Весна Византии

Рыжеволосый шкипер наморщил лоб.

― Почему?

Подобно лекарю, он отбросил всякую вежливость и говорил с принцессой на равных, без всяких титулов. Она ответила не сразу:

― У нас меньше опасений, что турки попытаются высадиться там. Город очень хорошо укреплен, но менее привлекателен для противника, нежели Синоп и Трапезунд. Моряки вообще очень не любят заходить туда, из-за неудобной гавани. Однако, при наличии подходящего корабля, груз можно забрать прямиком из Керасуса и отправить на запад через Босфор.

― Так вы предлагаете, чтобы мы тоже отослали в Керасус все свои товары? ― поинтересовался священник.

― Это уж вам решать. Больше мне нечего сказать на эту тему. А теперь перейдем к моей просьбе. Я хотела бы нанять ваш корабль на неделю, с моей собственной командой.

Разумеется, она обращалась к шкиперу Легранту.

― Вот как, деспойна? ― поинтересовался он. ― И куда же вы собираетесь плыть?

― На восток, к Батуму. Нам нужно спешно и тайно перевезти туда особый груз. Это отнюдь не уловка мессера Дориа, призванная лишить вас галеры, но я полагаю, вы едва ли поверите мне без достаточных доказательств.

― Вы правы, ваше высочество, ― подтвердил рыжеволосый шотландец. ― В наши дни меня вообще нелегко будет в чем-то убедить.

― Я так и думала. С другой стороны, я вполне могла бы послать с этой просьбой кого-то другого. У меня совесть чиста. Если кто и использовал вас, то только не я.

Шкипер не ответил. Священник, покосившись на него, поинтересовался:

― И все же, прежде чем мы лишимся своего корабля, готовы ли вы хоть что-то рассказать нам, деспойна? Какие доказательства вы можете представить?

― Кто из вас читает по-гречески? ― спросила она.

Лекарь первым взял свиток, который принцесса извлекла из складок платья, и замешкался, глядя на печать. Воск нес на себе изображение одноглавого орла ― символа императорского рода Комненов.

Затем, взломав печать и прочитав содержимое, он безмолвно протянул свиток священнику. Джон Легрант поинтересовался:

― Что там такое?

― Нас просят переправить императрицу в Грузию. Императрицу Елену.

― Дочь императрицы ― царица Грузии, ― пояснила Виоланта.

― Втайне? ― удивился лекарь. Нос его подергивался, как у хорька. ― Так, стало быть, это не просто семейный визит? Она хочет, чтобы войско выступило из Тифлиса в Трапезунд?

― Или из Тифлиса в Эрзерум, ― предположил шкипер. ― Полагаю, Узум-Хасану помощь сейчас не помешает. ― Когда он волновался, в речи Легранта начинал проскальзывать шотландский акцент.

― Но ведь наш друг фра Людовико и его спутники именно за этим и отправились на Запад, ― воскликнул лекарь. ― Чтобы христиане помогли им защитить Трапезунд! Среди них был и посланец Грузии… Не помню, сколько он обещал выставить солдат, но думаю, немало.

― Вы должны доставить ее в Батум, на грузинской границе, и там ждать посланника, ― сказала Виоланта. ― Отсюда до Батума всего сотня миль, и еще меньше ― до францисканского монастыря в Акхалзике. К тому времени, как галера вернется, нам уже будут известны планы турков. Возможно, вы даже пожелаете на сей раз бросить якорь в какой-нибудь менее заметной гавани. Свое отсутствие вы можете объяснить торговыми нуждами, ведь сейчас самый подходящий сезон для торговли рабами.

― А дети тоже отправятся с ней? ― поинтересовался священник.

― Речь не идет о бегстве, ― отрезала Виоланта Наксосская. ― Женщины и дети остаются во дворце. Что касается плана, то о нем пока не знает даже сам император.

― Но гребцы будут венецианцами? ― поинтересовался рыжеволосый шкипер, который уже успел оценить ситуацию.

― Это будут самые лучшие и доверенные люди, ― ответила принцесса. ― Мы щедро оплатим их услуги. Однако вы можете взять собственных матросов и старших офицеров, включая мессера Легранта, если он того пожелает и если вы готовы на время с ним расстаться. Плата будет достаточно высока.

― К примеру? ― поинтересовался лекарь.

