Проклятая реликвия

— Кто говорит? — быстро отозвался он.

— Сторож у Восточных ворот.

— Я сказал ему, где он, но сам его не находил.

— И кто тебе о нем рассказал? — спросил Саймон.

Арт уставился на него с каменным лицом, и смотрел, пока бейлиф не вытащил из кармана монету.

— Я его не знаю. Весь в черном — черный плащ, черный капюшон, все черное.

Саймон вздохнул.

— Высокий? Такой же, как я?

Арт оценивающе посмотрел на него.

— Может, и выше.

— Во мне почти шесть футов, — пробормотал Саймон.

— А лицо? — попытался Болдуин. — Светловолосый, темноволосый? Борода, шрамы? Может, без зубов, или не все пальцы? Есть хоть что-нибудь, чтобы нам помочь?

— Яркие глаза и ледяной голос. Это все. Капюшон он не снимал, поэтому лица я не видел, — отрезал Арт. — Но мне кажется, он похож на вас. У него… ну, понимаете… — Арт выпятил грудь, сжал рот в агрессивную линию, стиснул кулаки и расправил плечи. — Ваше сложение. И руки, как у вас. Сильные.

— Ты разглядел все это под плащом? — с сомнением уточнил Саймон.

Арт посмотрел на него испепеляющим взглядом.

— Любой разглядит, широкие у человека плечи или нет, хоть он сто плащей нацепи.

За спиной раздался чей-то крик, но Болдуин не обратил на него внимания, наклонившись к мальчику.

— Так ты говоришь, он походил на рыцаря?

— Да. Только не на такого богатого, как вы, — ответил Арт с неуверенной ноткой в голосе, разглядывая очень потертую одежду Болдуина, красную, но полинявшую от долгой носки.

Болдуин уже собрался выступить на защиту своей одежды, как Саймон пробормотал:

— Болдуин!

К ним спешил воин с дубинкой в руках.

— Сэр Болдуин, сэр Болдуин! Убийство, сэр!

Под лучами утреннего солнца Болдуин увидел, что перед ним труп молодого человека с синими, слишком близко друг к другу посаженными глазами, светлыми волосами почти мышиного оттенка, и чересчур длинным сломанным носом. Одет он был в вылинявшую серую фланелевую рубашку и зеленые шерстяные штаны, из-за кожаного ремня торчал короткий нож.

Внимание Саймона привлекла рубашка, разорванная от груди до пояса: грудь и живот исполосованы в бешеной атаке. Кишки вывалились в грязный переулок, а вонь в этот утренний час уже была омерзительной.

— Господи Иисусе! — хрипло пробормотал Саймон.

— Убили его сзади, — сказал Болдуин, перевернув тело и рассматривая голую спину. Он заметил выражение лица Саймона.

Было очевидно, что Саймона тошнит. Иногда это раздражало, но сегодня Болдуин понимал реакцию Саймона.

— Зачем его так исполосовали? — хрипло спросил Саймон.

— Пьяная драка? — предположил Болдуин. — Разозлился из-за пренебрежения? Кто бы это ни сделал, порубил он его, как сумасшедший. — Он повернулся к сержанту. — Вы знаете, кто это?

— По-моему, его зовут Уилл Чард. Прославился, как местный взломщик.

— Где Первый Очевидец? — сердито спросил Саймон.

— Да вот он, бейлиф, — сказал сержант, дернув подбородком в сторону человека, привалившегося к стене с прижатыми к лицу руками.

Подошли к нему.

— Как зовут? — спросил Болдуин.

— Роб, хозяин. Роб Брюэр.

Ему чуть за двадцать, решил Болдуин. Костлявый парень в полинявшей зеленой шерстяной рубашке и тяжелых штанах. На плечи накинут поношенный плащ из плотной, но сильно потертой ткани. Когда-то он стоил больших денег, но теперь совсем износился. Юнец выглядел перепуганным: взгляд метался с тела на землю, на кровь, залившую все вокруг.

— Ты его нашел? — резко спросил Болдуин.

— Я шел мимо и едва не упал на него! Господи, чего бы я ни сделал, лишь бы не заметить его!

— И неудивительно, — задумчиво произнес Болдуин. — Такое зрелище… Все кишки наружу.

— Выпотрошен, — сказал Саймон. — Как кролик.

Роб заскулил:

— Да кто такое мог сделать?

— Люди кладут кроличьи кишки в ловушку, так? — сказал Болдуин. — Разбрасывают внутренности кролика по полю и ждут, и скоро приходит лиса. Достаточно отпустить собак, и они поймают лису.

