Тряпичная ведьма

Хриплый голос Тряпичной ведьмы просочился сквозь ватные уши, и Джулия услышала, что она вызывает старшин гварульхов. Для Джулии их грубые, немелодичные имена звучали, как кашель.

Старшины поспешили явиться на зов, отложив в сторону недоеденные куски и окровавленные кости.

Было еще темно, и в бледных предрассветных сумерках едва-едва виднелись кучки пирующих гварульхов да неподвижные глыбы ангарлингов. Миперы же рванули навстречу восходящему солнцу, и их чешуя весело засверкала в его лучах.

Джулия с тайной радостью наблюдала за рождением нового дня. Тряпичная ведьма не чувствовала ни тепла, ни холода, но Джулия-то отлично помнила приятный предрассветный холодок и то, как в звенящем прозрачном воздухе постепенно разливается тепло.

Она постаралась сосредоточиться на этом воспоминании, пока Тряпичная ведьма приказывала своей армии сниматься со стоянки. Гварульхи, по приказу старшин, быстро собирали припасы и выстраивались возле вожаков. Безжизненные и ангарлинги чувствовали приказы госпожи напрямую — они вздрогнули и зашевелились. Миперы кружили в небе, с нетерпением ожидая знака убивать и крушить.

Однако Тряпичная ведьма не оправдала их ожидания. Джулия очень удивилась, услышав, что ведьма велела гварульхам и миперам не терять времени на грабеж и случайную поживу, а двигаться на юг с максимальной скоростью, преследуя остатки королевской армии.

— Мы будем преследовать их, пока не вынудим снова принять сражение, — прошипела Тряпичная ведьма подданным. — И вот тогда начнутся резня и пир, каких не было со времен ваших дальних предков, с тех времен, когда я была Северной королевой. А теперь вперед! На юг!

— Порой я жалею, что ты устроил этот дождь, — сказал Квигин, с трудом вытаскивая ногу из глубокой грязи. — По крайней мере, жалею, что ты не можешь его остановить.

Пол не ответил — он был занят тем, что пытался обойти лужу, в которой застрял друг. Но увы, конь (которому, как уверял Квигин, очень нравилось имя Нубинс, хотя Алейн звал его как-то совсем по-другому) ступил копытом в другую лужу и все равно обрызгал его с ног до головы.

«Впрочем, какая разница», — подумал Пол, оглядев грязную и промокшую насквозь одежду. Дождь усилился и даже не думал прекращаться, несмотря на все старания Пола нашептать хоть немного солнца. Они уже мокли под дождем целых двое суток, а впереди — никакой перспективы обогреться и обсохнуть.

Хуже того, они заблудились. Квигин сетовал на отсутствие зверей, которых можно было бы расспросить о дороге, и только перепачканная сорока в то утро протараторила, что они правильно держат направление.

Квигин, конечно же, не отчаивался и верил, что они вскоре набредут на какую-нибудь деревню, или увидят хутор, или сторожевой пост… но вынужден был признаться, что между обелиском Рэддоу и Ризамарном тянется огромная полоса практически незаселенных, диких земель.

Они иногда ехали верхом, но поскольку местность была холмистая и все время приходилось подниматься и спускаться, они большей частью вели Нубинса под уздцы и продвигались очень медленно. К исходу третьего дня Полу начало казаться, что он под этим бесконечным дождем обязательно схватит воспаление легких и умрет. Дождь шел уже не так сильно, но поспать мальчику удалось всего три часа, он проснулся от холода и влаги и провел остаток ночи за безуспешными попытками оживить потухший костерок.

Квигин спал как убитый, а вот Лизелла несколько раз просыпалась и составляла Полу компанию. Незадолго до рассвета, если можно так назвать наступление еще одного сырого, серого, безрадостного дня, зайчиха куда-то ускакала. Пол подумал, что она пошла поохотиться (или что там делают зайцы?), но Квигин, проснувшись, очень встревожился.

— Лизелла ушла? — переспросил он. — И ничего не сказала?

— Я же не умею с ней разговаривать, забыл? — сердито ответил Пол. — Она умчалась вон туда.

— Во время всех этих передряг она вела себя смирно, — сказал Квигин. — Наверное, теперь подумала, что все вернулось на крути своя, и можно снова безобразничать…

Он умолк, потому что откуда-то с севера донесся странный звук, словно кто-то, задыхаясь, дул в военный рожок. Мальчики вскочили, и Пол испуганно посмотрел на Квигина. Это не похоже ни на вой гварульха, ни на крик мипера… что-то незнакомое и оттого еще более пугающее.

