Кровавый глаз

— Чтобы лезть вверх, тебе будут нужны обе руки, если ты только не собираешься приказать Одину, чтобы тот прислал своих крылатых коней и поднял твою задницу вон туда, — повел он подбородком в сторону вершины холма.

Затем Бьярни воткнул что-то в края моего плаща и отпихнул меня с такой силой, что я упал на задницу. Я увидел наконечник стрелы с обломком древка, надежно стянувший края плаща на манер заколки. Тонкое дерево было темным от засохшей крови Бьярни.

— Это твоя стрела, парень, — сказал он. — Возьми ее себе.

Не улыбнувшись, не сказав больше ни слова, Бьярни развернулся, ухватился за пучок травы, подтянулся и начал карабкаться вверх.

Мы поднялись на гребень и увидели перед собой вовсе не ровные поля. Покуда хватало глаз, простирались холмы, заросшие густым лесом. Ручей, который я заметил с борта корабля, здесь был пошире, но ненамного. Сквозь быструю прозрачную струю можно было разглядеть бурое каменистое дно.

— Этот ручей приведет нас к обеду, — сказал Сигурд.

Воины опустились на корточки. Они пили свежую воду из бурдюков или просто черпали ее пригоршнями. Все понимали, что Сигурд прав, ибо человек испокон века селится недалеко от таких ручьев. Они подобны кровеносным жилам в теле, без которых нельзя жить.

— Сигурд, я хочу, чтобы ты принес жертву, — широко раскрыв глаза, произнес Асгот, явно чем-то встревоженный. — Я говорил тебе, что почувствовал кровь.

— Ты всегда ее видишь, Асгот, — отмахнулся от слов годи Сигурд. — Ты родился, имея в каждом глазу по гвоздю. — Он наклонился и стал наполнять водой кожаный бурдюк. — Мы далеко от наших богов, старый ты морской еж. Что, по-твоему, я должен принести им в жертву?

Жрец повернулся и уставился на меня пристальным взглядом.

— Ты ослеп, Сигурд? — спросил он, стискивая рукоятку меча. — Ты пьешь из ручья, но не видишь его.

— Поосторожнее, годи, — предостерег Сигурд, выпрямился и заткнул бурдюк деревянной пробкой. — Твой язык извивается, словно червяк.

— Изъясняйся понятнее, Асгот, — подхватил Улаф. — У нас нет времени на твои загадки.

Колдун презрительно фыркнул и снова повернулся к Сигурду.

— Этот ручей живой, — прошипел он. — Сейчас просто спит. — Воины перестали пить и с опаской попятились от берега. — Дракон отдыхает, Сигурд. Если ты намереваешься идти по его следам, то необходимо принести жертву. Если он проснется и узнает, что ты ему ничего не…

Асгот не договорил и начал вполголоса читать молитву Одину. Воины угрюмо уставились на предводителя.

Сигурд долго стоял и смотрел на ручей, затем поднял голову, провожая взглядом поток, убегающий вдаль. Неглубокое русло, усеянное галькой, извивалось по склону холма. Мне показалось, что я увидел хребет змеи или дракона, прилегших вздремнуть, затаившихся в ожидании того, что ничего не подозревающие люди нанесут им оскорбление.

— Ну? — наконец спросил Сигурд, поочередно глядя в лицо своим воинам. — Кто из вас желает по доброй воле лечь под нож Асгота? Выходи! Может, один из вас проснулся сегодня утром с надеждой на то, что годи выпустит из него кровь, ублажая духа какой-то английской речки?

Бьярни шагнул к ручью, спустил штаны, помочился в воду и сказал:

— Пусть ублюдок довольствуется вот этим.

Воины воспрянули духом, увидев этот дерзкий поступок, но Асгот пришел в ужас.

— Вот твоя жертва, жрец, — заявил Сигурд.

Сигтригг, лицо которого обезображивал шрам, обругал шутника за то, что тот помочился в ручей и не дал ему наполнить бурдюк свежей водой.

— Безмозглый дурак, набери выше по течению, — бросил в ответ Бьярни.

Сигтригг собрался было сказать какую-то грубость, но его остановил Сигурд.

— Дракон или нет, но мы идем дальше, — заявил он. — Если только ты не хочешь объяснить всем остальным, почему им сегодня ночью снова придется есть сыр и выплевывать кости макрели.

