Одинокие женщины

Он провел ужасный день, пытаясь заключить сделку по продаже крупного пакета акций.

— Господи, я перед ними соловьем разливался — и вдруг в последний момент их агент по покупке акций извернулся ужом и начал все сначала!

— Может быть, парня надо было подмазать? — предположила Флер, выразительно потирая пальцы. — Такое часто случается.

— Ты так думаешь? — пробурчал Алекс. — Пожалуй. Мне тоже это пришло в голову, но ведь не мог же я предложить ему взятку в присутствии еще двадцати человек.

— Надо было извиниться и прогуляться в мужскую комнату, — посоветовала Флер. — Если бы он хотел взятку, он бы наверняка увязался за тобой.

— А ты чертовски умна, Флер. Тебе говорили об этом прежде?

— Говорили, да все не те, от кого я бы хотела услышать.

— Чертовски умна, — повторил он. Его глаза напоминали кошачьи: серо-зеленые, с золотистыми крапинками, они придавали его лицу некий оттенок звериной чувственности. Странно, что она никогда этого не замечала. Просто не обращала на Алекса внимания. И то, что он оказался таким милым собеседником, также немало ее удивило. Алекс потянулся было за орешком, но вдруг решительно отодвинул блюдце, все равно оно было пустым.

— Что, если мы вместе пообедаем, Флер? Если, конечно, у тебя нет других планов.

— Планов у меня нет. — На мгновение Флер засомневалась, но тут же решила, что Розмари не обидится. Даже наоборот — будет благодарна. — Обед — это отлично. Обожди минут двадцать, я поднимусь к себе и переоденусь во что-то более подходящее.

— Зачем переодеваться? — удивился он. — Ты и так потрясно смотришься! Просто пальчики оближешь!

Его слова вызвали у Флер совершенно определенную реакцию. Уж не имеет ли Алекс на нее виды?

— Ну, хотя бы пять минут — я поправлю макияж.

Она направилась в дамскую комнату, незаметно оглядываясь. Он следил за ней взглядом. Впрочем, это не новость — остальные мужчины в баре тоже чуть головы не свернули, и Алекс это отметил, на его физиономии промелькнула довольная ухмылка. Ему явно было лестно находиться в компании с потрясно выглядевшей леди и являться объектом зависти для остальных.

Совершенно определенно Алекс Маршалл имел на нее виды. Позвольте спросить, и что теперь?

Она провела в дамской комнате не меньше десяти минут, в смятении то снимая, то нанося вновь краску, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Надо же, именно Алекс Маршалл! Она ни разу в жизни не представляла его в роли любовника — ни случайного, ни постоянного. Ради всего святого, ведь он же муж ее давней подруги и всегда вызывал в ней чувств не больше чем какой-нибудь стул в гостиной. Хотя с другой стороны, Розмари сама невольно разбудила у Флер любопытство, постоянно распространяясь о том, какой классный парень ее Алекс. Какой он крутой бизнесмен. Какой заботливый муж. Какой мудрый отец. И конечно, — хотя Розмари никогда не опускалась до конкретных деталей, — ясно давалось понять, что он просто непобедимый герой большого секса.

— Я бы даже хотела изготовить его копию, — однажды заявила она Флер, — чтобы подарить тебе, милочка. Это наверняка решило бы половину твоих проблем.

В этом вся Розмари — вечно задиравшая свой окольцованный нос перед незамужними подругами. Всегда то так, то этак старавшаяся напомнить Флер о ее положении на социальной лестнице. «Старая добрая Флер», как вечно повторяет Розмари этим противным покровительственным тоном. Флер, с которой можно пойти на ленч с девочками. Флер, с которой можно прошвырнуться за покупками к Саксу. Но на которую не стоит тратить ни минуты времени, если на горизонте замаячил Алекс.

У семейных людей время дорого. В отличие от одиноких. В этом легко можно убедиться. К примеру, если Розмари и удосуживалась позвонить Флер сама, то только в том случае, если Алекс уезжал в командировку.

— Алекса не будет в городе пару дней, — говорила она, — ты бы не хотела со мной пообедать?

Ха, вполне возможно, что именно в эту минуту она названивает Флер, надеясь заполнить пустой вечер.

— Алекса не будет в городе…

Ну что ж, верно. И Флер тоже в городе не будет.

