Страница 102 из 112
Грудь Аолы застенчиво всколыхнулась, силясь совершить первый вздох. Хрусталь гробов ее братьев освобождался от гнили, вновь обретая свою первозданную чистоту и ясность. Плесень сходила и осыпалась серой пылью, являя нам облик трех прекрасных богатырей, чьи высокие чела украшали золотые диадемы. Щеки Дарящей жизнь поалели, губы налились багряным цветом, раскрываясь, словно спелый плод, длинные ресницы затрепетали. Бутон розы расцвел, источая упоительный аромат. Король Грей припал ко гробу возлюбленной, сотни раз целуя ее нежные уста. А я тихонько отступила на шаг назад, достала из сумки свою золотую маску и вновь наложила на лицо, испытывая физическое страдание, ничуть не способное затмить счастья, снизошедшего на мою душу. А волшебная вещица мгновенно увеличилась и растянулась, на сей раз закрывая лицо полностью – от лба до самого подбородка – и скрывая мое многократно возросшее уродство. Я так и знала, что моя маска мне еще понадобится!
– Вижу, ты все же не отступила и не сдалась. Именно этого я от тебя и ожидала! – Чья-то холодная рука почти невесомо легла на мое плечо, замораживая даже через ткань рубашки.
Я обернулась. Позади меня стояла королева Смерть…
– Такова несправедливая плата за самопожертвование. – Королева иронично улыбнулась, указывая мне на Аолу, обнимавшую своего вновь обретенного возлюбленного и не обращавшую на меня ни малейшего внимания. – Впрочем, не думаю, что ты рассчитывала на какую-то награду…
Я рассмеялась с едким сарказмом, даже из приличия не пытаясь смягчить своего откровенно невежливого поведения:
– О нет, мне ничего не требуется взамен отданному. Я всегда считала процесс физического созидания жизни несколько приземленным деянием. – Мой намек выглядел довольно вульгарным. – Животным соитием двух тел – поверхностным, лишенным обстоятельности и значимости делом. А тех, кто наобум занимается процессом создания новых особей, я причисляю к на редкость легкомысленным созданиям… Аола и сама еще дитя по уму и сущности…
Смерть широко распахнула черные глаза и бурно расхохоталась:
– Ах вот как! А те, кто лишают людей жизни?..
– Они вынуждены в одиночку принимать весьма ответственные решения, – серьезно ответила я. – Дарить что-либо – легко и приятно, отбирать – страшно и тяжело… Мне приходилось отбирать жизнь… Уж лучше бы я сама умерла вместо тех людей…
– Ты не боишься умереть? – не поверила бабушка. – Умереть в полном смысле этого слова. Не попасть в очередной раз в мой чертог, а погрузиться в бесконечное небытие?
Я небрежно махнула рукой:
– Какой смысл бояться того, что неизбежно? Потеряв так много, я вообще перестала опасаться чего бы то ни было. Моя душа мертва уже очень давно. А с тем, кто ничего не боится, вряд ли может произойти что-то плохое…
– Наверно, это очень трудно – пережить любимого и остаться без врагов, – посочувствовала моя необычная собеседница.
– Жизнь вообще невероятно трудная штука, особенно первые сто лет! – отшутилась я, старательно придавая своим интонациям максимальную убедительность. Ибо я всегда избегала ненужной демонстрации своих подлинных мыслей и своей внутренней слабости.
– Не бояться – это значит идти вперед напролом, не думая о гибели? – предположила королева.
– Нет. – Сейчас я чувствовала себя намного старее и сильнее ее, повелительницы мертвых. – Не бояться – это всего лишь научиться точно рассчитывать свои силы и верить только в себя.
– М-да-а-а, – удивленно протянула Смерть, впечатленная моей невозмутимостью. – А ты стала другой, девочка. Неужели ты полностью утратила вкус к жизни?
– Сам факт телесного существования не имеет над нами никакой власти, – пояснила я, опускаясь на край помоста и расслабленно складывая руки на коленях. Отныне я никуда не торопилась, ибо мой разрушительный путь в этом мире подошел к своему логическому завершению, сменившись стезей мудрости и созидания. – Значение имеет лишь качество совершенных нами деяний, из которых складывается жизнь, и их смысл…
– Немыслимо. – Смерть смирнехонько примостилась рядом, проникновенно заглядывая мне в глаза. – Ты не желаешь просто так наслаждаться всеми прелестями земного бытия? – В глубине ее зрачков закручивались два огненных протуберанца, пытающиеся лишить меня воли и разума, подчинив себе.
