Страница 3 из 20
После того разговора я стал меньше кручиниться, а больше нагружать мышцы и ждать. Ведь, здраво размышляя, если уж оказался здесь по чьей-то воле и умыслу, то те же силы и дальнейший путь указать должны.
Из разговоров узнал, что полвека назад здешними землями прокатилась страшная болезнь, прозванная в народе Моровицей, после которой выжил даже не каждый десятый. Поэтому, в королевстве людей теперь меньше, чем ранее проживало в одном только Турине, столице Зелен-Лога. Выжившие после мора, сбились в пяти городах и близлежащих селениях, а остальное жилье, покинутое без присмотра, либо порушено и поглощено лесом, либо сожжено лихими людьми. Что мельница деда Мышаты стоит не так уж и далеко от большака, когда-то соединявшего Полуденные Земли и столицу королевства. А теперь он пуст. Потому как проход на юг перекрыт Змииным ущельем, да и торговать с харцызами может только безумец. Что земли баронства Дубров принадлежат баронессе Катаржине, а управляет всем ее второй муж, барон Владивой…
Смыв в прохладном ручье пот с утомленного тела, я почувствовал такой прилив сил, что вернувшись на подворье, не стал входить в избу, из которой доносилось незлобивое бурчание Мышаты, занятого привычным утренним делом – попыткой разбудить внука. А свистнул собак и подался через запруду на дикую сторону. Вчера, в ельнике я заприметил хорошую грибницу проклюнувшихся маслят. За сутки грибы должны были подрасти и набрать весу. А что может быть вкуснее яичницы на зажаренных в сметане маслятах? Как раз, пока мельник растолкает соню, успеют обернуться. И собирать их поутру легче всего – влажные шапки призывно блестят в лучах солнца. Ни одного не пропустишь.
Я не успел еще углубиться в чащу, как услышал слабый стон, доносившийся из овражка, рядом с ельником. Псы вздыбили загривки и зарычали, припадая животами к земле. Громко цыкнув на них и не таясь, нарочно потрескивая при ходьбе сухим валежником, я двинулся на стон.
– Кто здесь?
Окликнувший меня голос принадлежал мужчине, но был так слаб, что я едва его расслышал.
– Кто бы ты ни был: старик, мужчина или юноша, громогласным Перуном заклинаю – приблизься. Даже если ты всего лишь женщина, пусть Лада не позволит тебе пройти мимо…
Спустившись вниз, я увидел лежащего ничком человека, в яркой одежде непривычного покроя. Остатка сил у того хватило лишь чуть повернуть голову набок.
– Нужна помощь? Что случилось?
– Молчи! – голос незнакомца неожиданно окреп, и в нем зазвучали повелительные нотки. – У меня нет времени на пустую болтовню! Слушай и запоминай! Али Джагар из Вольной Степи, прозванный Островидом извещает Великого мастера о том, что в мир пришел Разрушитель! Ошибка исключена! Видение было слишком явным! Кто бы ты ни был, поклянись своим именем, что донесешь эти слова Оплоту!
Голос незнакомца звучал столь повелительно, что я не осмелился отказаться, хотя совершенно ничего не понял.
– Ну, же! Клянись!!!
– Клянусь…
– Именем своим клянись! Чтоб все Боги услышали!
– Я, Игорь, клянусь, что передам слова Али Джагара, прозванного Островидом Великому мастеру, – понимая, что иначе раненый не успокоиться, я произнес требуемую клятву.
– Хвала Богам… – в слабеющем голосе незнакомца прозвучало облегчение. – Ты поклялся. Можно и помирать. Я передал эстафету… Все что мое, Игорь, – теперь твое! Глупая случайность… Змий сбросил… Напоролся грудью на сломанный сук… Видно, так угодно Перуну… – раненый перевел дух и совсем уж тихо закончил. – Не судьба знать, атаману Вернигору погибнуть в бою. Не жалею… Гонец – он тоже среди врагов… Об одном прошу, похорони по степному обычаю. Не зарывай в землю…
– Погоди умирать, – я наклонился над атаманом. – Тут жилье рядом. Мельник немного в лечении сведущ. Сейчас приведу помощь, авось обойдется…
– Не надо, Игорь, не суетись понапрасну… – прохрипел тот. – Я в ранениях толк знаю. И так чудо, что до сих пор не помер… Видно, тебя должен был дождаться… Прощай, брат. И помни, ты поклялся! Перун и все какие есть Боги тому свидетели. А Громовержец очень суров с клятвопреступниками… На шее мешочек… возьми камень. Никому… – он замолчал, собираясь с силами, но похоже, их уже совсем не осталось. – Я не знаю…
Не было ни вздоха, ни содрогания тела, но по внезапной тишине, на мгновение окутавшей лес, я понял, что Вернигор умер. Постояв немного в раздумье над телом усопшего, я поднял его на руки и понес к мельнице.
