Французский квартал

Стелла Камерон

Французский квартал

Джерри, моя вечная любовь, — тебе посвящаю

Портрет подлеца:

Человек лукавый, человек нечестивый ходит со лживыми устами.

Мигает глазами своими, говорит ногами своими, дает знаки пальцами своими;

Коварство в сердце его; он умышляет зло во всякое время, сеет раздоры.

За то внезапно придет погибель его, вдруг будет разбит — без исцеления.

ГЛАВА 1

Полотенце закрывало лицо, плечи и грудь. «Большое полотенце, — подумал Джек Шарбоннэ, — и как будто влажное». Оно, как папье-маше, как белая посмертная маска, обрисовывало черты лица Эррола Петри, неподвижно застывшего на холодном кафельном полу… Словно служило ему саваном…

Джек увидел все это через полуприкрытую дверь в ванную комнату.

Он сделал несколько шагов по спальне и замер у пустой смятой постели. Услышав стук собственного сердца, он не почувствовал ничего. Абсолютно ничего.

Затем в груди его вдруг что-то заклокотало, и ему захотелось крикнуть. Зажмурить глаза и вновь открыть их… И тогда страшное видение исчезнет… И главное — исчезнет фигурка Селины Пэйн, застывшей над Эрролом…

Под потолком медленно вертелись бамбуковые вентиляторы, лопасти их пьяно и тяжело раскачивались во влажном, спертом воздухе комнаты.

Пару минут назад Джек подошел к дому на Ройал-стрит во Французском квартале Нового Орлеана и пронес с собой в арочные, с резными решетками ворота двора звуки нового дня, теплые ароматы гардений и старого пива… А пять минут назад он шагал сюда по улицам, досадуя в душе на Эррола, который назначил ему встречу около девяти утра. Ведь Эррол прекрасно знал, что в это время Джек каждый Божий день провожает в садик дочь и освобождается гораздо позже.

Но теперь все это уже не имело значения… Эррол позвонил ему слишком поздно. Накануне вечером Джек как раз разговаривал с тещей и объяснял ей, что не привезет Амелию на выходные. Неприятный разговор закончился за полночь. После этого Джек просто отключил звонок, чтобы она его больше не доставала, и лег спать. Тут-то и позвонил Эррол. Джек обнаружил оставленное им сообщение только утром. Если бы Джек услышал его голос, он тотчас перезвонил бы, договорился встретиться попозже. Но теперь все это уже неактуально…

Селина издала какой-то слабый, сдавленный звук, чем вывела оцепеневшего Джека из состояния тяжелой задумчивости. Он окинул ее через проем двери быстрым взглядом. На ней был свободный желтый халатик. Короткие каштановые волосы поблескивали под желтоватым светом горевшей в ванной лампы… На ногах ничего. Много бы Джек отдал за то, чтобы не видеть сейчас этого…

Он вдруг понял, что, если закроет и потом снова откроет глаза, ужасное зрелище никуда не исчезнет.

— Селина!

Его хрипловатый и какой-то чужой голос взорвал тяжелую тишину в комнате, царившую за наглухо запертыми ставнями. Селина вздрогнула и обернулась. Ее вид ужаснул Джека. Смертельная бледность, обтянутые тонкой кожей скулы… Большие, лишенные всякого выражения голубые глаза… Селина, казалось, не узнав его в первую минуту, от неожиданности покачнулась и ухватилась за дверную ручку, словно желая захлопнуть дверь ванной перед самым носом Джека.

— Дьявол, — буркнул тот. Сбросив с себя оцепенение, он в два прыжка оказался у двери и рывком распахнул ее.

— Эррол… — бормотала Селина. — Эррол…

Джек быстро осмотрелся. Большая ванна со ступеньками, неровный кафельный пол, на котором в нескольких местах собрались лужицы воды. Кто здесь так наплескал, черт возьми?

В следующее мгновение его чуткие ноздри уловили запах, которого он в первую минуту не ощутил. Он принес с улицы аромат гардений и пивных паров; к этому подмешался легкий и совершенно неуместный лимонный аромат Селины. Но только теперь ему в нос ударил еще и острый запах виски.