Путешествия всегда поднимали у Флер жизненный тонус. Возбуждали. Вдали от дома, от привычных ресторанов и друзей ты волен вытворять все, что вздумается, и будешь последним дураком, если не воспользуешься такой возможностью. Дорога всегда сулила что-то новенькое, восхитительную возможность заняться любовью с незнакомцем. Или даже с мужем старой подруги.

Так ли уж хорош Алекс Маршалл в постели? Кстати, разве Розмари может об этом судить? Флер готова была побиться об заклад, что сможет так удовлетворить Алекса, что после этого Розмари покажется ему сопливой школьницей. А может, в награду и Алекс покажет ей что-то новенькое. В ушах у Флер так и гудело самодовольное бурчание Розмари: «Он такой удивительный». Да неужели? Выяснить это можно было только одним способом. Она извлекла из сумочки постоянно находившийся там флакон с духами и намазала шею, уши, соски и бедра. После чего вернулась в бар, окутанная облаком сладкого аромата. Он встретил ее голодным, ждущим взглядом.

— М-м-м. — Алекс втянул в себя воздух и зажмурился. — Ты неподражаемо пахнешь. Я заказал еще по бокалу, пока ждал тебя. О'кей?

— Отлично. — Она вскарабкалась на стул и села лицом к нему.

— За тебя! — Алекс одним глотком опрокинул в себя виски и подождал, пока она допьет свое. Вместо этого она вдруг положила руку ему на бедро. Оно оказалось горячим и мускулистым. Даже сквозь плотный габардин костюма она ощущала исходившую от него страстность и силу. Его возбуждение передалось ей.

— За нас, Алекс. — И ее рука двинулась выше, выше, туда, где рвалась на свободу напрягшаяся плоть. На миг Алекс остолбенел, не в силах вымолвить ни слова, обливаясь потом от ее прикосновения, не веря в такую удачу и в то же время стараясь быть осторожным, чтобы не сделать неверный шаг.

— Ну, — хрипло выдавил он, — ты решила? Что ты хочешь съесть?

— Тебя, — промурлыкала она. — Я хочу съесть тебя!

Десятью минутами позже они набросились друг на друга у нее в комнате, как две дикие твари в период течки.

Боже! Алекс Маршалл оказался бесподобен! Флер потрясло, насколько этот мужчина изголодался по страстной любви, сколько в нем нерастраченной чувственности. То, что они вытворяли в ту ночь, делало наслаждение от секса чуть ли не болезненным и наверняка выходило за пределы того, что Алекс мог иметь дома. Но как бы он ни был алчен, в то же время щедро воздавал ей сторицей.

— О Господи! — стонал он. — Я просто в раю!

Всю ночь они занимались любовью, с восторгом познавая друг друга снова и снова. Уже перед самым рассветом Флер в изнеможении забылась. А уже в семь тридцать ее разбудили.

— Я проснулась. Проснулась, — простонала Флер, сползая с кровати. Алекс стоял перед зеркалом в ванной, озабоченно разглядывая свое отражение.

— Господи! — воскликнул он при виде искусанных распухших губ, синяков и царапин на бедрах. — Что я скажу Розмари?

Впервые с момента встречи они упомянули о ней вслух.

— Скажи ей, — посоветовала Флер, подходя сзади и прижимаясь щекой к его плечу, — что тебя изнасиловали в одном из притонов Питсбурга.

Алекс рассмеялся, подхватил ее под ягодицы и прижал:

— И я намерен снова оказаться изнасилованным, как только представится случай!

С того дня прошло четыре месяца, а их страсть стала еще более бурной. Правда, после Питсбурга им удалось провести вместе лишь две полные ночи. По большей же части их встречи напоминали сегодняшнюю: часок-другой безумной любви с одним глазом, обращенным на часы. Или торопливые свидания в каком-нибудь укромном отеле. Но этого было мало, всегда мало. То, что она испытывала с Алексом, казалось чудесным, великолепным, о чем только можно было мечтать. Но ей хотелось чего-то большего.

Ей хотелось иметь «после». После секса. К примеру, тихо посидеть у него на коленях, или не спеша попить чаю вдвоем, или вполглаза посмотреть программу для полуночников, устроившись у него на плече. Всякий раз в момент расставания она чувствовала себя обиженной. Обделенной.