Весна Византии

― Мессер Дориа поведал своей супруге, дорогой мой Никколо, о нашей страсти. О нашей с тобой связи… Она подозревала, что я встречалась с ее мужем во Флоренции. Мне пришлось объяснить, что люди знатные порой ищут для себя подобных мимолетных удовольствий, но все они мало что значат. Для ее мужа это было лестно, после всех тех шлюх, к которым он привык, а тебе, полагаю, привило вкус к более роскошной жизни, о которой ты иначе не посмел бы и мечтать. Даже твоя супруга, мать Катерины, вероятно, не стала бы возражать. К несчастью, мессер Пагано ныне сделался всеобщим посмешищем, проводя все свое время в борделях Трапезунда. И его более нельзя считать надежным защитником и покровителем для этого ребенка. Вот почему она пришла ко мне за помощью.

Охваченный восторгом, Николас взирал на эту восхитительную женщину, к которой он, разумеется, никогда не прикасался даже пальцем, и которая сама относилась к нему лишь со снисхождением. Катерина наверняка надеялась шантажировать ее, но принцесса с безупречным изяществом разом изменила весь расклад игры и ухитрилась заставить Николаса почувствовать себя виноватым.

― Ты хочешь покинуть Трапезунд? ― обратился он к Катерине.

Глаза девочки вспыхнули.

― Но ведь он никогда меня не отпустит. Да и как такое возможно?

― Я сказала ей, что способ можно найти, ― пояснила Виоланта Наксосская. ― Если она так хочет, то мы могли бы даже взять и ее мужа. Вдали от соблазнов их брак мог бы еще наладиться.

― Он не поедет, ― покачала головой Катерина. ― У него есть план. Но это глупости, ведь ему не на что обменять товар, который заполнил бы трюмы парусника.

Гнев окончательно оставил Николаса.

― Боюсь, что это и впрямь невозможно, ― подтвердил он. ― Император намерен приказать, чтобы со всех чужеземных судов сняли оснастку и мачты. Никто никуда не поплывет.

Катерина превосходно умела скрывать свои мысли, но все же была еще слишком юной и неискушенной в этой игре.

― Если товары по-прежнему на борту «Дориа», ― добавил Николас, ― ему придется сгрузить все в порту. Удивительно, что он не продал их раньше. И, разумеется, это большая удача.

― Думаю, он надеялся дождаться, чтобы цена поднялась, ― послышался голос от окна. ― Но неужели ты не хотела бы остаться и разделить с ним его богатство?

― Богатство? ― переспросила Катерина де Шаретти. ― Да вы вспомните, сколько он потерял! Сомневаюсь, чтобы он заработал хоть два процента прибыли. Нет, я лучше уеду. Если я так нужна ему, пусть отправляется за мной.

― Ему придется сделать это, если он все потеряет, ― сказала Виоланта Наксосская.

Жена Пагано Дориа, которую Николас некогда таскал на плечах, воззрилась на него, а затем перевела взгляд на невозмутимую женщину, сидевшую в полутьме.

― Мне все равно, пусть теряет, ― заявила Катерина. ― Я была бы даже рада. Вы поможете мне сбежать отсюда?

― Никколо тебе не поможет, ― возразила принцесса Виоланта. ― К нему обращаться не стоит. Однако я вполне могла бы что-то придумать. Да, думаю, что могла бы… Но тогда мне нужно узнать как можно больше обо всех действиях мессера Пагано. Он будет возражать, если ты станешь посещать дворец почаще?

― Нет, ему это даже нравится.

― Хорошо. Тогда мы подыщем какое-нибудь объяснение. Ты будешь рассказывать все, что нам нужно знать, дабы помочь тебе. А теперь, думаю, тебе лучше уйти ― раньше, чем уйдет мессер Никколо. Не нужно, чтобы вас видели вдвоем.

Девочка встала и обернулась к Николасу.

― Ты не выглядишь старше. Все говорят, что ты отпустил бороду, чтобы казаться значительнее. Мама заставила бы тебя сбрить ее.

― Наверное, ты права. И я обязательно сделаю это, прежде чем мы с ней увидимся, ― подтвердил Николас. ― Катерина?

― Да? ― В ней все же было очень много от Корнелиса… Так же, как и в Феликсе.

― Не забывай о мастере Тобиасе и отце Годскалке, если тебе срочно понадобится помощь. Они не сделают Пагано ничего плохого.

― А ты? Если он меня обидит, ты ведь станешь с ним сражаться, да?

