Страница 16 из 31
2
В паническом отступлении люди Коуаме оставили свой лагерь на южных склонах Массабы и с горечью смотрели с высоких крепостных стен, как всадники Рассамилага окружают город и овладевают их палатками, их запасами продовольствия и их животными. Все было потеряно. А оттуда до них доносились радостные крики, что еще больше усугубляло их уныние. Особенно тяжело было видеть все это Аркаласу. Он метался по крепостным стенам, бормоча имена своих павших воинов. Он выл от горя и рвал ногтями свое тело, проклиная небо. При мысли, что он натворил, его мутило. Он колотился лбом о стену и выл:
– Бандиагара, приготовься к мучениям. Бандиагара, ты будешь умолять о смерти, когда я поймаю тебя. Пусть небо отныне благословит меня стать для моих врагов самым страшным бедствием. Пусть я стану тем, кто не ведает страха перед ударами и никогда не отступает.
Массаба впала в глубокое оцепенение. Тяжесть несчастья притупила мозги. Люди ничего уже не хотели. У них иссякли силы. Они все поддались бы слабости от безнадежности, если б Барнак, старый пожиратель ката, не встал и не вывел их из этого состояния. Он рассказал обо всем, что им надо делать. О том, что времени мало, что надо ценить каждую минуту, и о том, что необходимо хорошо сплотиться к завтрашней битве. И под влиянием волосатого старика, который вращал своими помутненными от наркотика глазами, город Массаба очнулся и приготовился к осаде. В этом приняли участие все жители. Толпы мужчин и женщин пришли и работали всю ночь. Укрепили городские ворота. Заделали бреши в стенах. Организовали распределение продовольствия. В обширных погребах дворца заложили резервные запасы – зерно, ячмень, глиняные кувшины с маслом. Муку. В подвалах горожан наполнили водой резервуары. Город выглядел как укрепленный плацдарм. На улицах слышалось бряцание оружия и чеканный стук копыт по мостовой. Приготовились к долгой осаде. Вскоре она исказит лица горожан и покроет трещинами крепостные стены.
3
После захвата Рассамилагом южных холмов в лагере номадов в ту же ночь был созван военный совет. Распределили трофеи. Потом, когда Санго Керим, Данга и Бандиагара еще пили молодое вино из мирта, поднялся Рассамилаг и заявил:
– Санго Керим, молодое вино, которое ты пьешь, – вино нашей победы, и я благословляю этот день – я увидел, как наши войска прорвали вражескую оборону. Но сейчас надо решить, как мы будем действовать завтра. Что касается меня, то я с полной откровенностью выскажу свое мнение. Я долго размышлял об этом. Давайте поднимем лагерь. Оставим эти земли. Мы получили все, что хотели. Мы унизили противника в бою. Ты получил женщину, за которой пришел. И нам больше нечего ждать от этой войны.
Бандиагара вскочил и с возмущением ответил Рассамилагу:
– Как можешь ты говорить подобные вещи? Что же ты за воин, если хочешь отказаться от трофеев, когда победа уже у тебя в руках? Массаба – вот она. Она уже наша. Нас ждет награда за наши битвы. И лично я жду – говорю это прямо, – когда наступит день и я получу то, что заслужил, и получу это из рук Санго Керима. И я приложу все усилия для того, чтобы этот день наступил завтра.
– Он прав, – согласился Данга. – Самое тяжелое для нас позади. Нам остается только взять Массабу. Ворота этого города я открою для вас собственными руками.
– Я сражаюсь не ради трофеев, – возразил Рассамилаг, – я сражаюсь потому, что об этом меня попросил Санго Керим. Он пришел сюда за женщиной, которая была ему обещана. Но она сейчас с нами. Я пришел сюда не ради того, чтобы победить этот город. Сейчас начинается уже другая война. И я не знаю, чего мы можем ждать от нее.
– Власти, – холодно сказал Данга. Рассамилаг окинул Дангу долгим взглядом. Без ненависти. Но отчужденно.
– Не понимаю я тебя, Данга, – сказал он наконец. – Мы собрались здесь, объединенные чувством дружбы, которую оба питаем к Санго Кериму, и вовсе не ради тебя я здесь сражаюсь. Что мне за дело, кто правит Массабой – ты или твой брат? И помни об этом, Данга. Я ничего не делаю ради тебя.
