Тайна распятия

— Но вы же не можете, уважаемый профессор, лишить меня удовольствия лично посетить столь знаменитый монастырь. Я бы мог это легко сделать и сам, так сказать, в индивидуальном порядке, но потом решил присоединиться к вам. Ведь это заключительный этап вашего путешествия, и я с нетерпением жду ваших выводов. Надеюсь, вы не возражаете, если мы посетим монастырь вместе?

Сергей Михайлович решил обойти этот вопрос молчанием. Лишь коротко произнес:

— Ну что ж, тогда пойдемте.

В то утро у ворот монастыря собралась, как всегда, толпа паломников. Чтобы не привлекать лишнего внимания, Мюллер и Трубецкой просто смешались с остальными посетителями и лишь на секунду остановились перед входом, над которым с VI века сохранилась надпись: « С основания воздвигнут сей священный монастырь Синайской горы, где Бог говорил Моисею, смиренным царем ромеев Юстинианом на вечное поминовение его и супруги его Феодоры. Окончен после тридцатого года царствования его. И поставлен в нем игумен по имени Дула в лето от Адама 6021, от Христа же 527», а затем прошли внутрь. Они миновали крошечные двери, пробитые в трехметровой толще стены, и оказались во внутреннем дворике монастыря.

За его неприступными стенами время словно остановилось. Сюда не долетал шум от сутолоки снаружи, здесь царили спокойствие и благоговение. Даже разношерстная толпа паломников притихла, увидев впереди, буквально в нескольких десятках шагов от входа, базилику Преображения — главный храм этой обители. Слева от них находилась мечеть, а справа — расположенные одно над другим и пересекающиеся во многих плоскостях и этажах различные монастырские постройки. Трубецкой еще в самолете успел прочитать, что мечеть в православном монастыре появилась после захвата Синая мусульманами и выдачи монастырю охранной грамоты, которая, по преданию, была подписана самим пророком Мухаммедом и в которой он повелевал не трогать обитель и не взимать с нее налоги. Существовала версия, что грамота эта была выдана с учетом лояльности, которую проявили синайские монахи по отношению к арабским завоевателям, стремясь любой ценой избавиться от ненавистного им владычества Византийской империи.

Когда паломники, ведомые одним из монахов, отправились в базилику, Сергей Михайлович и увязавшийся за ним Мюллер свернули налево, за мечеть, к строениям, где были расположены покои монастырского руководства. Там Трубецкой обратился по-гречески к первому же встретившемуся им монаху и попросил отвести их к архиепископу. Ибо с древнейших времен монастырь Святой Катерины являлся не просто одним из святых мест, но представлял собой самую маленькую христианскую епархию в мире. Он и поныне служит центром автономной Синайской православной церкви, а игумен монастыря традиционно имеет сан архиепископа Синайского, рукоположение которого совершает Иерусалимский патриарх. Такой порядок был установлен в VII веке, его придерживаются и в наше время. Все это означало, что, если Трубецкой хотел получить доступ к библиотеке монастыря, ему надлежало, прежде всего, добиться согласия и благословления настоятеля — архиепископа. Такое согласие было теперь тем более необходимо, поскольку Трубецкой явился в монастырь в сопровождении чужака — Ганса Мюллера.

Монах провел их через сложную систему переходов, лестниц, площадок и террас к одной из двух часовен, расположенных в личных покоях настоятеля. Архиепископ Кирилл находился в нижней часовне, посвященной Богоматери Живоносного источника и расположенной в башне, построенной еще в IV веке по приказу самой царицы Елены. Трубецкой и Мюллер стали свидетелями волнующей литургии, которую служил архиепископ. Тяжелые своды, неровный блеск свечей, великолепные иконы XII–XIII веков, гулкое эхо молитв и псалмов — все это производило необыкновенное впечатление. Наконец литургия закончилась и монахи разошлись на послушание. Сергей Михайлович воспользовался моментом, направился к архиепископу и со всем возможным уважением приветствовал его по-гречески. Он представился и в двух словах объяснил причину своего присутствия в той части монастыря, куда обычно паломникам вход не разрешается. Настоятель благосклонно выслушал его и пригласил их пройти в гостевую комнату с диванами и маленькими восточными столиками. Там им предложили традиционный кофе, чай и сладости. За кофе и состоялся важный разговор, который предопределил ход последующих событий.

