Камикадзе

– Сзади еще двое.

Точно – двое. Утаскивать собутыльника в сторону они не собирались.

– Чего ты с ним разговариваешь? Бери бабу, и пошли!

– Ты спрашиваешь, нет ли у меня проблем? У меня проблем нет, а у тебя?

«Лучше сидеть в тюрьме, чем лежать в гробу», – повторял им Густав. В случае, если дело дойдет до драки, он советовал не сомневаться в выборе средств. Ударить молотком в висок... ткнуть карандашом в глаз... разбить стекло и полоснуть осколком по лицу...

(убить вы его не убьете. чтобы убить здорового парня голыми руками, нужна выучка.)

– О! Жирный! Ты видел? – удивился, входя в кафе, Гребень. – Стоило на минутку опоздать! Наша Лорка пользуется спросом у пролетариата. Это хорошо. Пролетариат нам, как бы, классово близок. Правда?

Артем расправил необъятные плечи... улыбнулся. Он никогда не отказывался от хорошенько подраться.

Тип, нависший над столом, поднял глаза и посмотрел на парней. Голос его был пропитан угрозой, как ром-баба сиропом:

– Что-то забыли?

– Жирный, ты как думаешь, мы чего-нибудь забыли?

– Ага! В пиздюлятор кой-кому накатить! Мужик, ты не против?

Приятели типа так и не успели выбраться из-за стола. Когда на голову одному из них опустилась тяжелая

(их делают такими тяжелыми специально, да?)

пивная кружка, упал он не на пол, а прямо на стол... лицом в очистки рыбы, которую только что грыз.

Выходя из зала, Лора успела наступить одному из них тяжелой подошвой на лицо. Если хозяева и стали вызывать милицию, то забирать, кроме троих залитых кровью потерпевших, было некого.

Какое-то время они пили пиво возле станции метро. Парни предлагали вместе поехать в только им известный модный дансинг на Лиговке. Они отказались и решили вдвоем пойти в заведение неподалеку.

Было слышно, как скрипят, шатаясь под осенним ветром, ржавые уличные фонари. Лора была обута в испанские ботинки на толстой подошве. Не глядя под ноги, она шагала прямо по лужам.

Припозднившиеся граждане жались к освещенным участкам дороги. Иногда мимо проезжали патрульные машины. Даниил видел, как, расплющивая нос о стекло, милиционеры разглядывали их с Лорой. Лишний раз останавливаться и вылезать из машины милиционерам было лень.

Дойдя до заведения, они заказали по пиву. Даниил трогал набухающую разбитую губу и большими глотками пил из кружки. После адреналиновой инъекции руки дрожали.

Он молчал. Разговаривать о том, что, вот, мол, если бы... да, эх, жалко, парни подошли, а то бы я... и вообще, мало мы им... было глупо, а чего еще говорить, он не знал.

– Ненавижу! – наконец сказала Лора.

– Кого?

– Как кого? Их...

Даниил подумал.

– Парней, которые машут кулаками в пивнушках?

– Мужиков, воняющих, как бесплатный туалет!

– Что они тебе сделали?

– Они козлы! Вот что они сделали!

– За это и выпьем!

– Ты даже не представляешь, что такое мужики!

– Как это я не представляю, что такое мужики?

– Ты пришел, пожрал, сделал секс и спать лег. Никогда не пробовал представить, что чувствует женщина, когда все, что ее окружает, замешано на «делать секс»?

Даниил промолчал.

– Ужасно – бояться надеть платье, которое тебе нравится, потому что ты выйдешь на улицу и тебя начнут трогать. Потными руками... Ты выходишь из дому, и мудень, который душ принимал еще в прошлой жизни, тут же начинает тебя трогать!

Даниил вздохнул. Подобных разговоров он не любил.

– Странная у них в баре музыка играет.

– Когда Густав рассказывает об этих штуках... об освобождении... о том, что человек не должен использовать другого человека... ты понимаешь... я не о fucking пролетариате и буржуазии думаю. Я о девчонках думаю.

– О красивых? Давай думать о них вместе!

– Я читала, что у нас в стране половина женщин – фригидны. Знаешь почему?

– Ты веришь газетам?

