Страница 38 из 72
Уверенность, с которой была сказана эта фраза, повергла меня в дрожь.
— Не знаю, — сказал я и откусил кусок, словно набил рот опилками и промокашкой, — если у него такой тяжёлый характер, то, наверно, он пожелает взять человека, которого знает. С какой стати ему соглашаться брать меня камердинером?
— У него нет возможности выбирать, по крайней мере сейчас. Он наймёт первого же попавшегося. — Дортмундер сделал большой глоток пива. — Последние несколько ночей он провёл в очень дорогом публичном доме и не захочет, чтобы это выплыло наружу. Особенно учитывая деликатный и срочный характер поручения, которое он выполняет.
— Пожалуй, так, — согласился я, подумав, что королева не терпит разнузданности и не простит этого даже более важным сановникам.
— Так что, как только вы позавтракаете, мы доставим вас на место. Вы скажете, что встретились с Энгусом в пивной, играли с ним в карты, выпивали, и он сказал, что собирается немедленно уехать из Мюнхена. Вы решили не упускать шанс и поспешили предложить шотландцу свои услуги в качестве камердинера. Это должно быть достаточно убедительно. — Он казался очень довольным собой.
Я слушал и безмерным волевым усилием заставлял себя глотать еду, думая про себя, что, может быть, я насыщаю тело, которому в скором времени предстоит стать трупом.
Прошло не больше часа с того момента, как я закончил бритьё, а мы уже покинули старый склад. Стояло холодное утро, густой туман, поднимавшийся от реки, делал город похожим на Лондон, но здесь не было всепроникающего запаха морской воды. Лошади уверенной рысью катили коляску по улицам, и я скорее слышал, чем видел жителей вокруг. Тем временем Дортмундер продолжал готовить меня к исполнению предстоящей роли.
— В угоду королю Людвигу весь город сходит с ума по Востоку. В его охотничьем замке есть турецкая комната, а в Линдерхоффе заканчивают строительство его новой прихоти мавританского павильона. Никому не ведомо, что ему ещё взбредёт в голову, возможно индийский замок. — Видимо, он с удовольствием предвкушал конфискацию этих порождений царственного каприза.
Я подумал о фантастическом павильоне, выстроенном Георгом IV в Брайтоне, о котором Красавчик Нэш или ещё кто-то из прославленных щёголей начала века сказал, что лондонский собор Святого Павла произвёл на свет множество маленьких куполов, и к которому я, несмотря на его явное безвкусие, испытывал искреннюю привязанность.
— Возможно, это и впрямь красивые постройки, — сказал я без всякого осуждения.
Герр Дортмундер возмущённо закатил глаза.
— Если бы он заботился о чём-нибудь, кроме своих построек да оперы, Бавария могла бы стать куда более сильной в военном отношении. А Людвиг и думать не хочет об иной славе, кроме той, что ему приносят его архитекторы да Рихард Вагнер. Байрёйтский театр исполняет все его опусы.
— Говорят, что принц Отто безумен, — вставил я.
— Откуда вы знаете? Что вам об этом известно? — резко спросил Дортмундер и обернулся ко мне.
Тут я опомнился: я же прочёл об этом в одной из бумаг, лежавших на столе у Майкрофта Холмса. Я попытался исправить свою ошибку.
— Но разве его не посадили в жёлтый дом? Я читал об этом в «Миррор», — соврал я. — По-моему, если принца сажают в лечебницу к сумасшедшим, это и значит, что он сам безумен. Хотя всем известно, что короли…
— Если вы не желаете слушать и запоминать, — прервал меня Дортмундер, — то вы не сможете быть полезным Братству, когда мы попадём к мадам Изольде. Лучше внимательней следите за тем, что я говорю.
Я отреагировал на упрёк именно так, как следовало Джеффрису, то есть с раздражением:
— Вы же хотели узнать, откуда мне это известно.
Он не удостоил меня ответом.
— Мы начнём с мадам Изольды. Она представит вас Макмиллану. Настоящее её имя Лоттелиза Спаннер, мадам Изольдой она стала называться пять лет назад в угоду моде. Её заведение называется «Восточный рай», и она клянётся, что название ему подходит. Судя по тому, что туда частенько забредают поразвлечься арабы и турки, похоже, что ей действительно удалось превратить рядовой бордель в рай.