― Возможно, ― кивнул Николас. ― Зависит от того, кто будет виноват.

Он смотрел ей вслед, пока Катерина не вышла за дверь.

― Виртуозное представление, ― заметила тогда Виоланта Наксосская.

― Он хорошо ее воспитал, ― отозвался Николас.

― Я говорила о тебе. ― Она подошла ближе, но когда фламандец попытался подняться со стула, легонько коснулась рукой его плеча, а затем пальцами провела по светлой щетине. ― Что же это? ― спросила она. ― Разве у нас не хватает гонцов и посланников?

Ее рука вновь легла на плечо Николаса. Ногти были выкрашены в розовый цвет, и все суставы пальцев унизаны тонкими колечками.

― Я решил, что мне стоит взглянуть самому, ― пояснил он. ― Думал, что понадобится моя помощь. Деспойна, я очень уважаю вашего дядюшку и его мать.

Виоланта отошла прочь, оставив после себя чуть заметный аромат духов.

― Она также говорит о тебе уважительно, ― промолвила племянница Узум-Хасана. ― Я получила вести из Эрзерума. Не бойся, насчет Грузии и Синопа там уже все известно. ― Она помолчала. ― Так, значит, Дориа все это время держал груз у себя на борту?

― Там оружие и доспехи, ― пояснил Николас. ― Я знал это с самого начала. Вот почему я не доверял Параскевасу, ведь он ничего нам об этом не сказал.

Принцесса уселась на тот же стул, где до этого сидела девочка, и сложила руки на коленях.

― И ты чувствовал себя Богом, решающим, кого благословить на сей раз… «Во имя Господа и прибыли», ― так мой супруг пишет на своих учетных книгах.

― И кому же вы расскажете об этом, когда оружие окажется на берегу? ― поинтересовался Николас.

― С какой стати? ― удивилась Виоланта Наксосская. ― Это слишком опасно. К чему мне рисковать жизнью? Так что это твоя проблема, мой Никколо. Лично я займусь тем, что вытащу эту девочку из Трапезунда. Это кажется тебе слишком большим проявлением человеколюбия?

― Я и не подозревал, что вашей милости известно такое слово, ― парировал бывший подмастерье. ― Мессер Юлиус может позаботиться о ней в Керасусе.

― Верно, ― согласилась женщина. ― Так, значит, он добрался туда благополучно? Кажется, у него остался мой платок, ― но, впрочем, он может взять его себе. Хотя досадно, что слуга хранит какую-то памятку, а у хозяина нет ничего. Разумеется, мессер Дориа иного мнения… Если бы не ты, я могла бы узнать куда больше. ― Подкрашенные губы, приоткрывшись, изогнулись в призывной улыбке. ― Я вижу, мать этой девочки связала тебя крепкими узами.

― Нет. ― Николас покачал головой. ― Скажу вам сразу, что она, напротив, дозволила мне любые развлечения, какие только могут представиться. Но так уж вышло, что покупать я не люблю, а подарки принимать считаю нечестным.

― Нечестным по отношению к своей жене… Но ведь ей ты везешь несметные богатства. Это поможет тебе отдать долг? ― поинтересовалась Виоланта.

Он поднялся с места.

― Вы говорите о торговле. Но торговля ― игра, такая же, как часы в виде слона. Между мной и демуазель нет никаких долгов, точно так же, как нет обязательств между демуазель и Катериной или погибшим Феликсом, или Тильдой, второй ее дочерью.

― Так она ничем тебе не обязана? ― спросила женщина, и он улыбнулся, чтобы скрыть гнев… гадая, к чему ей понадобилось причинять ему боль.

Протянув ладони, Николас все с той же улыбкой сказал:

― Взгляните на меня.

― О, да, я смотрю на тебя, ― подтвердила Виоланта Наксосская.

В понедельник, пятнадцатого июня, укрепленный город и гавань Синопа сдались султану Мехмету, его главнокомандующему, великому визирю Махмуду и адмиралу Касим-паше. С великим визирем были Турсум-бек и Фома Касаболено, соответственно его турецкий и греческий секретари. Как и следовало ожидать, флот несколько дней оставался в гавани, пользуясь всеми благами, какие мог предоставить город, и готовя флот эмира к отправке в Стамбул под конвоем. Сам эмир покинул Синоп, дабы перебраться в свой новый дом в Филиппополисе, подаренный султаном в обмен на эмират Кастамону, близ коего располагались медные рудники. Брат эмира, все это время остававшийся верным советником султана, получил от того в награду лучшие земли эмира.