Блондинка. Том II

— Черт! Нет на свете печальнее зрелища, чем отключенныйпроигрыватель!

Она помрачнела. Ей так хотелось поставить какую-нибудь пластинку и потанцевать. К примеру, джиттербаг. О, она вот уже сто лет не танцевала джиттербаг! И еще — хулу. [7]Ей всегда так нравилось танцевать хула-хула, лет в четырнадцать она была настоящей чемпионкой по части исполнения этого танца. Теперь же ей двадцать семь, и она беременна. И немного физкультуры не повредит. Так почему бы и не потанцевать? Если «Мэрилин» согласится сниматься в «Джентльмены предпочитают блондинок» — а она не согласится — там ей придется танцевать, как девушке из шоу, в дорогих шикарных костюмах. И танцы эти будут тщательно отрепетированными хореографическими номерами, как у Фреда Астера и Джинджер Роджерс. Словом, сплошная чепуха и выпендреж, совсем не те танцы, которые так любила Норма Джин.

— Первое, что мы сделаем, переехав сюда, Норма, это подключимпроигрыватель, — обещал ей Эдди Дж.

Неужели они все уже решили? Даже не посоветовавшись с ней?..

А Теда Бара продолжала экскурсию. Болтала, смеялась и флиртовала с мужчинами. Которые в стильных, но помятых и не слишком чистых костюмах выглядели в точности теми, кем являлись, — отверженными сыновьями королей Голливуда. Норма Джин плелась сзади, сердито прикусив нижнюю губку. О, она не доверяла своим любовникам! И ребенок им тоже не доверял.

Актер — это прежде всего инстинкт.

Нет инстинкта, нет и актера.

Норма Джин силилась вспомнить необычайно живой и тревожный сон, приснившийся ей сегодня ночью. Она прижимала младенца к разбухшим ноющим грудям, хотела накормить его, но тут в комнате появился некто и набросился на ее ребенка… Норма Джин кричала: нет! нет!но цепкие пальцы не отпускали ребенка, и единственный способ спастись был проснуться.

— Норма Джин, — вежливо обратилась к ней женщина-риэлтор, — вы, кажется, чем-то недовольны? Я думала, что, когда проведу вас по всем этим… — Норма Джин заслонила глаза ладонью. Сколько же туг зеркал! Это просто невозможно! Овальные зеркала, прямоугольные и многоугольные, высокие вертикальные зеркала, зеркальные панели почти на каждой стене в этом доме. Одна из ванных на первом этаже была вся в зеркалах, от пола до потолка, и на стыках они были скреплены цинковыми перегородками! В какую бы комнату ты ни входил, вместе с тобой входило и твое отражение, и лицо твое принимало угрожающие размеры, точно воздушный шар, а глаза смотрели в глаза. В малиновом тюрбане и темных очках Норма Джин походила на полногрудую длинноногую девушку-старлетку из «Дороги в Рио», на которую так плотоядно косился Боб Хоуп. И Норма Джин подумала, что, родись она в этом доме, ни за что бы не обзавелась Волшебным Другом. Волшебство и друг — это предполагает тайну. Но если живешь с Волшебным Другом непрерывно, ощущение тайны и ее прелести теряется.

Должно быть, Касс прочел ее мысли. Сказал, что, если она хочет, они снимут большую часть зеркал.

— Близнецы могут обойтись и без зеркал, поскольку мы и без них «отражаем» друг друга, верно?

— Не знаю, Касс. Я хочу домой.

Она любила его и в то же время не доверяла ему. Она не доверяла ни одному из мужчин, которых любила. Один из них был отцом ребенка. А может, они оба были отцами ее ребенка?

Сегодня, уже не впервые, затронули они вопрос страховки, а теперь предлагают еще написать и завещания. Может, считают, что она умрет родами? Может, они надеются, что она наконец умрет? (Но ведь оба они любили ее! Она это знала!) Ах, был бы жив мистер Шинн, она бы непременно побежала к нему посоветоваться. Еще одно «может быть»: этот Бывший Спортсмен, который захотел с ней «встречаться».

Накануне вечером Норма Джин рассказала Кассу о знаменитом бывшем бейсболисте, который вдруг решил встретиться с ней. Похоже, это произвело на Касса большее впечатление, чем на саму Норму Джин. Он сказал, что Бывший Спортсмен был героем для многих американцев, что в каком-то смысле он был большей звездой, чем любая звезда кино. Так что, возможно, Норме Джин все же стоит встретиться с ним. Норма Джин запротестовала, сказала, что, во-первых, ничего не смыслит в бейсболе, что всегда плевала на этот самый бейсбол, а во-вторых, она беременна.