– Как я вижу, Игорь, судьба тебя все-таки нашла…
Дед Мышата встретил меня на пороге дома, с таким видом, словно давно поджидал, и именно с такой страшной ношей.
– Что-то чудилось мне сегодня недоброе, всю ночь, – объяснил старый мельник, заметив удивление на лице. – Думал, может, из-за полнолуния. Месяц последнее время какой-то странный, будто кровью изгвазданный… Жив? Нет?! Так чего ж ты его в дом тащишь? Пожелание: 'Что б тебе умереть в избе!' – для харцыза худшее из оскорблений. Положи под навес… на сено… Где ж это ты с ним схлестнулся? На большак ходил? Хотя, что я несу, – мельник задумчиво потеребил бороду и забормотал едва слышно. – Лес бы не выпустил… Неужто, харцыз сам сюда заявился? Но как он сумел преодолеть защитное заклинание? Нет, невозможно… – и, обращаясь ко мне, произнес громче. – А разбойник-то не прост. Судя по одежде и богатой сабле – из старшины.
– Назвался атаманом Вернигором.
Я бережно уложил покойного на мягкое сено, вдруг пронзительно пахнувшее в лицо сладкими ароматами смерти.
– Ух, ты! – дед Мышата удивился пуще прежнего, и прибавил безо всякого почтения к усопшему. – Вернигор, говоришь? Слыхивал, слыхивал. А как же, знатный был злодей! Во многих домах его прокляли! Как же ты, смог такого воина уложить? Еще и голыми руками?
– Да ты что, старый, с ума сбрендил? – мое возмущение было столь велико, что я совершенно позабыл о почтении к хозяину. – Я его чуть живым в овражке нашел. Перед смертью Вернигор сказал, что… Змий его сбросил… – закончил уже не так напористо. – И в темноте он напоролся на острый сук.
– Не зря, значит, говаривали, что не суждено лихому атаману ни от клинка, ни от стрелы погибнуть! – забормотал старик. – Вона, какая судьба поджидала разбойника… Змий?! – переспросил удивленно, когда осознал услышанное. – Да ну, глупость. Бредил, наверное…
– Мне почем знать? – Я все еще не остыл от нелепого обвинения. – Говорю ж, нашел умирающим, а когда он дух испустил, тело решил сюда принести. Не бросать же в лесу? А перед смертью атаман просил похоронить по степному обычаю. Извини, деда, я не совсем понял, кто он такой?
– Один из атаманов степной вольницы. Это тебе что-то напоминает?
– Наоборот. Ни одно слово не знакомо. Может, расскажешь?
– Не сейчас, – отмахнулся тот. – Извини, Игорь, коротко не получиться… Позже вернемся к этому разговору. А зачем ты покойника на руках нес? Не мог на коня навьючить? Кстати, где ты его оставил? Сейчас Лукаша пошлю. Сгодиться животина в хозяйстве… Или – продадим. У харцызов знатные кони, дорого ценятся… Уверен, не меньше малого дуката сторговать удастся.
– Не было коня.
– Ускакал?
– Вообще не было. Может, когда атаман о Змее говорил, то имел в виду, что его конь с такой кличкой сбросил? – предположил я неуверенно и по выражению лица мельника понял, что сморозил откровенную глупость.
– Даже если б я сразу не поверил в потерю памяти, то теперь перестал бы сомневаться. Во всем мире, от Студеного моря и до Закатных земель, нет более умелых наездников, чем харцызы. Для них конь важнее, чем ноги для обычного человека. Иначе в Вольной Степи не выжить. Проще предположить, что атаман и в самом деле летел на Змее, чем поверить, что его могла сбросить лошадь. Ну, да ладно… Солнце поднимется выше, сам на следы взгляну. Значит, жил еще, говоришь, когда ты его нашел? А что сказал?
– Просил меня поклясться своим именем, что передам…
– Надеюсь, ты не сделал такой глупости? – поспешно перебил меня Мышата.
– Он очень просил… – я уже не был так уверен в том, что совершил добрый поступок. – Я не смог отказать умирающему…