Маленькое личико

– В ящике стола у Элис лежал буклет школы Стэнли Сиджуика. К обложке был прилеплен стикер с надписью: «Узнать насчет Ф. – когда внесли в список? Сколько ждать очереди?» Сначала я решил, что «Ф.» – это Флоренс. Вот же болван! Ведь Элис сама сказала, что она думает про школу Сиджуика. Это Вивьен, а не Элис хотела отдать туда Флоренс. На самом деле «Ф.» означало «Феликс». Во всяком случае, Элис с Дэвидом выбрали имя Флоренс уже после рождения девочки, я узнал это у акушерки Черил Диксон. А Элис после родов еще не появлялась на работе, так что «Ф.» могло означать только «Феликс». Тут-то до меня и дошло: записка на стикере – сообщение для полиции. Элис старалась как-то подстраховаться, потому что подозревала и боялась Вивьен.

Саймон ждал, что Брайони будет возражать, но она кивнула.

– Позвонить в школу – идея Элис, – пояснила Брайони. – Я взяла на себя роль детектива, поскольку она слишком робела. Еще во время беременности Элис заметила, что Вивьен стала иначе к ней относиться и маниакально стремится присвоить ребенка, даже еще не родившегося. Мало-помалу Элис стала догадываться, что это Вивьен устранила Лору Крайер. Поначалу я думала, что у Элис просто гормональное расстройство, хоть я всегда ненавидела старуху. Но Элис ее любила – какая ирония судьбы! В общем, я подтрунивала, но Элис вдруг приходит и говорит: «Вивьен твердит, что в Сиджуик надо записываться за несколько лет. Как же Феликс там оказался чуть ли не наутро после смерти Лоры?» Тогда-то и я поняла…

Брайони помолчала. Потом сокрушенно покачала головой:

– Это страшно – жить с подозрением, что кто-то из твоих близких – безжалостный убийца. Я уговаривала Элис пойти в полицию, но она ни в какую. Считала, что Вивьен все равно выкрутится – соврет, будто заранее записала Феликса с согласия матери, ведь Лору теперь не допросишь.

Саймон грустно кивнул:

– Похоже, Вивьен Фэнкорт обвинить не удастся. Бир по-прежнему утверждает, что убил он, да еще экспертиза ДНК… Мы не сможем доказать, что Вивьен его подставила, у нас лишь косвенные улики.

– Элис безумно боялась, что Вивьен каким-то образом пронюхает о том, что ей известно. Боялась, Вивьен убьет тогда и ее. Иначе, мне кажется, она бы рискнула пойти в полицию. Но что, если Вивьен вызовут на допрос и кто-нибудь ей расскажет, откуда информация?

– Где Элис? – вдруг спросил Саймон. – Она тут, в доме? Убедите ее выйти и поговорить со мной. Я не позволю Вивьен Фэнкорт и пальцем ее тронуть.

Брайони отвела глаза:

– А как с Флоренс? Элис говорила, вы не верите, что девочка пропала, и отказываетесь разыскивать. Все это, очевидно, дело рук Вивьен, уж теперь-то вы должны понять.

– Но откуда Вивьен взяла другого ребенка?

– Не знаю! Честно. И Элис тоже.

Они переглянулись и помолчали. Наконец Брайони, вздохнув, продолжила:

– Главное – найти Флоренс, понимаете? Все так запутано. С Элис мы продумали каждую деталь. Мы понимали: шансов, что Вивьен посадят за убийство Лоры, кот наплакал, так что Элис с девочкой придется бежать. На время они спрячутся у меня, а потом мы придумаем вариант понадежнее. Вы сами видели – я неплохая актриса и могла бы убедить Дэвида, Вивьен, да кого угодно, что понятия не имею, где Элис. Но вдруг на прошлой неделе Элис звонит и в истерике кричит, что Флоренс пропала: кто-то ее подменил. Параллельный мир, бред! Что вообще творится?

– Но вы все-таки помогли Элис убежать, так? И увезти ребенка.

– Любому ребенку – да и взрослому, если на то пошло, – лучше бежать из того дурдома. – Брайони поежилась. – Похоже, вы распутали все. Скажите, вы знаете, где Флоренс?

Саймон задумался. Есть ли стопроцентная уверенность? Да, ошибается он редко, но все же… «Но ты же не беспристрастен».

– Думаю, да.

– Ей ничего не угрожает?

– Если я прав, то нет. Она в безопасности.

Из-за стены донесся громкий лязг, словно там играли в домино железными листами, а затем резкий свист, который тотчас стих.

– Черт! – воскликнула Брайони. – Простите. Похоже, бойлер взорвался.

