Одинокие женщины

— Мне знакомо это чувство, — пробормотала Диана.

— Итак, в мои планы входило приехать в Нью-Йорк, заработать немного денег, вволю поразвлечься, после чего стать серьезной и остепениться. Что вовсе не означает, что мне было так уж противно играть все эти годы роль неотразимой девушки. Однако со временем, как всякая роль, она приелась — заодно с работой. Потому что ни то, ни другое не было настоящим! Диана, у тебя никогда не появлялось ощущения, что ты играешь какую-то пьесу, когда стараешься доказать, что делаешь что-то по-настоящему нужное? А сама знаешь, что это чушь собачья. Чистый обман. Наверное, это больше всего относится именно к тем, кто работает на рекламу, ведь там ты все время имеешь дело с выдумкой. С мечтами. С миражами. С подтасовками. Со взглядом на жизнь, ограниченным размером телеэкрана. Кому может прийти в голову воспринимать все это всерьез? — фыркнула она. — Это всего лишь передышка перед тем, как появится тот, кого ждешь.

— А если он не придет?

— О, но он должен прийти! Понимаешь, я верила, что где-то на свете есть человек, предназначенный только для меня. И он разыщет меня и возьмет в жены, и это будет достойной наградой за все. Вот поэтому надо быть наготове, чтобы не прозевать появления короля. Знаешь, Диана, меня всегда удивляло одно твое свойство.

— Какое же?

— Твоя способность есть все, что хочется, и не толстеть. Не то что я! Если бы я не блюла диету, не следила бы за собой, не занималась аэробикой, я бы расползлась как тумба. Вот и морила себя голодом, и холила тело, и ужасно боялась разжиреть, или позабыть чисто выбрить подмышки, или, не дай Бог, обзавестись складками на животе. А потом появился Алекс — и я решила, что раскопала сокровище.

— Но что ты в нем такого нашла? — недоумевала Диана. — Алекс всегда казался мне… ну, вполне заурядным и к тому же немного зазнайкой.

— Он подвернулся мне в момент слабости и привлек отчасти тем — только ты не смейся, пожалуйста! — что казался таким основательным, хорошо откормленным. Настоящий солидный буржуа. Классная говядина. Все во мне встрепенулось. Его приземленность казалась мне залогом того, что из него получится отличный муж. И если только хватит терпения, я непременно женю его на себе и решу все проблемы, и перестану морить себя голодом, и стану такой же пышной и счастливой, как Розмари. Хотя, наверное, теперь она уже не такая пышная и счастливая. И вот с чем я осталась — тощая как жердь и в полном дерьме! Все страдания оказались напрасны! Ни мужика, ни денег, а через пару недель не будет и работы.

— Мне казалось, что твое агентство собирается сделать последний рывок с этими новыми духами. — Диана рада была сменить тему.

— Духи! — сокрушенно рассмеялась Флер. — Опять сказки для дураков! Да о каком рывке ты говоришь? С такими тупыми клиентами вряд ли удастся сговориться. Кстати, да будет тебе известно, что «Безымянные» успели окрестить в «Снежинку», с прилагающейся картинкой розовощекой принцессы. Выглядит она такой невинной, что хочется обзавестись справкой о девственности, прежде чем ими пользоваться.

— Веяние новой морали? — поинтересовалась Диана.

— В задницу новую мораль! Женщинам хочется чувствовать себя сексуальными, соблазнительными, неотразимыми в глазах мужчин. Так уж заведено. И они будут из кожи вон лезть, чтобы обставить одна другую, пока на земле живет хоть один мужик. На этом построена вся моя карьера. И с этой мыслью, милая Диана, я тебя покину.

Флер полезла в сумочку, подмазала губы и собрала вещички.

— Это все из-за платья, — пояснила она. — Потрясное мини, цвета павлиньего пера. И я счастлива признаться, что честно хотела купить и его, и все остальное. По крайней мере до тех пор, пока не выгребла все до цента с кредитной карточки.

— А теперь-то что случилось? — встревоженно спросила Диана.

— А теперь я еду домой, — Флер «сделала ручкой» на прощание, — домой, к принтеру, за работу. Потому что если не додумаюсь до чего-то лучшего, чем эта самая «Снежинка», меня и в самом деле вышвырнут на улицу. «Безымянные» духи! — фыркнула она. — То, из чего созданы грезы. Ну и пусть, я все же верю, что это не менее реально, чем все остальное в нашем невозможном мире!

