Только поверь

Джованна была на пять лет старше Майкла, но казалась на пять лет моложе его, а вела себя порой совсем как девчонка. Майкл зачастую чувствовал себя рядом с ней не другом, а отцом этого шаловливого создания. Он постоянно ощущал свою ответственность за это хрупкое, легко ранимое существо.

Было бы большим преувеличением сказать, что чувства Майкла были такими же, как чувства Джованны. Нет, он не влюбился в нее и, тем более, не думал о будущей совместной жизни. Но это нисколько не мешало ему хорошо проводить с ней время.

В сексуальном плане она была великолепной партнершей. Ее опыт в любовных делах не уступал опыту Майкла, а, скорее всего, превосходил его, и Майкл вынес из общения с Джованной немало полезного для себя.

Джованну нисколько не смущало то обстоятельство, что она знала всего несколько английских слов и выражений и что Майкл владел итальянским в таком же объеме. Джованна свободно говорила по-французски, но этот язык был и вовсе недоступен Майклу. Так что на первых порах языком общения у них стал немецкий, на котором оба говорили очень прилично.

Со временем, благодаря энергии и настойчивости своей подруги, Майкл освоил итальянский язык, а она, в силу все тех же своих качеств, очень неплохо, хотя и с ужасным акцентом, стала болтать по-английски.

Пока продолжались раскопки, Майкл и Джованна каждый вечер встречались и шли в ближайшее селение, где у хозяйки небольшого магазина они сняли комнату на все время археологических работ.

Джованна не замечала ничего вокруг, она растворялась в своей любви. В моменты близости она почти всегда брала инициативу на себя и любила страстно, напористо, без устали.

Когда вулкан по имени Джованна делал передышку между бурными извержениями, Майкл осознавал, что в их дуэте он пел вторым голосом. Впрочем, его это нисколько не расстраивало, а лишь удивляло — с таким темпераментом у женщины он встречался впервые. Обычно на любовном фронте он играл роль командующего.

В отношениях Майкла к Джованне были теплота, сердечность, дружеское участие, но он никогда не любил ее, то есть не испытывал к ней того глубокого и сильного чувства, которое связывает воедино два сердца, две жизни, две судьбы.

Любвеобильная Джованна сначала восхищала, потом удивляла, позже — стала утомлять Майкла. Но он был терпим и снисходителен ко всем ее причудам.

Майкл боялся, что, когда придет пора расставаться, Джованна будет устраивать истерики, не отпускать его, хватая за руки и захлебываясь слезами. Однако его опасения оказались напрасными. Прощание прошло на удивление легко и спокойно.

Но Джованна явно рассчитывала на продолжение их романа. Она забрасывала Майкла письмами, правда, всегда короткими, потому что у нее не хватало терпения длинно и обстоятельно излагать свои чувства на бумаге. Поэтому еще чаще она звонила ему по телефону, объясняя, что хочет услышать живой голос и понять, не переменился ли к ней Майкл.

Джованна не упускала ни единого случая, ни малейшей возможности, чтобы встретиться с Майклом. Она ездила на все международные конференции и съезды, в которых принимал участие Майкл. Всеми правдами и неправдами ей удавалось пробраться туда если не в качестве докладчика, то в роли гостя.

Она не мешала Майклу выступать с научными сообщениями, общаться с коллегами, у нее были и свои профессиональные интересы на форумах историков и археологов. Но все часы, отведенные на культурную программу, все фуршеты, банкеты и уж тем более — все ночи Джованна неизменно проводила возле Майкла.

В постели она была неугомонна, словно хотела насладиться близостью с Майклом впрок, до следующей встречи, которая неизвестно когда состоится. Она ничего не требовала от него — ни слов любви, ни обещаний, — и он был благодарен ей за это, потому что отказать ей было бы очень трудно, а связывать себя какими-либо обязательствами он не собирался.