Она хорошо знала флорентийские расценки и намеренно удвоила сумму. Едва ли они могли проявить недовольство…

― Я не прошу решать прямо сейчас, ― добавила Виоланта. ― Вам будет дана аудиенция. Я сказала императрице, что даже если вы откажетесь, она может рассчитывать на ваше молчание. В любом случае, она надеется увидеть вас, когда вы принесете императору завершенную работу.

― Какую завершенную работу? ― изумился Тоби. Принцесса покосилась на Легранта.

― Они ничего не знают, ― пояснил тот. ― Сейчас об этом казалось как-то неуместно говорить.

― О чем говорить? ― вновь с досадой подал голос лекарь. Инженер поднялся с места.

― О том, над чем Николас работал в этой комнате. Я ему немного помогал. Он оставил записки, чтобы я мог продолжить. Это подарок императору. Когда все будет готово, мы отошлем это во дворец.

― Чтобудет готово? ― настаивал Тоби.

Виоланта наблюдала за ними, уверенная теперь, что не ошиблась. Она была рада, что явилась сюда сама. Шкипер… лекарь… раб, явно бывший доверенным лицом погибшего юноши…

А священник? С ним не так просто… Лысый лекарь все время задавал вопросы, но капеллан лишь слушал и наблюдал. Наблюдал за принцессой, в то время как она наблюдала за ним.

Легрант наконец встал и, переглянувшись с чернокожим, обернулся к остальным.

― Ладно, можете пойти и взглянуть. Госпожа также, если пожелает. Мы держали дверь запертой.

Вспомнив о хороших манерах, они пропустили принцессу первой. По пути Виоланта обратилась к Тобиасу Бевентини:

― Я думала, мессер Никколо показал вам манускрипты.

Лекарь почему-то покосился на Джона Легранта, а не на нее.

― Да, из дворца он принес кое-какие медицинские книги.

И шкипер, в свою очередь, ответил лекарю, а не Виоланте.

― Это было не так уж важно. Просто помогало занять время… Он почерпнул идею из манускрипта, который принес вместе с твоими книгами. Византийцы переписывали древние греческие трактаты, а арабы, завладев ими, в свою очередь, пересказали их по-своему. После чего рукописи вернулись к грекам в качестве даров или добычи. В Диарбекре один араб пару сотен лет назад создал труд, посвященный механическим устройствам. Копия этой книги обнаружилась во дворце. Николас ее увидел и кое-что построил, исходя из тех чертежей. Вот и все.

― Басилевсу это показалось любопытным, и он постарался развить дарование мессера Никколо, ― промолвила принцесса. Она видела, как напряженно размышляют ее спутники. ― Так где же сие творение?

― Здесь, ваше высочество, ― и с этими словами шкипер распахнул дверь.

Ей доводилось видеть чертежи, ― разумеется, там была сплошная чепуха. Но все же чепуха эта заинтересовала императора, и не было причин, почему бы ловкому изобретательному человеку, обладающему талантом и терпением, не изготовить из дерева и бумаги забавную игрушку, чтобы доставить императору удовольствие… Однако увидела принцесса вовсе не игрушку, а оживший образ того самого безумного чертежа. Теперь он превратился в произведение искусства, но также своего рода памятником лукавому, добродушному изобретателю. И не только ему. Он отражал суть и человека, своими руками сотворившего это чудо…

На полу стоял слон. За спиной у погонщика-индуса восседала красавица под изящно расписанным балдахином с длинными кистями. На крыше балдахина примостилась птичка, а за ним сидел араб в тюрбане. Под крышей затаился дракончик с раскрытой пастью, растянутой в лукавой улыбке. У красотки был испуганный вид. Индус-погонщик с яростью сжимал в руке дубинку. Слон выглядел добродушно и одновременно встревоженно… На всех гладких, тщательно обработанных поверхностях блестели лаковые чешуйки… Принцесса Виоланта оглянулась на своих спутников. Лица их прояснились и сияли улыбками.

― Это часы, да? ― спросил священник.

Легрант кивнул.

― Да. Девица показывает время. Кроме того, там повсюду есть дверцы и поворачивающиеся балкончики. И если приглядеться, то видно, как некоторые детали меняют цвет. Что касается всего остального… ― Он прошел на другой конец комнаты, где у стены стояла длинная скамья с разложенными приспособлениями ― острыми ножами, мотками проволоки и тому подобным; имелись там также песочные часы. ― Полагаю, он делал всякие вещицы в Брюгге?