Тогда заговорил Санго Керим:
– Как я буду выглядеть, Рассамилаг, если уеду этой ночью, увозя с собой, словно вор, женщину, за которой я пришел сюда? Она дочь короля Тсонгора. И я хочу предложить ей не тропы номадов в пустыне, а ее завоеванный город. Она не сможет жить нигде, кроме Массабы. Ее отец проклял бы меня сквозь свои мертвые зубы, если б узнал, что его наследницу я сделал скиталицей. Этот город наш. И наша победа будет только тогда, когда мы овладеем им.
– Я сказал то, что сказал, и не сожалею о своих словах, – ответил Рассамилаг. – И ни один из ваших аргументов не убедил меня. Я слышу в ваших речах жажду победы. Я узнаю ее. И вижу, что я один подумал об уходе. Не бойтесь. Я остаюсь с вами. Рассамилаг не трус. Но помните об этой ночи, когда мы пили молодое вино из мирта и когда все могло бы окончиться, и молитесь, чтобы мы никогда не пожалели об этом.
4
Итак, война продолжилась. На следующее утро армии номадов снова появились у стен Массабы. Мужчины города теснились на крепостных стенах. Они всю ночь готовили котлы с кипящим маслом и смертоносные камни, чтобы противостоять осаде неприятеля.
В ту минуту, когда Санго Керим дал сигнал к атаке, послышался громкий крик, донесшийся из гущи его воинов:
– Пепельные… Пепельные…
Все обернулись. Действительно, на самом дальнем холме показалась группа людей. Это был Ориос со своими пепельными воинами. Пепельные – дикое племя, которое обитало высоко в горах Крассоса. Они давно обещали Санго Кериму свою поддержку, но еще никогда не приходили на помощь. Это была грозная армия из двух тысяч воинов. Санго Керим улыбнулся и встал, чтобы приветствовать Ориоса. Пепельные всадники и правда подъезжали, но по мере того, как они приближались, удивленный ропот прокатился по рядам войска. Не огромная армия Ориоса предстала перед ними, а горстка покрытых пылью людей. Их было около сотни. С худыми лицами. Плохо вооруженных. Горстка каких-то оторопевших всадников.
Ориос подъехал к Санго Кериму со словами:
– Приветствую тебя, Санго Керим. Не смотри на меня так. Я знаю, что не эту горстку воинов ты ждал. Я расскажу тебе, если ты пожелаешь, и если боги продлят мне жизнь, какие испытания выпали на нашу долю, когда мы шли к тебе. Знай только, что я покинул горы Крассоса во главе всей своей армии, и вот что сегодня осталось от нее. Но люди, которых ты видишь, прошли через такие битвы, претерпели столько лишений и горя, чтобы дойти сюда, что никакая сила теперь не сможет их остановить. Каждый из них, поверь мне, стоит сотни твоих людей.
– Приветствую тебя, Ориос, тебя и каждого из твоих воинов. Я с жадностью выслушаю твой рассказ о ваших мытарствах, когда мы разгромим Массабу. Апока идите в лагерь. Отдыхайте. Покормите своих животных. И ждите, когда закатится солнце и мы вернемся после битвы. И тогда мы вместе по-братски выпьем вина, и я сам, чтобы поблагодарить тебя за твою верность, омою твои ноги, смертельно уставшие от перехода по странам, которые ты пересек.
– Я не для того пересек весь континент, – ответил Ориос, – чтобы отдыхать, когда вы будете сражаться. Эти сто человек, я уже сказал тебе об этом, стали дикими зверями, которых ничто уже не утомляет. Покажи нам стену, которую мы должны взять, и час битвы прозвонит для нас.
Санго Керим согласился с ним и предложил расположить отряд пепельных рядом с собой. Потом, чувствуя свою силу от этого нового подкрепления, ринулся в долину, ведя за собой тысячи своих людей, под ногами которых не видно было земли.
Основная часть воинов устремилась к главным воротам, надеясь их сокрушить. А в это время Данга, который лучше, чем кто-либо, знал город, попытался проникнуть в него через старые ворота башни. Казалось, удача улыбается армии номадов. Пока защитники города сосредоточились на востоке, тщетно пытаясь сдержать натиск атакующих, Данга и его личная гвардия без труда сломали трухлявые ворота башни и на первых же улицах города вступили в бой. Весть об этом сразу же достигла Сако и Коуаме: ворота башни снесены, и Данга вошел в город. Там у них было слишком мало людей, чтобы оказать сопротивление. Ослабить оборону крепостных стен – это риск попасть в руки врагов. Тогда они приказали старому Барнаку и его воинам – пожирателям ката одним противостоять Данге. И пожиратели ката присоединились к Аркаласу, который, когда сражение возобновилось, превратился просто в разъяренного демона.