Коротких встреч с Джованной, которые происходили не так уж часто, Майклу было вполне достаточно. Если она настаивала на том, чтобы провести вместе недельку где-нибудь на море, то к концу этого короткого отпуска Майкл уже начинал тяготиться ее присутствием. Ее было слишком много для него. Но вдали от Джованны он иногда скучал по ней, ему не хватало ее энергии, и он не прочь был бы встретиться с ней на денек-другой. Но, как правило, текущие дела не позволяли это осуществить, а потом желание как-то само собой иссякало.

Так прошло больше трех лет.

На очередном международном конгрессе, где Майкл вновь встретился с Джованной, он не только выступал с докладом, но и руководил работой одной из секций и входил в комиссию, подготавливавшую резолюции и другие документы конгресса.

Майкл был так занят, что на общение с Джованной у него не хватало времени. К вечеру он так уставал после заседаний, дискуссий, переговоров, встреч с коллегами, что на удовлетворение желаний своей страстной подруги у него почти не оставалось сил. Один раз, пока она принимала душ, он просто уснул, не дождавшись ее.

Джованна по-своему расценила его отношение к ней. Она решила, что он охладел к ней, потому что она надоела ему. Возможно, думала она, у него появилась другая женщина. Что ж, этого следовало ожидать — рано или поздно все кончается.

Джованна почувствовала горечь приближающейся утраты. Но не стала раздувать трагедию из сложившейся ситуации. Для себя же сделала определенные выводы.

В тот раз расстались они как обычно, тепло, сердечно и дружески любовно. Но в то же время было что-то неуловимо иное, чему трудно дать определение. В словах, взглядах, вздохах, поцелуях Джованны чувствовалась не такая, как всегда при прощании, грусть, а какая-то горчинка. Внимательный наблюдатель мог бы заметить тоскливую нотку в этом завершающем аккорде так долго звучавшей песни любви. Однако Майкл ничего особенного в поведении подруги не заметил.

После этой встречи Джованна пропала. Нет, она не сгинула в пучине океана или под снежной лавиной в горах. Она просто перестала писать и звонить Майклу. Первое время, погруженный в работу, он даже не замечал этого, но когда заметил — удивился. Это было так не похоже на Джованну!

Майкл выждал еще какое-то время, потом забеспокоился — все-таки Джованна была ему не посторонним человеком. Он несколько раз звонил ей, но автоответчик неизменно вежливо просил оставить сообщение для отсутствующей хозяйки дома.

Куда ты пропала? У тебя все в порядке? — задавал безответные вопросы Майкл. В его тоне слышалась тревога, но он ни разу не сказал, что любит, что соскучился, что ждет с нетерпением встречи.

После трех или четырех звонков Майкл прекратил попытки выяснить что-то о Джованне.

Ее молчание, решил он, можно объяснить только одним: она еще в кого-то влюбилась и боится сказать мне об этом, полагая, что я этого не переживу. Наивная!

А еще Майкл подумал: что ни делается, все — к лучшему. Я ни с кем не связан и абсолютно свободен. Так или иначе, настало бы время, когда нам пришлось бы расстаться. Взять в этом деле инициативу в свои руки мне было бы нелегко. А так она сама все решила. И очень хорошо! Я доволен. Терпеть не могу никаких душераздирающих объяснений!

Майкл окончательно успокоился и почти забыл про Джованну.

Прошло года полтора.

Однажды он был по делам в Афинах и уже перед вылетом в Лондон в аэропорту встретил одного их общего с Джованной знакомого, который ждал рейса на Женеву. Они разговорились, расспросили друг друга о работе, о новых находках и открытиях, об успехах коллег, о последних научных публикациях.

Майкл скорее из вежливости, чем из любопытства, спросил, как поживает Джованна. Знакомый поинтересовался, когда Майкл видел ее в последний раз. Тот ответил, что около двух лет назад. Знакомый присвистнул и недоверчиво взглянул на собеседника.

— А я думал, что вы... Разве вы не... — пробормотал он что-то невнятное.

— Я звонил несколько раз, но не заставал ее дома, — пояснил Майкл. — А что?

Знакомый с подозрением посмотрел на него и не без тайного злорадства сообщил, что Джованна родила сына и сейчас живет не в Лозанне, а где-то в горах — там у ее родителей дом, сад и небольшой виноградник.