понравилась. Ориентацию, что ли, сменить?). Я бы спросила, как у тебя дела, но раз ты не удосужилась написать мне ни разу, видимо, ничего из ряда вон не случилось. Ну ничего, все равно я по тебе скучаю и надеюсь, что тебе хоть в чем-то, пусть в мелочах, хуже, чем мне. Целую, обнимаю, я».
Брук написала ответ, уложившись в минуту.
«Моя дорогая Нола!
Не стану говорить «я тебя предупреждала»… Хотя отчего же, скажу. Я тебя предупреждала! Каким местом ты думала? Извини за молчание, но на этой неделе я для обмена сообщениями не гожусь. Уважительной причины нет, просто писать не о чем. На работе бедлам — масса народа в отпуске, работаю за всех. Надеюсь немного прийти в себя, когда придет наша очередь где-нибудь отдохнуть. Джулиан всю неделю в разъездах, правда, не без пользы — альбом расходится влет. С нашими отношениями творится нечто непонятное. Он как-то отдалился. Наверное, это из-за… Черт, не знаю. Где носит мою лучшую подругу, когда мне остро требуется убедительное объяснение? Эй, кто-нибудь, помогите бедной девушке!
Все, замолкаю, будем каждая сама по себе справляться со своими бедами. Считаю дни до твоего возвращения. Сходим во вьетнамский ресторанчик, я прихвачу склянку мутной воды неопределенного происхождения, и ты снова почувствуешь себя как в отпуске (прикалываюсь). Будь осторожна и привези мне… риса, что ли. Обнимаю. Я.
P.S. Ты нашла применение вульгарным затрепанным саронгам, которые я заставила тебя взять, чтобы не мозолили глаза в шкафу?
P.P.S. Я всячески за твой роман с этим (или любым другим) маменькиным сынком».
Брук нажала кнопку «Отправить» и тут услышала за спиной шаги Джулиана.
— Любимая, ты что? — сонным голосом спросил и, наливая себе воды. — За ночь Facebook никуда не денется.
— Я не в Facebook! — возмутилась Брук. — Мне не спалось, вот я и решила написать Ноле. Кажется, ей не нравятся ее спутники.
— Иди спать, — сказал Джулиан, выходя из кухни и на ходу глотая воду.
— Сейчас, — отозвалась Брук, но муж уже ушел.
Брук разбудил непонятный шум. Она резко села в кровати с бьющимся сердцем, не сразу вспомнив, что Джулиан дома. В Италию они не поехали, но муж отправился в большое турне со множеством остановок в крупных городах и выступлений на главных радиостанциях, встреч с диджеями, с короткими концертами непосредственно в студиях и общением со слушателями в прямом эфире. И снова его не было дома две недели.
Брук повернулась посмотреть на будильник — задача, оказавшаяся не такой простой из-за Уолтера, кинувшегося облизывать лицо, и в результате она не сразу нашла очки. Три девятнадцать утра. Что Джулиан вытворяет, ведь им обоим рано вставать?!
— Так, пошли посмотрим, — буркнула она вилявшему хвостом Уолтеру, обрадовавшемуся неожиданному ночному развлечению.
Брук завернулась в халат и пошлепала в гостиную, где Джулиан сидел в трусах и наушниках в темноте, а его пальцы бегали по клавишам электропианино. Он не репетировал, скорее, отключился — отсутствующий взгляд был устремлен куда-то на стену повыше дивана, а руки двигались машинально, словно без участия сознания. Не проживи с ним Брук пять лет, решила бы, что муж начал бродить во сне или принял наркоту. Она присела рядом и сидела так некоторое время, прежде чем Джулиан обратил внимание на ее присутствие.
— О… — Он стянул наушники на шею. — Я тебя разбудил?
Брук кивнула.
— Но у тебя звук выключен, — показала она на клавиатуру, куда были воткнуты наушники. — Послышалось мне, что ли?
— Вот. — Джулиан сделал жест в сторону стопки компакт-дисков. — Я их ронял. Прошу прощения.
— Ничего. — Брук придвинулась ближе и потерлась о него боком, устраиваясь поудобнее. — Ты зачем встал? Что делаешь?
Джулиан обнял ее за плечи, по-прежнему сосредоточенно о чем-то думая. Его брови сдвинулись к переносице.
— Перенервничал, наверное. Столько интервью уже дал, но перед «Ту-дей» мне как-то неспокойно.
Брук схватила его руку, сжала ее и сказала:
— Все пройдет прекрасно, милый. Ты же с журналистами как рыба в воде.
Здесь она немного погрешила против истины — на считанных встречах с прессой, где она побывала, Джулиан держался неловко и скованно, но если уж существует ложь во спасение, то сейчас именно такой случай…
— Ты иначе и не скажешь никогда. Ты ведь моя жена.
— Верно, женам полагается поддерживать мужей, но я еще и верю в то, что говорю. Ты станешь звездой шоу.
— Это прямая трансляция на всю страну! Миллионы людей смотрят передачу каждое утро! Разве не страшно?
Брук уткнулась носом мужу в грудь, чтобы он не видел ее лица.
— А ты держись как всегда. Съемки будут на открытой площадке, пригласят восторженных туристов — это ж привычная для тебя обстановка гастрольных выступлений, а аудитория даже мельче…