Французский квартал

ГЛАВА 8

— Какой приятный сюрприз, Санни!

Вин Джаванелли кивнул, приглашая своего подручного Санни Клита войти в отдельный кабинет «Ла Мурены», маленького дорогого ресторанчика, специализировавшегося на итальянской кухне. Комната была зарезервирована за Вином пожизненно. Собственно, он же являлся и владельцем ресторана.

На лбу Санни поблескивали бисеринки пота. Тревожный знак.

— Проходи, садись, — сказал Вин, раскрыв объятия, но не поднимаясь из-за стола.

Он только что покончил с трапезой. Вин всегда ел в час ночи. Это помогало ему трезво мыслить и принимать взвешенные решения.

Клит еще с минуту постоял на пороге, не решаясь переступить его и дать ручищам Вина смять его дорогой шелковый костюм. До сих пор он не проронил ни слова. Санни был человеком средних лет и среднего роста, с редеющими рыжими волосами и одутловатым лицом. В те времена, когда его только приняли в «семью», он был честолюбивым неоперившимся юнцом. Теперь же Санни отрастил солидное брюшко, а его пухлые руки были унизаны сверкающими перстнями.

— Ну что ты там мнешься? — уже нетерпеливо проговорил босс, сорвав с груди салфетку и швырнув ее на стол. Он таки поднялся, вышел из-за стола и, сделав шаг навстречу Санни, снова раскрыл свои объятия для сердечного приветствия. — Разве так положено здороваться членам одной «семьи»?

Санни наконец вошел в кабинет, обнял Вина и похлопал его по спине. Пистолет, который болтался у гостя под пиджаком, больно ткнулся Вину в грудь.

— Прости, что оторвал тебя от ужина, — пробормотал Санни. — Но я очень встревожен. Иначе не стал бы тебя беспокоить.

— Мой стол — твой стол, — сказал Вин, поведя рукой. Эти слова были сигналом, командой, о чем Санни и не подозревал. Один из людей Вина, прятавшийся за бархатной портьерой у дальней стены, неслышно поднял автомат и направил ствол в грудь Санни.

— Я вижу, тебя что-то заботит, — сказал Вин. — Что бы это ни было, я переживаю вместе с тобой. Плесни себе вина.

Санни тут же налил себе кьянти. Вежливое предложение Вина на самом деле было приказом, отказываться от которого нельзя.

— Я ведь как отец тебе, Санни, правда?

— Больше чем отец, Вин.

— По-моему, отец всегда должен поддержать сына и помочь ему в трудную минуту. И сын должен довериться отцу. Ты как считаешь?

— Абсолютно с этим согласен.

— Тогда скажи, что тебя беспокоит?

— Джек Шарбоннэ.

Вин медленно пригубил вино, пытаясь выиграть время. Затем поставил стакан и спокойно переспросил:

— Джек Шарбоннэ? А что случилось?

— Его родители имели несчастье покинуть этот мир вскоре после того, как я был принят в «семью», не так ли? Джеку Шарбоннэ тогда было десять лет. По-моему, в тот день кем-то было принято решение присмотреть за пацаном. Я понимаю, он остался сиротой и заслуживал жалости. Разве можно остаться равнодушным к детской беде? У тебя доброе сердце, Вин. Ты великодушный человек.

На Вина нахлынули воспоминания о том далеком дне. И все такие яркие, явственные…

— В общем, с родителями все ясно. А вот как быть с самим Джеком?

— Как быть? — Вин изобразил на лице удивление. — Санни, ты о чем? Этот молодой человек сам себе голова. С нами он никаких дел не имел и не имеет.

— Но не все так думают. И я, кажется, тоже.

Вин надеялся, что этот момент никогда не настанет, но он настал, и теперь уже ничего не поделаешь.

— Тогда, может быть, расскажешь мне, что вы думаете по этому поводу?

Санни обильно потел. Пот струился по его толстым щекам, а темно-серый воротничок вмиг потемнел от влаги.

— Шарбоннэ, черт возьми, миллионер!

— Миллионеров сотни, Санни. Ты миллионер. Я миллионер. Почему бы и Джеку Шарбоннэ не быть миллионером?

— Он стал миллионером за счет «семьи». За наш с тобой счет.

— О чем ты?