– Нет, не желаю, – хмыкнула я, не отводя взгляда, – если моя жизнь не несет осмысленной составляющей. Я – не амеба и не растение. Мне в одинаковой степени дорого все – победы и потери, боль и радость… Жизнь наполнена смыслом лишь в том случае, если я имею возможность строить ее согласно своему разумению, а не по чьему-то указу или по промыслу слепого фатума…
– Поправшая судьбу! – смущенно бормотнула королева. – Так вот почему тебе дали столь странное прозвище. Храбрость – она ведь сродни сумасшествию…
– А сумасшествие – обратная сторона гениальности! – веско закончил за нее Генрих, неслышно подошедший к помосту и занявший свободное место с другой стороны от меня. – Но вот хранить в сердце боль я бы не советовал…
– Ты просто еще не научился ее ценить! – мягко парировала я. – Боль утрат становится тем внутренним стержнем, который делает нас сильнее…
– Я могу избавить тебя от боли и воспоминаний, – черная роза в пальцах Смерти плавно качнулась в мою сторону, – стереть их из твоей памяти!
– Нет. – Я поспешно отодвинулась на безопасное расстояние. – Я дорожу моим прошлым и не променяю его ни на что. Будущее строится на прочном фундаменте прошлого, а не на зыбучих песках домыслов или хрупком мираже мечты.
– О да, в этом ты права! – согласно вздохнула Смерть. – Ты освободила Радужный уровень от тирании Ринецеи и восстановила разрушенный Звездный мост. Поэтому я смогла отыскать душу моего умершего возлюбленного и теперь обязательно дождусь следующего рождения Джаспера. После этого я смогу встретиться с ним снова…
– Мило, – с нотками зависти в голосе съязвил Генрих. – Каждый получил желаемое: Грей – Аолу, ты – Джаспера. А как же я?
– А что – ты? – лукаво переспросила Смерть, искусно разыгрывая непонимание.
Генрих сердито пригладил свои ухоженные усики:
– Ты зачитывала мне пророчество, высеченное на стене этой пещеры. Ты обещала, что я обрету свою любовь!
– С ней? – продолжала забавляться Смерть, драматично указывая на меня. – Да ну?
Меня рассмешило кислое выражение его лица.
– Ну это уже нечестно, – по-мальчишески надулся барон. – Расскажи ей, – он фамильярно дернул меня за рукав, – о нашей сделке…
– Сделка? – нахмурилась королева, ее губы исказила брезгливая гримаска. – Ох уж эти мужчины… Зачем ты повелась на его уловки, внучка?
– Я выполню свое обещание, – вспыхнула я. – Я буду с тобой, Генрих!
– Хочешь, я заберу тебя к себе? – нежно предложила любящая бабушка.
– Спасибо, – искренне поблагодарила я, – но я должна думать о детях…
– Хорошо. – Черная роза в ее пальцах источала обволакивающий аромат, притягательный и вместе с тем отталкивающий. – Я подожду – я умею ждать…
Но тут я случайно вспомнила о непонятных намеках Логруса, вскользь упоминавшего о необходимости нашего с Генрихом союза и о его значимости для будущего всей Земли.
– Вы что-то от меня скрываете, – убежденно заявила я, тщетно силясь найти логическое обоснование странному сводничеству великого демиурга. – Нас с Генрихом должно связать нечто гораздо большее, чем просто цинично заключенная сделка. Не так ли?
– Да, – коротко кивнула королева. – Но стоит ли сейчас говорить о том, что зависит только от тебя и, следовательно, может произойти лишь в случае твоего свободного волеизъявления, а не под давлением аргументов и убеждений?
– Не понимаю! – Я недоуменно распахнула глаза. – Ничегошеньки не понимаю!
– Поймешь со временем, – с нажимом произнесла бабушка, беря мою руку и вкладывая ее в горячие пальцы барона, сразу же жадно сомкнувшиеся вокруг моего запястья и уже не желающие разжиматься. – Уж ты поверь мне на слово, девочка!