Страница 7 из 21
Аскетом я б весь век провел, но тайным страхом озабочен: святого блесткий ореол для комаров приманчив очень. * * * Годы, будущим сокрытые, вижу пламенем объятыми; волки, даже очень сытые, не становятся ягнятами. * * * Поэты бытие хвалой венчают с дописьменной еще эпохи древней; дух песенности стены источают, и тем они звучнее, чем тюремней. * * * Сегодня день истек в бесплодной, пустой и мелкой суете, и мерзкий серп луны холодной зияет в мертвой пустоте. * * * Фортуна если жалует немилостью, не жалуйся, печаль душе вредна, и недруга встречай с невозмутимостью, убийственной, как пуля из гавна. * * * Медицины гуманные руки увлеченно, любовно и плохо по последнему слову науки лечат нас до последнего вздоха. * * * Стяжательством и суетностью затхлой измотанный однажды выйдешь в ночь и вздрогнешь от гармонии внезапной, раскрывшейся тебе, чтобы помочь. * * * В реке времен, как в море — рыбы, не зря безмолвствуют народы: свобода — это страх и выбор, ломает плечи груз свободы. * * * Когда средь общей тишины ты монолог сопишь ученый, услышь себя со стороны, и поумнеешь, огорченный. * * * Мы — необычные рабы, мы быть собой не перестали, есть упоение борьбы в грызеньи проволочной стали. * * * Вполне по справедливости сейчас мы трудимся, воруем и живем: режим паразитирует на нас, а мы — паразитируем на нем. * * * Воспринимая мир как данность, взгляни на звезды не спеша: тягчайший грех — неблагодарность за то, что воздухом дышал. * * * Мы все — опасные уроды, мы все достойны отвращения, но в равнодушии природы есть величавость всепрощения. * * * В горячем споре грудь на грудь уже не видя ничего, войдя в азарт, не позабудь на ужин выйти из него. * * * Мы из любых конфигураций умеем голос подавать, мы можем стоя пресмыкаться и на коленях бунтовать. * * * В любви, трудах, игре и спорте, искусстве, пьянстве и науке будь счастлив, если второсортен: у первосортных горше муки. * * * Война ли, голод — пьет богема, убийства, грязь — богема пьет, но есть холсты, но есть поэмы, но чьи-то песни мир поет. * * * Мы часто ходим по воде, хотя того не замечаем, висим над бездной в пустоте и на огне сидим за чаем. * * * Безумство чудаков — их миллион толкующих устройство мироздания — вливается в витающий бульон, питательный для вирусов познания. * * * Зря нас душит горечь или смех, если учат власть интеллигенты: в сексе понимают больше всех евнухи, скопцы и импотенты. * * * Не ограничивайся зрением, пусть обоняние не чахнет: что привлекательно цветением, порой кошмарно гнилью пахнет. * * * На трупах и могилах вдруг возник шумливый рай пивных и кабаков, и лишь «за что боролись?» хилый крик стихает у последних стариков. * * * Духа варево и крошево нынче так полно эрзацев, так измельчено и дешево, что полезно для мерзавцев. * * * Я не борец и не герой, но повторить готов над плахой: во всех суставах свихнут строй, где не пошлешь мерзавца на хуй. * * * От наших войн и революций, от сверхракет материковых приятно мысленно вернуться к огням костров средневековых. * * * Мы все — душевные калеки, о чем с годами отпечалились, но человека в человеке найти, по счастью, не отчаялись.