Страница 31 из 76
Я влюбилась в него и боялась, что это заметно. Большая рыжая собака Клиффорд [18]тогда еще не была мне так хорошо знакома, но именно с ней можно сравнить меня тогдашнюю: огромный пес, повсюду вас преследующий, шавка с ярко-рыжей шерстью, которую не заметит лишь полный идиот.
Но Брюс оказался как раз таким идиотом. Несколько месяцев мы просто дружили, ходили попить кофе, как друзья, и в бар общей компанией. Наконец мы отправились выпить в «Розовую дверь» — красивый ресторан, похожий на пещеру с приглушенным светом, в переулке рядом с рынком Пайк-Плейс. Место было романтичным дальше некуда. Мы пили водку. Обсуждали все темы, достойные обсуждения. Ситуация была абсолютно прозрачной: любой дурак, кроме нас, понял бы, что это свидание. Дрожащими руками поднося бокал с мартини к губам, я рассуждала о зарождающейся панк-рок-сцене в Бремертоне. Руки так и не перестали дрожать и тряслись еще несколько месяцев, пока Брюс наконец не взял их, не поднес к губам и не поцеловал.
В жизни не так много минут, когда точно знаешь, как поступить. Когда Брюс взял мои руки в свои, я сразу поняла, что должна выйти за него. Срочно. Что это оно.
Мы обручились, и с приближением свадьбы попытки утихомирить дрожь достигли апогея. Одна лишь мысль о том, что мне придется стоять перед толпой людей, заставляла меня трястись. Что же будет, когда я окажусь там?
Я записалась к психотерапевту, с которым встречалась от случая к случаю.
— Эээ… я решила, что свадьба будет на улице, — пролепетала я, сидя на полосатой кушетке в окружении пирамиды коробок с бумажными салфетками.
— Вы решили? А как же Брюс? — Кажется, я уже говорила, что она очень умная?
— Всё из-за этой дрожи в руках. На улице это не будет так сильно бросаться в глаза.
— А когда свадьба?
— Восемнадцатого октября.
— Нельзя устраивать свадьбу на улице восемнадцатого октября! Все же замерзнут! — Она также не стеснялась в выражениях.
Но ответ на ее возражения казался мне абсолютно логичным:
— Да, если я буду дрожать от холода, никто не заметит, что у меня трясутся руки!
— Руки? О чем это вы?
— У меня руки трясутся! Посмотрите! — Я вытянула руки. Они слегка дрожали, как обычно. — Вы должны мне помочь! Как избавиться от дрожи до свадьбы? На меня же столько людей будут смотреть! Я специально заказала огромный тяжелый букет, чтобы цветы не тряслись! — Конфуз с букетом уже случался со мной на многих свадьбах, в которых я принимала участие в качестве подружки невесты. Нам с другими подружками нужно было нести очень красивые и очень маленькие букетики из душистого горошка. Душистого горошка! Кошмар. Потом друзья жениха безжалостно издевались надо мной и над тем, как я устроила горошечный фейерверк.
Я продолжала:
— А кольцами мы обменяемся до церемонии, чтобы не пришлось, ну, знаете, ловить кольцо, когда оно запрыгает у меня в руках. Я уверена почему-то, что, если мы будем на улице, всё обойдется.
— Чего именно вы боитесь?
— Что люди осудят меня.
— Вы сами когда-нибудь осуждали других людей на их свадьбе за то, что у них тряслись руки, или по какой-нибудь другой причине?
— Нет.
— Ну и не парьтесь, — ответила она. Еще одна причина, почему она мне нравилась, хоть и была моим психотерапевтом. Ну какой терапевт посоветует «не париться»? — Ваша дрожь свидетельствует о вашей слабости. Наши слабости делают нас людьми. Дрожащие руки — всего лишь доказательство того, что вы человек. Не хотите, чтобы все узнали об этом в день вашей свадьбы?
Вообще-то нет, не хотела.
Мы поженились пасмурным октябрьским днем, на открытом воздухе с видом на пролив Эгейт; за мысом притаилась лодка Ларри, поджидая своего часа, чтобы выстрелить сноп фейерверков над застывшей серой водой.