— Так вас интересует Синайский кодекс? — спросил архиепископ Кирилл, когда им подали ароматный, приготовленный по-арабски кофе.

— Да. Видите ли, ваше святейшество, в научной прессе появились сообщения, что в дополнение ко всем тем спискам кодекса, которые были обнаружены в монастыре Людвигом фон Бекендорфом в середине XIX века, в 1975 году здесь нашли еще двенадцать страниц. Эта история вообще имеет много белых пятен, и нам бы хотелось узнать ваше мнение. — Пока говорил только Трубецкой, а Мюллер благоразумно сохранял молчание. Однако вдруг и он вступил в разговор.

— Не менее кодекса нас интересует и богатая история монастыря, хранящиеся здесь святые реликвии, в частности — мощи святой Катерины, — неожиданно для Трубецкого сказал Мюллер. — Мы были бы очень признательны, если бы вы разрешили Сергею Михайловичу воспользоваться библиотекой и ознакомиться с рукописями, а я в это время поклонился бы святым мощам.

Сергей Михайлович не без удивления взглянул на Мюллера — это был непредвиденный поворот в его поведении. Однако Трубецкой решил пока не вмешиваться, хотя уже тогда стало ясно, что ухо с Мюллером надо держать востро.

Настоятель слушал их, слегка кивая, как бы в знак поддержки их намерений, а потом сказал:

— Господин Бекендорф оставил плохую память о себе в этих стенах. Его приняли яко брата во Христе, а он обманом завладел ценными документами и не вернул их в монастырь, хотя у нас до сих пор хранится его письменное обязательство сделать это. Но более всего мы возмущены тем, что он опозорил на весь мир послушников этой обители, представив их невежественными и глупыми людьми, которые якобы с пренебрежением относились к древним рукописям Священного Писания. А ведь библиотека в этом монастыре была устроена за сто лет до того, как сюда приехал этот немец, и именно в ней он провел большую часть своего времени. Да вы и сами убедитесь, что это за библиотека, вас туда отведут.

В 1975 году библиотека действительно пополнилась двенадцатью листами, которые мы относим к Синайскому кодексу. И случилось это при удивительных обстоятельствах. В тот год у нас здесь случился пожар и монахам, тушившим его с Божьей помощью, пришлось разобрать стену в одной из келий, которую до того несколько раз перестраивали. Там и был найден тайник, а в нем — списки из Нового Завета, написанные греческим унциальным письмом, как и Синайский кодекс. Вы их увидите, если захотите. Мы так и не смогли установить, почему эти страницы были спрятаны в тайнике отдельно от других документов и кто бы мог это сделать. Но вот что крайне любопытно: нам точно известно, что эти же страницы имеются в том кодексе, который хранится в Лондоне. Так что какие-то из них — подлинные, а какие-то — всего лишь копии.

При этих словах Трубецкой с Мюллером удивленно переглянулись. Это было сенсационное заявление! Если предположить, что оригинал был найден лишь недавно, то что же тогда хранится в Британском музее? А если оригинал — в Лондоне, то что за страницы хранились в тайнике?

— Что же касается поклонения мощам, то это дело сугубо личное, — продолжил архиепископ. — Мощи хранятся в серебряных ковчегах в мраморной раке алтаря базилики Преображения. Всякий, кто истинно верует, может прийти и припасть к ним. Так же и та часть, что хранится в мощевике иконы великомученицы Катерины в левом нефе базилики, открыта для верующих. Ну что же, — архиепископ Кирилл встал, давая понять, что разговор окончен, — вам окажут содействие. Только из монастыря выносить что-либо не нужно, теперь это рассматривается как преступление не только по духовному канону, но и по уголовному кодексу Египта. — С этими словами настоятель удалился, оставив их на попечение пожилого монаха — библиотекаря по имени Елизар и моложавого монастырского ризничего Афанасия. Далее им предстояло разойтись: Трубецкой с Елизаром отправились в библиотеку, а Мюллер с Афанасием — в базилику Преображения. Сергея Михайловича не покидало ощущение, что развязка этой истории уже близка.