— Ты считаешь, это ловушка? — сухо спросил Саймон. — Чтобы поймать кого?

Болдуин скупо усмехнулся. К ним спешила округлая фигура, одетая в черное — церковник из собора, посланный, чтобы записывать допрос — и Болдуин поманил его ближе.

— Сомневаюсь я, что это ловушка. Больше похоже на мстительную ярость… но за что ему мстили?

— Я встал рано, чтобы принести хлеба из пекарни, вот и наткнулся на него.

— А раньше ты его видел? — спросил Болдуин.

— Никогда! — воскликнул Роб и передернулся. Скажи он, что знает Уилла, и они могут решить, что преступник — он, и арестовать его. Нужно защищаться и все отрицать.

— А где ты был вчера вечером?

— В «Блю Рейч», — не подумав, ответил Роб. Яйца Христовы! Зачем я это сказал! Он закрыл глаза и сглотнул. — Я поскользнулся на его кишках!

Саймон легко себе это представил: вот он идет тут сразу после того, как рассвело, вдоль по этому сумрачному переулку, света почти нет, дороги не видно, и неожиданно натыкается на разлагающийся труп. Должно быть, это было ужасно; хотя парень наверняка был чем-то очень расстроен — не заметить эту мерзость, пусть и в тусклом занимающемся свете, и не унюхать вони? Он прислонился к двери, потому что его тошнило, и тут же загнал в большой палец длинную занозу. Тихонько ругаясь, он сунул палец в рот.

Роб не мог отвести глаз от лужицы рвоты под дверью.

Болдуин продолжал:

— Ты уверен, что не знаешь его?

— Я? Я… нет.

— В какую пекарню ты шел?

— К Хэму — за Чефс-стрит.

— Где живешь?

— На углу Уэстгейт-стрит и Рэк-лейн. Там, за конюшней Элиаса, есть маленький дворик, я в нем живу.

Болдуин посмотрел на клирика и повторил:

— Конюшня Элиаса… Ты в ней работаешь?

— Да. Я чищу конюшню и смотрю за лошадьми. Он мне иногда разрешает их проезжать.

Болдуин задумчиво кивнул и повернулся, глядя на башни собора. Рабочие, занимавшиеся ремонтом, походили отсюда на пчел в улье.

— И что ты, в таком случае, здесь делал?

Роб уставился на него.

— Сэр?

— Этот переулок действительно ведет примерно в сторону Уэстгейта, но совсем не ведет ни в пекарню, ни из нее, а?

— Я хотел прогуляться… прочистить голову после вчерашнего. Я здорово напился и хотел проветриться.

— В таверне ты был один?

— Да. — Роб решительно встретил недоверчивый взгляд Болдуина. Какой смысл признаваться, что он всю ночь пил с Уиллом и Адамом? Уилла это не вернет.

И Эндрю тоже, напомнил он себе.

Он выглядит дураком, подумала Молл. Сидит такой несчастный, как ребенок, потерявший мать. Врет — так глупо. Хранитель его, может, еще и не знает, но как только кого-нибудь спросит, сразу выяснит, что Роб и его брат были соучастниками Уилла, и куда он тогда попадет? В дерьмо, вот куда. Уже сказал им, что пил в «Рейч».

Заметьте, она им этого не скажет. Ей хватает неприятностей с законом, чтобы добавлять еще из-за преступников вроде Роба или Адама. Нет уж, пусть Хранитель выясняет все, что хочет, у других.

Не то чтобы она сильно могла помочь. Она была наверху с тем чертовым ублюдком, когда Роб постучал, и только когда она увидела, в каком он состоянии, поняла, что, возможно, укрывает преступника. Рекомендации от прежних клиентов — это прекрасно, но если этот парень убийца… И вылетел он отсюда, как ошпаренный кот, и когда ушел, она оказалась в безопасности, и на этом все. Но вот Роб совсем другой. И если он не будет осторожнее, Хранитель сложит два и два и сообразит, что Роб был здесь раньше, и труп нашел среди ночи.

Он мне не верит, думал Роб.

Господи, спаси меня! Когда он ночью наткнулся на это, то вывернул наизнанку все кишки. Нога на чем-то поскользнулась, он посмотрел вниз и подумал, что это кусок свиной печенки. А потом понял, что никакая она не свиная, рухнул рядом, и его вывернуло. Он толком ничего не соображал.