Перед свадьбой мы с Брюсом пошли на кухню и под звон тарелок обменялись кольцами. Брюс ободряюще хлопнул меня по спине: пора выходить, бояка.
На улице моросил дождь. Подружки невесты дрожали в платьях без рукавов. Моя двоюродная бабушка, казалось, вот-вот рухнет замертво. Я повела себя чудовищно эгоистично, и знала это, но также чувствовала, что, реши мы пожениться в четырех стенах, ничего бы из этого не вышло. Хотя можно было бы предупредить подружек, чтобы те взяли свитера. Итак, с кольцом на пальце и тяжеленным снопом колокольчиков в руках я зашагала по траве.
Лишь спустя годы замужества и годы занятий йогой, родив двоих детей и пару раз оказавшись в двух шагах от смерти, я поняла, чего так боялась. Я боялась своего несовершенства, которое было слишком реальным.
На своей свадьбе мне удалось укрыться от реальности при помощи простого фокуса: заставив двести человек торчать на улице в холодный день. А еще с помощью гигантского букета и тайного обмена кольцами. Это было так просто! Но реальность было не изменить: я всё равно дрожала. Как и на йоге.
Я занималась йогой, потому что у меня было некое представление о той себе, какой я хотела бы стать: спокойной, стройной, духовной. Я купила специальные брючки для йоги и отрастила волосы, чтобы можно было завязывать хвост. Мой хвост никогда не выглядел таким гладким и шикарным, как у настоящих йогинь, но по крайней мере не давал моей дикой шевелюре с густым подлеском лезть в глаза. Мое представление о йоге ограничивалось идеей внешнего совершенства: все увидят, что я занимаюсь йогой, и уяснят себе мое превосходство. Но вот что случилось на самом деле: я занималась йогой и всё равно оставалась в глубокой заднице. Йога должна была сделать меня безупречной, но вместо этого лишь обнаружила скрытые слабости.
Фрэн начала учить нас строению тонкого тела и системе каналов и энергетических центров — нади и чакр, — управляющих течением праны, или энергии, в теле. О чакрах я, разумеется, и раньше слышала — в лексиконе хиппи это словечко было ходовым. А вот нади оказались в новинку. В некоторых аюрведических текстах говорится, что этих каналов в теле тысячи. Два главных — пингала и ида. Пингала — доминантный, солнечный, активный энергетический канал, который проходит по правой половине тела. Ида находится слева и имеет качества лунные, пассивные. Сушумна — центральный канал, идущий вдоль позвоночника. Эти каналы распределяют энергию по телу и соответствуют нервной системе.
Много лет спустя мне предстоит прочесть книгу о йоге, в которой будет написано: «Дрожь в физическом теле — признак пробуждения пранического тела». Что означает высвобождение энергии, прежде не используемой. Дрожь — признак жизни. Дрожать — значит быть человеком. Энергия течет по каналам с бешеной силой, и тонкое тело пробуждается. Дрожь — признак того, что мы несовершенны, а следовательно, еще не совсем мертвы.
Выполняя позу «король танца», главное — никогда, никогда не думать о «короле танца» Майкле Флэтли, иначе точно упадете. Второй важный момент: взгляд должен быть абсолютно неподвижным. Но даже тогда движение в позе присутствует. Вы вытягиваете руку перед собой, поднимаете ногу как можно выше, шатаетесь и балансируете, шатаетесь и балансируете. Все усилия, всё волнение, всё ваше несовершенство на виду. Но если делать позу в зале, полном людей, вы все будете далеки от совершенства.
Конечно, если вы решите оглянуться, то увидите очень красивую картину. Все эти руки, взлетающие к небесам, и ноги, тянущиеся к потолку, — целый зал натянутых луков. Дрожь будет заметна, но свойственна всем, поэтому простительна.
Натараджасана была красивой и волнующей позой. Я пока не могла завести руки за спину и ухватиться за стопу. Может, и не смогла бы никогда. Но когда я забывала о себе и поднималась в позу, меня охватывал экстаз. Я ощущала расширение пространства, выходила за пределы своей оболочки. Однажды для работы я проводила исследование психологии детских игр, и натараджасана напомнила мне слова русского детского психолога Льва Семеновича Выготского: «В игре мы словно становимся на голову выше, чем на самом деле».
18
Герой детских книг.