— Говорит, что хочет со мной встречаться! Мы-то знаем, что это на самом деле означает.

— Ты можешь сыграть недоступную женщину. Новая замечательная роль для Монро.

— Он знаменит. Он, должно быть, очень богат.

— Мэрилин тоже знаменита. Правда, не богата.

— О!.. Но я… совсем не так знаменита, как он. Он прошел долгий путь, сделал блестящую карьеру. Все его любят.

— Так почему бы и тебе не полюбить?

Норма Джин с надеждой покосилась на Касса — неужели ревнует? Нет, похоже, что нет. Мысли Касса в отличие от Эдди Дж. прочесть было трудно.

Норма Джин не сказала Кассу, что отвергла домогательства знаменитого бейсболиста. Не лично, ибо сам он ей не звонил, но через третье лицо. Какого-то человека, назвавшегося его агентом. И сколько хладнокровия и достоинства звучало в ее голосе! «Мэрилин Монро» не продается и не покупается. Что это он себе вообразил? Видишь объявление, звонишь и предлагаешь. Интересно, какова она все же, цена Мэрилин?..

На втором этаже «Кипарисов», в более старой, «нормандской» части дома, было еще больше позолоты, бронзы и хрусталя. В окна просачивался зловещий желтоватый свет, казалось, он исходил не от солнца вовсе. Здесь пахло отсыревшей от протечек штукатуркой, инсектицидами и почти выветрившимися духами. И еще — этот непрерывно дующий ветер… Норме Джин показалось, что она слышит голоса, сдавленный детский смех. Наверное, во всем виноват ветер, сотрясает оконные рамы, канделябры. Она заметила, что Касс раздраженно озирается по сторонам — наверное, тоже услышал этот звук. Сегодня утром ему было плохо, он страдал от похмелья, и в глазах его Норма Джин заметила отсутствующеевыражение — тревожный знак. Пока Теда Бара объясняла, какой сложной системой внутренней связи снабжен дом, Касс стоял, потирая глаза и странно шевеля губами, будто что-то попало ему в рот и он никак не мог проглотить. Норма Джин пыталась обнять его одной рукой, но он резко отстранился и грубовато заметил:

— Я не твой ребенок. Отвяжись!

Зачем мы только приехали в это ужасное место? Не привидения же искать.

Теда Бара не унималась. Теперь она описывала сложную систему охранной сигнализации, прожекторное освещение и систему наружного наблюдения. Установить все эти хитрые приспособления стоило, наверное, не меньше миллиона. Бывшая владелица, объяснила она, «страшно боялась», что кто-то может ворваться в дом и убить ее.

— Ну, в точности, как моя мамочка, — угрюмо заметил Эдди Дж. — Первый показательный симптом. Но далеко не последний.

Норма Джин сделала попытку немного разрядить обстановку.

— Кому это может понадобиться, убивать меня? На ее месте я бы обязательно задала себе этот вопрос. Настолько ли я важная персона, чтобы кому-то захотелось меня убить?

Теда Бара, холодно улыбнувшись, заметила:

— Ну, знаете, в этих краях проживает достаточно важных персон, которых могут захотеть убить. Мало того, еще и богатых.

Норма Джин уловила в ее голосе упрек, хотя и не поняла, чем он, собственно, вызван. И подумала с улыбкой: интересно, что сказал бы знаменитый Бывший Спортсмен, если б узнал, что она беременна? Мало того, еще и влюблена. И не в одного, а сразу в двух красивых, и сексуальных молодых мужчин.

Может, я действительно шлюха? Тому полно доказательств!

И тут начали твориться странные вещи. Эдди Дж. задавал Теде Бара какие-то вопросы. Норма Джин не слишком прислушивалась, а Кассу, похоже, становилось все хуже. Лицо стало пепельно-серым, кожа зудела и чесалась. Он все время шевелил губами и сглатывал. Воздух был такой сухой, при каждом вздохе казалось, что в рот тебе набивается песок. Норме Джин хотелось заключить Касса в объятия, поцеловать его, успокоить. Внезапно уголком глаза она заметила какое-то молниеносное, мимолетное движение. Точно чья-то тень пронеслась. Но где? В одном из зеркал? Ни Теда Бара, ни Эдди Дж. не заметили, но Касс обернулся посмотреть, и в глазах его отражался страх. И ничего не увидел.

7

Хула (хула-хула) — гавайский танец, характерен ритмичными движениями бедер.