У Джека неприятно засосало под ложечкой, и он перевел взгляд на Селину. Та стояла на прежнем месте и все держала свою тонкую руку на дверной ручке… И как это он только не оторвал ее, когда распахивал дверь? Глаза девушки были зажмурены, из груди вырывались глухие стенания.

Бурбон…

Неужели это Эррол пил виски? Кто-кто, но Эррол…

Джек поймал боковым зрением неловко вытянутую руку с полусогнутыми пальцами и опустил взгляд вниз. Полотенце закрывало Эрролу только лицо и грудь. Он лежал на кафельном полу голый. В глаза бросилось зеленое резиновое кольцо, надетое на его вялый член.

Селина вдруг громко всхлипнула и скороговоркой выпалила:

— Только не Эррол, только не Эррол… Он еще столько мог дать, столько сделать… Мы все пропадем без него…

Джек мельком взглянул на нее, но ничего не сказал. Наклонившись, он двумя пальцами поднял край полотенца и наткнулся на каменное лицо Эррола Петри. Небесно-голубые глаза были широко раскрыты и застыли, как остановившиеся стрелки сломанных часов. Селина с рыданиями бросилась из ванной в спальню и остановилась у постели, вцепившись в высокую спинку.

— Что здесь произошло? — спросил наконец Джек.

Сердце гулко и тяжело колотилось в груди. Влажная от пота рубашка прилипла к спине.

Рот Селины раскрылся и вновь закрылся, как у рыбы, выброшенной на берег. Она хотела что-то сказать, но не могла, тщетно хватая ртом воздух.

— Скажи хоть слово… — Джеку уже приходилось сталкиваться со смертью, даже с насильственной, но никогда еще он не испытывал такого ужаса, как сейчас — Селина, не молчи.

Ему вновь захотелось крикнуть. На этот раз на нее. Отхлестать ее по щекам. Но он сдержался.

— Почему ты здесь? — наконец еле слышно прошептала она.

— Что? Почему я здесь? Да пусть тебя не волнует, черт возьми, почему я здесь! — Он подавил в себе страстное желание выругаться как следует. — Это сейчас не важно. Вчера поздно вечером Эррол позвонил мне и попросил первым делом утром зайти к нему… Но ты лучше скажи, где вызванные тобой врачи? Почему их до сих пор нет, а?

Селина как-то потерянно покачала головой.

— Что? Что ты хочешь этим сказать?

— Уже слишком поздно. Он мертв. Он такой холодный, Джек…

Селина, конечно же, была права, но он все же опустился на одно колено, прижался ухом к груди своего бездыханного друга и прислушался.

— Я знала, что у него больное сердце, — сказала Селина. — Видимо, он принимал ванну, когда почувствовал боль. Но он не должен был умирать! Он слишком молод! Он… «Мечты»…

— Только не приплетай сейчас «Мечты», ради Бога! — рявкнул Джек. — Ничего с ними не случится. Я позабочусь о том, чтобы на благотворительном фонде это не отразилось… Но ты еще ничего мне не рассказала. Как долго он тут лежит? Сколько времени уже, Селина? И что вызвало у него сердечный приступ?

Джек, похоже, уже знал ответ на свой последний вопрос, но хотел, чтобы Селина ему сама сказала.

Черт возьми, как он уговаривал Эррола избавиться от этой его так называемой помощницы! Но тот упрямо отказывался его слушать… И вот, пожалуйста!

Селина ничего не ответила и только отвела глаза в сторону. Джек, проследив за ее взглядом, поднялся с колена. На зелено-голубом коврике около старинного матросского сундучка, находившегося в семье Эррола вот уже более века, лежала кучка какого-то белья. Джек подошел ближе. Селина издала за его спиной очередной сдавленный звук, но он даже не обернулся. Это было дамское белье. Маленькие черные трусики, черный же бюстгальтер, пояс и чулки… Слева, между кроватью и ванной, чернело еще что-то. Черный шелковый шарфик как будто… Второй точно такой же был привязан к спинке в изголовье кровати, а из-под смятой подушки выглядывала маленькая блестящая перчатка.

В душе Джека все так и заклокотало от ярости. Он резко обернулся на Селину Пэйн, бывшую «Мисс Луизиана». Не зря последние месяцы его посещал страх, что они с Эрролом проводят вместе слишком много времени.