Я подумал, что, возможно, на выбор места развлечения гостей с востока влияют какие-то другие причины, но ничего не сказал, а Дортмундер тем временем продолжал:
— В общем-то мы, Братство, даже благодарны королю Людвигу за его страсти. Он напоминает народу о великом прошлом Германии и к тому же так увлечён своими проектами, что передаёт государственные дела в чужие руки. Двое из его министров входят в наше Братство, и им удаётся беспрепятственно проводить политику в наших интересах. — Он нахмурился. — Но я подозреваю, что в правительство входят и члены Золотой Ложи.
— Но почему вы так думаете? — удивлённо осведомился я, в надежде узнать, какие ещё неожиданности подстерегают меня. Я совершенно не желал ввязаться в ещё одно столкновение, подобное люксембургскому.
— Потому что некоторые наши действия встречали сопротивление. — В тоне Дортмундера прозвучала такая неприкрытая угроза, что я невольно отшатнулся.
— А не грубовато с вашей стороны, капитан? — развязно спросил я. С каждой фразой я всё полнее превращался в Августа Джеффриса, несмотря на то что обстановка становилась всё опаснее. — А они, наверно, думают то же самое о вас.
Дортмундер дважды качнул головой.
— Они ответят за всё. — Он сделал широкий жест, ткнув рукой в окружавший нас туман. — Скажите спасибо за это, мистер Джеффрис.
— С какой стати? За то, что это так похоже на Англию? — Я знал, что иронизировать с этим человеком опасно, но не мог удержаться.
Но тот лишь противно захихикал.
— Не только. А за то, что нас никто не может как следует рассмотреть. — Этой репликой он достиг именно того неприятного эффекта, к которому стремился. — Нам стало известно, что Золотая Ложа отрядила убийцу, чтобы не дать нам добраться до Соглашения. Скорее всего, он прибыл в Мюнхен вчера.
— Убийца? — повторил я, с ненавистью выговорив это слово. — И кто он?
— Этого мы не знаем, иначе, конечно же, за ним следили бы, — недовольно признался герр Дортмундер. — Именно поэтому вам следует быть особенно осторожным. Они уже знают о вас довольно много, особенно после инцидента в Люксембурге.
— Вы, похоже, хотите сказать, что обнаружите убийцу лишь в тот момент, когда он попытается прикончить меня? И вы не будете слишком расстраиваться, если ему удастся сделать это? — Мне не понравились визгливые нотки в моём голосе.
— Это не исключено, — последовал бесстрастный ответ.
О, если бы я смог как-нибудь связаться с Майкрофтом Холмсом! Я узнал бы всё, что нужно, о Золотой Ложе и об этом предполагаемом убийце. А при настоящем положении дел я склонен был подозревать, что первая же порученная мне миссия окажется последней, а мистеру Холмсу придётся искать себе нового секретаря. Вслед за этой мыслью меня посетила другая, столь же неприятная. Что стало с его прежним секретарём, место которого я не так давно занял? Когда я нанимался на работу, мне сказали, что ему предложили более заманчивое место, и он уволился. Но я не спросил о его дальнейшей судьбе; да и с какой стати мне было интересоваться ею! А теперь мне стало казаться, что я упустил нечто такое, что обязательно следовало знать.
— Не впадайте в панику, мистер Джеффрис, — посоветовал Дортмундер, сопровождая эти слова чуть заметной высокомерной ухмылкой. — Плата, которую вы получите за риск, будет вполне достаточной для того, чтобы смириться с этой маловероятной опасностью.
— Маловероятной, говорите? — усмехнулся я и понял, что чрезмерно углубился в размышления. — Ведь в вас-то не станут стрелять!
— Если и станут, то, надеюсь, не убийца, — многозначительно ответил Дортмундер. — Такую возможность никогда нельзя исключать.
— Если меня не прикончит ваше Братство, то это сделает убийца из Золотой Ложи, — решился я наконец высказать свои мысли вслух.
— Вы совершенно правы, — согласился Дортмундер.