— Для этого подойдет и мальчишка, Сигурд! — взмолился Асгот, бросая на меня безумный взгляд. — Дай мне его! Этого юнца будет достаточно. Как ты говоришь, мы далеко от дома. Нам нужно ублажить здешних духов. Или же мы должны сделать так, чтобы нас услышали наши собственные боги.

Скандинавы обернулись, ожидая, чем закончится спор. Сигурд махнул им рукой, показывая, чтобы они двигались дальше.

— Я обещал мальчишке жизнь, Асгот, — усмехнулся ярл. — Ты знаешь богов, старик. Наверное, тебе доводилось говорить с ними еще тогда, когда они были простыми людьми, как мы. Но я не думаю, что Один желает крови Озрика. Если бы он ее хотел, то я бы это почувствовал.

Жрец покачал головой, гремя костями, вплетенными в сальные косы, и угрожающе промолвил:

— Ярл, ты ступил на опасную тропу.

— Другой я не знаю, Асгот, — ответил Сигурд, глядя на меня. — В моем роду никто не умер на сеновале.

Я с благодарностью кивнул ему, гадая о своих предках, о том, кем они были и как умирали — старые и слабые, дожившие до седин, или же в расцвете сил, с мечом в руке. Мы двинулись дальше, держась в стороне от ручья. Следуя вдоль спящего дракона, скандинавы придерживали ножны и кольчуги, чтобы они не гремели и не разбудили чудовище.

Нас вел Ивар. Этот высокий худой воин славился своим зорким зрением. Вскоре он разглядел в серо-стальном небе бурое пятно дыма. Оно висело над холмом, возвышавшимся перед нами. Сигурд поднял руку, и мы присели, спрятались в густых кустах. Ярл прокрался на корточках к Ивару, позвякивая мечом и кольчугой. Легкий ветерок шелестел темными листьями вяза. Я вдохнул запах грабовых сережек, которым был пропитан воздух в ложбине.

После недолгих переговоров Сигурд выпрямился и скомандовал:

— Поднимайтесь во весь рост, ребята. Нельзя доверять змее, которая ползает по траве на брюхе. Англичане нам тоже не поверят. Идем спокойно.

Мы, не таясь, стали подниматься по склону через заросли вереска и утесника, в которых тут и там белели серебристые стволы берез. Норвежцы неизменно придерживались русла ручья, широко разлившегося в рощице цветущих буков и дубов, рядом с плоской вершиной холма.

Мы укрылись здесь и увидели постройки, разбросанные по склонам трех пологих холмов. Здания были добротные. Их крыши начинались чуть ли не у самой земли и взметались в небо, как наконечники стрел. Селение было крупное, раза в четыре больше Эбботсенда. Это означало, что мужчин в нем достаточно, чтобы в случае неблагоприятного развития событий изрядно попортить Сигурду кровь. В такой деревне обязательно есть по крайней мере один мясник, а то и несколько.

— Я возьму с собой Флоки, Остена, Ингульфа, Улафа и Озрика, — объявил Сигурд. — Никаких щитов, шлемов, кольчуг и боевых топоров.

Некоторые скандинавы начали было жаловаться. Больше всего на свете северным воинам было дорого их оружие, особенно кольчуги. Они терпеть не могли с ними расставаться, но понимали, что появление людей в бриньях обязательно вызовет подозрение у жителей деревни.

— Сигурд, разреши и мне пойти с тобой, — взмолился Свейн Рыжий, на огромном открытом лице которого мелькнула тень разочарования. — Я смогу нести вдвое больше Флоки.

— Для человека нет лучше ноши, чем здравый смысл, — насмешливо заметил Улаф, и широкие плечи Свейна уныло обмякли.

— Это слова Одина, парень, не мои, — оправдываясь, добавил кормчий «Змея». — Ты должен быть рядом с кораблями. Это на тот случай, если придут англичане, — продолжал он. — Тогда нам понадобится твоя секира.

Свейн немного успокоился, распрямил плечи, а Остен похлопал верзилу по спине, утешая его.

Ярл усмехнулся и сказал верзиле:

— Ты привлечешь к себе слишком много внимания. Англичанам еще никогда не приходилось видеть такие мышцы. Эта земля настолько мягкая и спокойная, что в ней процветают слабаки. Оставайся здесь, друг мой.

Великан Свейн бросил гордый взгляд на Флоки Черного, и тот закатил глаза.

Сигурд повернулся к тем, кого отобрал. Я обвел взглядом воинов, шагнувших вперед. Все они обладали самой заурядной внешностью и могли запросто затеряться в толпе, за исключением Флоки. От одного его вида становилось страшно.