Одинокие женщины

— Почему ты ничего не ешь, дорогая? — спросил он, не донеся вилки до рта. Его жена едва прикоснулась к своей порции. Она сидела неподвижно, сосредоточенно наблюдая, как он наслаждается каждым куском.

— Ох, да ты ведь знаешь меня. — Она улыбнулась и подлила ему вина. — Пока готовишь, столько всего напробуешься, что потеряешь аппетит. А ты не стесняйся. Ешь на здоровье.

Он мигом покончил с цыпленком и гарниром, а Розмари тем временем отрезала пирога.

— Не желаешь украсить его взбитыми сливками?

Он отпустил ремень на одну дырочку и слегка застонал:

— Что ты делаешь, Рози, убиваешь меня посредством холестерина?..

Непонятно почему, но она нашла эту фразу очень смешной.

— Приготовлю-ка я кофе, — сказала она, поднимаясь и доставая свежие зерна. Алекс наблюдал за тем, как Розмари насыпает их в кофемолку. По кухне разлился волшебный аромат.

— Самый чудесный запах на свете, — сказал он.

— Лучше, чем духи?

На миг он опешил: уж не кроется ли здесь некий намек на Флер? Нет, вряд ли. Розмари не способна на словесные дуэли. Но даже если и хотела его поддеть — что ж, у нее есть полное право на небольшую месть.

Решительно, его жена замечательная женщина. Цивилизованная до мозга костей. Не устраивает сцен с криками и дикими попреками, в воздухе не летают фарфоровые бананы. Слава Богу, Розмари знает, как положено себя вести порядочной леди. Класс есть класс, думал Алекс. А у Розмари он имелся. А как готовит!

Но вот она сняла передник, налила две чашки кофе и уселась за стол напротив него. Алекс не мог не признать, что выглядит его жена на редкость привлекательно в этой черной шелковой блузке без рукавов и длинной черной юбке — он впервые видел Розмари в таком наряде. А ведь Розмари раньше никогда не надевала черного, предпочитая пастельные, неяркие оттенки или шотландский твид. Ну что ж, элегантно и довольно неожиданно.

Алекс счел все это героической попыткой сделать ему приятное, доказать, что при желании она может выглядеть ничуть не хуже Флер. Как трогательно! И на шее матово поблескивает жемчужное ожерелье, его подарок на тридцатилетие — черт, ну и дорого же оно стоило! Ну и, конечно, обручальное кольцо. Чудесные жемчужины тускло светились на гладкой коже. Алекс даже слегка возбудился.

Однако тут же одернул себя: нельзя поддаваться импульсам. Сразу затащить ее в койку — значит утратить статус-кво. До этого еще дело дойдет, а сначала необходимо предъявить Розмари тот список требований, который он столь заботливо составил сегодня в офисе. Самое время устроить сейчас старый добрый «разговор-по-душам».

Более того, судя по ее непроницаемому лицу и скрещенным на груди рукам, такой разговор просто необходим. У нее наверняка найдутся ответные претензии, и их надо обсудить. С тактом, но и с осторожностью, особенно после такого замечательного обеда, смягчившего его настроение. Не будь Розмари бесхитростной натурой, Алекс мог бы заподозрить, что она устроила все нарочно.

— Еще кофе, Алекс?

Он покачал головой и начал излагать свою программу:

— Мы оба потратили немало сил на то, чтобы создать наш союз, чтобы сделать его как можно лучше, и я бы хотел с открытой душой поделиться тем, как ты могла бы помочь мне сделать его еще более хорошим. — Алекс пришел в восторг от составленной с таким вкусом фразы и воодушевленно продолжал.

Он напомнил, что десять лет они прожили душа в душу, и, если бы их брак был хоть немножко лучше, он ни за что не стал бы уходить из дому. Ведь у мужчины имеются определенные запросы… Сексуальные запросы, — уточнил он, а она слушала не сморгнув глазом, — и их необходимо удовлетворять. Если она считает эту тему слишком трудной для обсуждения, то лучше всего обратиться к психотерапевту, который поможет снять лишние комплексы. Он за все заплатит. Но в любом случае необходимо что-то менять, ведь он нормальный, здоровый мужчина.

Затем Алекс перешел к вопросам географии.