— О тех деньгах, которые его папаша получил с нашей помощью и которые прикарманил себе, когда вздумал помахать нам ручкой, расстаться с «семьей», со своими лучшими друзьями! Хорошо, можешь не признаваться в том, что лично санкционировал его казнь, но не станешь же ты отрицать, что был в курсе его планов!

Вин чуть было не соврал, но удержался, понимая, что Санни без труда разыщет пару-тройку стариков, которые знали всю правду.

— Я хочу разобраться с казино Шарбоннэ, — продолжил Санни. Толстая физиономия его от волнения пошла пятнами. — Хочу понять: почему он является фактически единоличным владельцем крупного заведения? Почему не оказывает знаки внимания «семье», делясь с нами частью прибыли? И почему так спокоен при этом?

Так-так… Дело принимало нешуточный оборот. Поразмыслив, Вин пришел к выводу, что уместнее всего будет раскрыть карты.

— Я — совладелец казино, — сообщил он. — Все очень просто, Санни. Я должен заботиться о своих детях и об их будущем. Им нужны чистые деньги. Понимаешь? На тот случай, если с «семьей» что-нибудь случится. И потому я купил себе долю в казино Шарбоннэ.

— Очень мило. А ты знаешь, что я еще слышал?

— Я весь внимание.

— Я слышал, что ты питаешь к нему определенную слабость. Ты чувствуешь себя обязанным перед ним, Вин. Ведь ты был боссом, когда он остался сиротой.

Вин внимательно взглянул на Санни и тотчас твердо решил провести собственное расследование. Некоторые члены «семьи», похоже, стали отбиваться от рук, и это его не устраивало. Совсем не устраивало.

— Джек Шарбоннэ не мой сын. У меня есть свои дети, и я выполняю отцовский долг по отношению к ним. И потом… если я не делал ничего плохого его родителям, почему я должен чувствовать себя обязанным перед ним?

Санни криво усмехнулся и пожал плечами.

— Я просто пересказываю тебе дошедшие до меня слухи. А я умею слушать. Ты сам всегда говорил, Вин, что ценишь меня за это.

Босс опустил кулаки на стол так, что задребезжала посуда. Санни вздрогнул, и Вин насладился этим зрелищем.

— Я уважаю тебя, Вин. Но все же выслушай меня до конца.

Джаванелли насторожился еще сильнее.

— Конечно, продолжай.

— Ты рассказал мне о своих делах с Шарбоннэ. Это хорошо. Честно. Я польщен. Но… — Он сделал паузу.

Вин молчал. Он уже принял решение относительно Сан-ни Клита. Есть люди, которые не вызывают вопросов, потому что они знают свое место и никогда не забывают о том, кто хозяин. А есть другие, которые в один прекрасный момент решают изменить устоявшееся положение вещей. Им, видите ли, кажется, что они знают больше хозяина. И еще они почему-то проникаются уверенностью в собственной безнаказанности и начинают открыто диктовать хозяину решения, которые тот должен принимать. Держать возле себя таких людей — непозволительная роскошь. Особенно в последнее время, когда надежность — превыше всего. Вин вовсе не собирался окружать себя нетерпеливыми претендентами на престол.

— Но если бы ты не чувствовал себя чем-то обязанным Шарбоннэ, — продолжил Клит, — то не стал бы вкладывать в его казино свои деньги. Ты думал, никто не заметит, что он живет неприкасаемым? Я провел небольшую проверку. И выяснилось, что с него никто не брал и не берет дани.

— Ты меня проверял? — тихо проговорил Вин, устремив на Санни неподвижный взгляд. — Зачем?

— Я проверял Шарбоннэ, а не тебя. И сделал это, потому что заинтересовался. Я за милю чую большие деньги, Вин. Так вот, Джек живет как Золушка после бала. И этот бал устроил для него ты, Вин.

Вин все прочитал по глазам Санни и понял, что тот всерьез метит на его место. В «семье» слишком долго было тихо. Надо было давно насторожиться. В общем, Санни постигнет печальная участь, и это станет уроком для остальных. Но не здесь, в «Ла Мурене», и не сейчас. Этой ночью у Вина и без того было расстройство пищеварения.

— Я тебе уже объяснил, почему дань с него не берется. Но ты не желаешь верить моему объяснению. Что ж, твое право, Санни. Передавай привет своей очаровательной жене. Надеюсь, ты любишь ее. И своих милых детишек тоже. Семья — это самое главное для человека. Никогда не забывай об этом.