Флер шла по Лексингтон-авеню, чувствуя прилив бодрости. Самое худшее случилось — а она жива! И у нее еще остались два билета в оперу на будущей неделе. И судя по всему, ей ничего не остается, как пойти.

Ее мысли опять вернулись к «Безымянным». Все в агентстве с ног сбились, в том числе и она сама. Название духов должно быть полно чувственности, страсти, этакой смеси возбуждения и очарования. Если бы она каким-то образом могла воспользоваться тем, что пережила с Алексом, — тем подъемом, тем накалом эмоций, если бы ей удалось как-то аккумулировать эти переживания и воплотить их в рекламе…

«Вот оно! — воскликнула про себя Флер. — Теперь ты поняла, недоучка, к чему был весь этот сыр-бор? Чтобы получить новый заряд энергии, и только».

Ну что ж, деньги деньгами, счета счетами, а жратва жратвой. Есть необходимо даже такому невесомому сексуальному созданию, как она. От реальности не уйдешь.

В душном воздухе висело предчувствие жарких летних ночей, смешанное со смрадом машинных выхлопов, пригоревшей пиццы и гниющих нечистот. Квинтэссенция ароматов Нью-Йорка. Флер с наслаждением потянула носом: к добру ли, к худу ли, но он стал ее городом.

Она купила вечернее приложение к «Таймс», а потом задержалась у круглосуточной забегаловки, где приобрела здоровенный сандвич, кварту миндального мороженого и пакет сырных чипсов. По дороге домой Флер ни на что не обращала внимания: она ела чипсы прямо из пакета.

Глава 33

Алекс с оттенком благоговения достал из кармана ключ и сунул в замочную скважину. К его удивлению, ключ застрял.

— Какого черта… — После нескольких минут бесполезных попыток открыть дверь он сдался и нажал кнопку звонка.

На пороге его встретила Долли Бэйнтер, сияя улыбкой.

— Наконец-то! — Он чинно чмокнул тещу. — Господи, я уже стал чувствовать себя как моряк, которого не ждали из плавания!

— Извини, — отвечала та. — Розмари на той неделе поменяла замки. Что-то связанное с кражами по соседству.

Алекс пристроил чемоданы в холле и отправился осматривать свои владения. Как обычно, дом сиял чистотой. Люстры сверкали, полы блестели. В полированный столик можно было смотреться как в зеркало. А из кухни наплывали волны восхитительного аромата.

— Уж не пахнет ли здесь цыпленком по-мэрилендски? — В его глазах зажегся голодный блеск. — Или я умер и теперь в раю?

— Нет, это действительно цыпленок, — заверила Долли. — Розмари хлопочет с той самой минуты, как ты позвонил. Крис уже спит, так что я позволю себе извиниться и предоставить вас в полное распоряжение друг другу. Добро пожаловать домой, Алекс!

— Спасибо, Долли. — Он снова чмокнул ее, на сей раз с чувством. — Так здорово вернуться!

Он задержался на минуту, собираясь с мыслями, а потом сунул нос в кухню.

Розмари крутилась возле плиты — вынимала что-то из духовки, и первое, что бросилось Алексу в глаза, было:

— Эй, да ты прекрасно выглядишь! Сбросила вес?

Она выпрямилась, держа в руках противень с горячими пирожками, и с улыбкой ответила:

— Я потеряла несколько фунтов.

— Верно, верно, — согласно закивал он. — Ты стала такой стройной! Я знаю, что могу услышать в ответ, — осторожно подбирая слова, продолжал он, — что это случилось из-за треволнений, которые ты испытала по моей милости…

— Пожалуйста, Алекс, — перебила она, — не лучше ли отложить тяжелый разговор? Уже девять часов, ты наверняка умираешь от голода. И я тоже. Садись-ка за стол, я подам обед.

Это был цыпленок по-мэрилендски — такой, который удавался только Розмари, — румяный снаружи, нежный и сочный внутри, политый восхитительным соусом. Воздушная кукуруза, нежный молодой горох с мятой, хрустящий картофель, пирожки только что из духовки. Настоящая домашняя еда. Алекс, жадно поглощая ее, думал, что такого не разыщешь в Нью-Йорке ни за какие деньги или любовь. Ну, по крайней мере за деньги, поправился он. Потому что именно с «любовью» и была связана такая кормежка.