Он понимает, как много значит для нее этот дом — как много значит для них обоих, однако ежедневные разъезды его убивают, буквально укорачивая его жизнь на месяц в течение каждого года, а ведь она не желает рано овдоветь, правда? Они продадут дом и еще выиграют на этом, ведь за десять лет недвижимость стала дороже. Словом, выжмут из нее все, что можно, и приобретут что-нибудь поближе к городу. А если после этого еще останутся деньги, то обзаведутся маленьким коттеджем в Вермонте, чтобы кататься на горных лыжах. И он плавно перешел к следующей теме.

— Ты совсем утратила вкус к развлечениям, — пожаловался он. — С того самого дня, как мы поженились. Судя по всему, мои интересы, мои увлечения перестали для тебя что-то значить. Взять хотя бы горные лыжи. Отличный пример.

И он напомнил ей, как охотно она каталась с гор, когда он за ней ухаживал, как классно они проводили все уикэнды. А теперь? Вечно жалуется, что лыжи — это очень опасно и утомительно.

— То же самое и с футболом, — продолжал он, — и с фильмами Клинта Иствуда. Они тебе надоели. Ну так вот, сейчас самое время отдать должное тому, что мне нравится.

Алекс перевел дух. Он все еще не подобрался к самому главному.

«Ты никогда меня не слушаешь! — хотелось ему сказать. — Сколько раз я пытался с тобой делиться всем: мыслями, чувствами, неприятностями, обидами — напрасный труд! В одно ухо влетело, в другое вылетело. Впрочем, вряд ли вообще туда что попадало!»

По сути, это и являлось основным недостатком их брака — полное отсутствие общения, ее абсолютное равнодушие к его эмоциональному состоянию. Ему мало было одной физической пищи — пусть даже превосходно приготовленной, ему нужна пища для души и сердца. В конце концов он человек чувствительный, с недюжинными способностями и воображением, а не просто обычный обжора. Вот Флер удалось уловить в нем эти черты и ответить на них. Так почему же Розмари оставалась слепой и глухой?

«Выслушай меня! — хотел бы он сказать. — Ради Бога! Выслушай! Обрати на меня внимание!»

Но, уже набрав воздуха в грудь, чтобы выплеснуть эти слова, он замер. А ведь Розмари-то его как раз слушала. Она так сосредоточенно, так серьезно впитывала каждое слово, что Алекс мгновенно взмок.

«Наконец-то!» — пронеслось у него в мозгу. Наконец-то, впервые за все эти годы, он добился полного внимания, но почему тогда такое странное, тревожное чувство… В конце концов он буркнул:

— Я сказал все, что хотел. Теперь твоя очередь.

Не оставалось никаких сомнений: разлука изменила его жену. Она выросла, стала более серьезной. Его отсутствие оказалось отличным уроком — научило быть внимательной, слушать собеседника в оба уха.

Откинувшись в кресле, он приготовился. Розмари наверняка станет защищать свои позиции — спорить с одним, отказываться от другого. Ей не захочется сразу со всем соглашаться. Больше всего ее возмутит продажа дома, но тут он будет непреклонным. Ну а обо всем остальном можно будет и договориться. После чего они отправятся в койку, чтобы заняться любовью.

Розмари долгое время сидела молча, не сводя глаз с его лица. Под конец ему стало неуютно. Он невольно пощупал ссадину — все еще болит. Жена с интересом наблюдала за этим, а потом улыбнулась.

Алекс облегченно вздохнул. Все будет хорошо. Впервые за весь вечер он признался себе, что трусил — даже во время обеда. Почему-то не мог отделаться от мыслей про «Последнюю трапезу». Но она наконец-то улыбнулась.

Он улыбнулся в ответ.

— Так хорошо вернуться домой, Рози, — сказал он. — Правда хорошо.

— Что случилось, Алекс? — прошептала Розмари. — Твоя давалка больше тебе не дает?

Алекс ошеломленно заморгал. Ее голос был таким тихим, что он едва различал слова, а уж «давалка» никогда не присутствовало в ее словаре. И к тому же она все еще улыбалась!

— Извини, я что-то не расслышал?..

— Я спросила, — улыбка на ее лице угасла, сменившись равнодушной маской, — что, твоя давалка больше тебе не дает? Или ты оставил ее в дураках, как оставил меня?

— Рози! — возмутился Алекс. — И как у тебя язык повернулся это спрашивать?!