Послышалось слабое мяуканье, которое быстро перешло в отчаянный вой. Сначала Саймон решил, что это кошка, но, увидев смятение на лице Брайони, догадался, в чем дело.

Он встал и пошел на звук, не обращая внимания на протесты Брайони.

Толкнув белую дверь в конце коридора, Саймон оказался на кухне. Прямо перед собой он увидел злополучный бойлер. А рядом – люльку-переноску с младенцем из «Вязов». Саймон никогда не нянчился с грудными детьми, не брал их на руки. Он отвел глаза и заметил на кухонном столе записку. Всего пара слов, но Саймон узнал все, что нужно.

Брайони вбежала следом и кинулась к орущему младенцу, а Саймон уже звонил по мобильному Чарли.

– Я их нашел, – сообщил он в трубку. – Ребенок тут. Пришли за ним наряд, а сама срочно мчись в «Уотерфронт». Скорее!

41

В раздевалку вхожу с каким-то тупым спокойствием. Бассейн сегодня закрыт – полетел один из нагревательных котлов, и вода холодная. В раздевалке тоже заметно холоднее и тише: выключены телевизоры. Свет не горит, лишь тускло мерцают квадраты дежурных фонарей по углам.

Ключ от 131-го шкафчика мне дал Росс, тот парень с южноафриканским акцентом, что водил меня по клубу две недели назад. С того раза он запомнил, что я невестка Вивьен, сегодня я сказала, что меня прислала свекровь, и он поверил. Я заметила у него значок администратора. В прошлый раз он был еще консультантом. За время моей двухнедельной пытки Росс успел сделать небольшую карьеру.

От волнения меня разбирает смех. Я в двух шагах от предмета, который бесспорно докажет то, что я уже давно поняла. Но пока иду по лиловому ковру, эйфория пропадает. Мозг словно движется отдельно от меня – плывет в воздухе над головой. Отпирая шкафчик Вивьен, я кажусь себе марионеткой, которую тянут за невидимые нити. Еще секунда, и передо мной огромная белая сумка, столь вместительная, что занимает весь шкафчик. Вытягиваю ее, бросаю на скамью, дергаю язычок молнии. К сильному цитрусовому запаху – видимо, от стирального порошка – примешивается слабый отголосок любимых духов Вивьен «Мадам Роша». По очереди выкладываю на скамью брюки, майку, лосины. Белоснежное белье. Под ним – сухой купальник и косметичка. Отрезвление приходит медленно, от периферии к центру сознания. Не могу смириться с тем, что промахнулась. Я теряю самообладание, переворачиваю сумку и с бесполезной яростью трясу, тяжело дыша. Все без толку.

Слышу стон и не сразу понимаю, что это я. Тело не слушается. Рыдаю. Швырнув выпотрошенную сумку на скамью, мешком валюсь сверху. Вдруг чувствую резкий тычок в бедро, будто села на острый угол. Но сумка-то пустая, там ничего не осталось.

Встаю и заново осматриваю ее, на этот раз спокойнее, и замечаю сбоку длинный карман. Под застежкой – небольшая прямоугольная выпуклость. Сердце срывается в галоп, я этого не вынесу. За последние две недели моя душа успела погибнуть и воскреснуть не единожды. Меня столько раз бросало от надежды к отчаянию, что я потеряла всякое чувство реальности.

Пальцы стали какими-то мягкими и беспомощными. Я расстегиваю карман и вытаскиваю маленькую бежевую сумочку. На боку две переплетенные буквы G – «Гуччи». Та самая. С ней Лора приходила ко мне на прием в Илинге. Странно видеть этот предмет через столько лет после ее смерти. Но я так и не могу до конца поверить. В глубине души слабый наивный голосок твердит: «Нет, такого не может быть».

Открыв сумочку, вынимаю полиэтиленовый конверт с детскими фотографиями Феликса, перламутровую помаду «крем-карамель» и красный кожаный кошелек. Затем – связку ключей на кольце с логотипом индийского ресторана в Силсфорде. Клочки жестоко оборванной жизни. Меня захлестывает жалость, приходится сесть на скамью.

– Привет, Элис, – раздается голос за спиной.

Я в ужасе вскакиваю.

– Не подходите ко мне!

Смертельный страх.Я не раз слышала это выражение, но смысл его открылся мне только сейчас. Смертельный страх настиг и меня. Хуже не бывает. Парализующий ужас, что сковывает жертву в последние секунды перед смертью. Мне хочется испариться, сдаться, лечь на пол и не двигаться – только бы прекратился этот кошмар.