– Потому что мужики – козлы. И мир, который они построили, – козлячий мир. Хочешь сидеть дома – делай секс с кретином мужем. Хочешь делать карьеру – с кретином начальником. Знаешь девиц из высотных зданий? Они оформлены секретаршами и офис-менеджерами. А нужны, чтобы, когда босс... с брюхом, как бочка... решит отжигать, то ему не нужно будет покупать проституцию на улице. Эта девица приносит родителям зарплату... а те радуются, что дочурка нашла себе хорошую работу...

– Мы тоже козлы?

– Чего с вас взять? Вас всех убьют через два дня. А эти останутся. Вы хоть после этого благодетелей из себя не строите.

– А как же любовь?

– Любовь?

– Ну да. Читала «Ромео и Джульетту»? Есть такая книжка.

– Последний раз я произносила это слово в девятнадцать лет. Два года назад.

– А потом?

– Потом перестала произносить. Потом все поняла.

– В смысле – нет никакой любви?

– Типа того. То есть любовь – это, конечно... как сказать?.. это важно. Иногда мне жалко, что все так устроено. Что эти скоты сделали так, что сегодня уже нету никакой любви. Только – «делать секс». Причем лучше оральный... чтобы не напрягаться.

Даниил допил пиво. Подумал, стоит ли покупать следующее? Потом спросил:

– Хочешь вина?

– С чего бы это?

– Тебе не кажется, что именно сейчас имеет смысл купить бутылку молодого красного вина? Терпкого на вкус? Очень бы, знаешь, под разговорчик о любви хорошо пошло вино.

– Не знаю. Ну, хорошо. Давай выпьем вина.

Он заставил барменшу выставить на прилавок все вина, какие у нее были, и долго читал надписи на этикетках.

– «Хванчкара». Урожая прошлого года.

– Стоило столько времени умничать, чтобы купить такое говно.

Он налил себе полный стакан, выпил и налил еще один. Все как-то так совпало... Он все-таки стал рассказывать ей о Полине. Хотя и не собирался.

Он выдавливал гнойник, а в этом деле спешить нельзя. Так что «Хванчкару» пришлось покупать еще несколько раз. Он рассказывал ей о всемирном заговоре, который ему удалось раскрыть. О том, что раньше у него все было нормально. Как у всех. Нормальная работа. Нормальные приятели. Его любили девушки... самая важная девушка. А потом мир захохотал ему в лицо и оказалось, что не бывает на свете ничего НОРМАЛЬНОГО. Не бывает «самых важных девушек». Вернее, бывают, но только в кино. Ведь откуда мы можем знать, как «у всех»? Не исключено, что, когда наступает ночь, «все» ложатся в постели и принимаются грызть подушки... сгрызают их до дюжины за ночь.

В ее зеленых глазах стояли большие слезы:

– Бедный...

– Ага. Практически нищий. Духом. И мое есть Царствие Небесное.

– Остришь?

– А что, смешно получилось?

– Попробуй забыть об этом.

– Ты думаешь, я чем последние несколько месяцев занимаюсь?

– Просто ты еще не знал, что для этого нужно...

– А что для этого нужно?

– Я покажу тебе, что для этого нужно.

Она притянула его к себе за кожаный лацкан. Он увидел ее губы рядом со своим лицом и услышал, как она произносит:

– На самом деле для этого нужно очень немного.

28 сентября. Первая половина дня.

Если пить не долго, а ОЧЕНЬ долго, то никогда не знаешь, чем это кончится.

Кто-то решает поразговаривать с Богом. Кто-то слышит, как зеленые черти разговаривают с ним. У Артема все было проще. С утра он почесал щетинистый подбородок и сообщил:

– Желудок расстроился – не поверите! Дальше десяти метров от туалета отходить не рискую.

Они с Гребнем ввалились посреди ночи, поспали всего несколько часов, а потом разбудили их с Лорой:

– Одевайтесь, романтические влюбленные!

– Да! Одевайтесь! Башка трещит! Сдохну сейчас!

«Отстаньте, остолопы», – стонала еле живая Лора. Они не отставали. Они заставили их одеться и выволокли-таки из дому.

Заплетаясь ногами, они брели по пустой улице. Парни водили по сторонам незрячими глазами и хихикали. Час был ранний. Пива попить было негде.

На одном из ларьков висела очень длинная вывеска: «Пиво – Сигареты – Мясо – Водка – Сыр – Чипсы – Кока-Кола». Гребень сказал, что если добавить сюда же «Девушки», то он попросит в ларьке политического убежища.