— Это животное… — спокойно сказал Квигин. — Как мне кажется…

Крик раздался снова, эхом прокатившись по холмам. Пол вздрогнул.

— Кто бы это ни был, мне не хочется с ним встречаться, — сказал он, пытаясь попасть ногой в стремя.

Квигин не ответил, а просто двинулся в сторону непонятного звука. Взвыв от отчаяния, Пол бросил стремя и попытался ухватить друга за руку, но не успел.

— Квигин, не надо! — крикнул он вдогонку, но Друг зверей уже углубился в заросли вереска и стал спускаться с холма, где ребята устроили лагерь. Пол еще секунду раздумывал, потом схватил свой кинжал, нахлобучил на голову шлем и помчался вслед за Квигином.

Сумасшедшая погоня кончилась тем, что Пол поскользнулся в грязи и скатился на какую-то полянку. А там уже стояли Квигин и тот, кто издавал эти жуткие звуки. Задрав голову к небу и навострив длинные уши, на поляне кричал и кричал осел.

Пол чуть не упал на Лизеллу. Та радостно пошевелила носом, потерлась о ноги и снова юркнула в заросли вереска.

— Могла бы попросить его не кричать, — с упреком кинул ей в спину Пол. — Но я рад, что это всего лишь осел.

В следующую минуту он уже гладил ослика по гладкому носу и трепал жесткую, как щетка, гриву. Осел прокричал свое имя, которое Квигин перевел как Хафин. Лизелла утром почуяла его и отправилась на поиски. Как она объяснила Квигину, никогда не знаешь, в какой момент может понадобиться осел.

— Что особенно приятно, — сказал Квигин, — Хафин знает, где мы находимся.

— Правда? — с некоторым сомнением спросил Пол. Хафин вообще-то не производил впечатления особо умного зверя — в его больших влажных глазах было слишком много мечтательности.

— Мы, судя по всему, лигах в трех к северо-востоку от Ризамарна, — выдал Квигин после нескольких всхрапов, криков, короткого ржания и пристального взгляда в глаза.

— Ризамарн! — радостно вскричал Пол, вспомнив о пышущих жаром печах Танбуля и уютном доме-корабле. — А он знает туда дорогу?

Квигин снова повернулся к ослу и что-то зашептал. От этого шепота Полу всегда становилось немного не по себе. Хафин дважды прокричал, мотнул головой и двинулся прочь, но через несколько метров остановился и оглянулся.

— Подожди! — крикнул Пол. От мысли о горячей пище и крыше над головой он почувствовал прилив сил. — Я схожу за нашими вещами.

— А я оседлаю Нубинса, — сказал Квигин. — Только сначала поблагодарю Лизеллу за то, что нашла нам проводника. Лизелла? Лизелла! Вот зараза! Куда она делась?

Десять долгих и утомительных часов они брели вверх по склону. Пол снова засомневался в сообразительности Хафина. Да, верно, он привел их к горе, но все, что у нее было общего с Ризамарном, это предательски мокрый сланец да желтый вереск. Наступила полная темнота, вокруг было черно, хоть глаз выколи. Дорога казалась Полу совершенно незнакомой. Гора была выше и круче, а тропа — длиннее, чем те, по которым он поднимался и спускался в прошлый раз.

Пол уже хотел остановиться и пожаловаться Квигину, но Нубинс, за стремя которого мальчик держался, как держится тонущий за спасательный круг, дернул его вперед. Отпускать стремя не хотелось, поэтому Пол закрыл рот и полез дальше, еле передвигая ноющие от усталости ноги.

В тот момент, когда он уже действительно готов был все бросить, дождь вдруг неожиданно прекратился, и Пол почувствовал легкий, теплый ветерок. Он взглянул на небо и увидел, что тучи расходятся, и сквозь их завесу начинают пробиваться звезды. Он даже разглядел серп луны.

Впереди виднелись четкие силуэты Квигина, Лизеллы и Хафина, а за ними, внизу, словно звезды, упавшие на землю, поблескивали огни. Вглядевшись в темноту, Пол вздохнул с облегчением. В маячившей вдалеке громаде он узнал второй пик Ризамарна. Между ними, словно седло, расположилась уютная долина, а упавшие звезды — это ничто иное, как огни дома Танбуля.