Страница 67 из 77
— Ну да, все время забываю, что выписал интеллигентную проститутку.
— Не выписали, а пригласили.
— Неужели?
— И не проститутку, а женщину, которая хочет помочь вам на какое-то время забыть одиночество.
— Слова-то какие! — Зло захлестнуло Андрея. — Слушай, давай не будем, а? Здесь, кроме нас, никого нет, можно не притворяться. Женщина — это из другой оперы. Что-то прекрасное, загадочное… А ты — вот она вся! Никаких загадок. Станок для удовлетворения страждущих мужиков.
— Вы очень серьезно настроены… — растерялась Наташа.
— Конечно. Когда еще доведется увидеть перед собой в общем-то красивую девушку, зная, что она час назад валялась в постели с очередным кооператором или на грязных простынях ублажала за деньги слюнявого старикашку!
— Вы ошибаетесь… Зря меня оскорбляете. Я… я никого не ублажала…
— А самое неприятное знаешь, в чем? Встретил бы тебя на улице, в метро, был бы счастлив познакомиться, поговорить, поцеловать руку… А потом и повеситься можно было бы!
— Но вы… вы же знали, кого приглашаете?
— Не думал, что придет такая красивая… Раздевайся.
— Пойдемте на диван? — робко предложила Наташа.
— Здесь. На паласе, — жестко приказал Андрей.
— Но, может быть, вы погасите свет?
— Так ты еще и стесняешься? Брось, не глупи! Делай, что тебе говорят!
Наташа, закусив губу, медленно сняла пиджак, расстегнула блузку, не сводя глаз с Андрея. Он подошел к магнитофону, поставил кассету. «Шербурские зонтики» пришли в квартиру. Наташа, немного помедлив, сбросила юбку.
— Может быть, вы погасите свет? — Она неловко чувствовала себя в трусиках и лифчике перед незнакомым мужчиной.
— И не подумаю, — усмехнулся Андрей. — Ты неплохо выглядишь при ярком освещении. Очень даже неплохо. Прятать нечего, наоборот, нужно выставлять напоказ. Это ведь продается, так? Ну вот и давай, рекламируй товар, чтобы покупатель доволен остался.
Наташа нервно расстегнула лифчик, швырнула его на пол.
— Вы довольны, покупатель? — Негодование было в ее голосе.
— Почти. Остался еще один штрих. Последний. Ну, смелее! Это же так просто для тебя, сколько раз делала. Неужели теперь возникли сомнения в правильности избранного пути? Давай, давай! — Видя, что Наташа собирается снять трусики, задумался и неожиданно махнул рукой. — А впрочем, стоп. Достаточно. Я вот что подумал: боевые раны не украшают человека, мало кому приятно смотреть на них, верно? А если забинтовать, сразу возникает геройский вид. Так и в данной ситуации. Хороший я образ придумал!
— Образ хама. — Наташа легла на палас, закрыла глаза. Теперь уже можно было не сомневаться — это занятие не для нее. И дело даже не в том, что стыдно, противно, отвратительно. Просто она не могла спокойно подчиняться чужой воле, выполнять чьи-то прихоти. Во всем. А уж в этом — особенно. Он что, не понимает, что, унижая женщину, вызывает в ней только ненависть? Хочется, чтобы его ненавидели? Жалкий придурок! Больше всего Наташе хотелось встать и уйти. Да нельзя. Пятнадцать тысяч получила фирма за этот час, и Алик строго предупредил: либо она честно отрабатывает эти деньги, либо возвращает их фирме. Вернула бы, да где же взять такую сумму? А время тянется ужас как медленно!
— Ого, на это стоит посмотреть. — Андрей говорил негромко, как бы сам себе. — Вот ведь как получается: лежит злая, ненавидит меня, а ждет того же, что и от самого разлюбимого мужчины. Разлюбимого даже подразнить и продинамить может, а меня, противного, — нет. Ждет с большим нетерпением. Надо же, как интересно получается!
— Будете издеваться, я встану и уйду, — пригрозила Наташа.
— Не уйдешь. Я за тебя деньги заплатил, приличную сумму — пятнадцать тысяч. За один всего час. Но уж этот час мой. Железно! Подумать только, какая сила у денег! Можно годами ходить за женщиной, дарить цветы, вздыхать, провожать до подъезда, иногда целовать и мечтать о новых поцелуях. А можно взять — и купить.
— Дарить женщине цветы, провожать ее не менее прекрасно, чем все остальное, — возразила Наташа.
— Да, но все заканчивается именно «остальным». А без него жизнь превращается в сплошной кошмар, даже при великой любви. Вспомни хотя бы Хемингуэя. «Фиесту» читала?
— Вы, кажется, отвлекаетесь, — напомнила Наташа.
— Ничуть. Я вот смотрю и не пойму: зачем ты улеглась на палас? Я его давно не пылесосил. Можешь сесть, не стесняйся.
Наташа села, прикрывая груди ладонями.
— Хочешь выпить?
Наташа кивнула:
— Мне мартини, пожалуйста.
— С удовольствием, — усмехнулся Андрей, присаживаясь напротив Наташи. Между ними стоял поднос с бутылками.
Он налил рюмку вина, протянул Наташе. Она сразу же выпила, надеясь, что это поможет ей хоть немного выдержать мучительную пытку. Себе Андрей налил виски и тоже выпил. Посмотрел на Наташу. Она торопливо поставила рюмку, снова прикрыла груди ладонями.
— Нравится вино?
— Нет.
— Жаль, а я так старался…
— Вы могли бы постараться в другом — хотя бы не говорить гадости женщине. Не оскорблять ее.
— А ты разве женщина? Ты проститутка. Правда, очень красивая, но это-то и страшно. Ужасно.
— И что вы дальше намереваетесь делать?
— Да ничего. Хочу поговорить с тобой. Просто поговорить. Переспать с женщиной я и без денег могу.
— Тогда позвольте мне одеться.
— С одетой женщиной я на остановке поговорю. Бесплатно. А вот с раздетой когда еще доведется. Ты не волнуйся, спокойно зарабатывай свои деньги.
— Вы… вы не можете, наверное? — разозлилась Наташа. — Поэтому и устроили этот спектакль!
— Намекаешь, что я импотент? Нет, ошибаешься. А спектакль — это, пожалуй, верно.
— Я вам не актриса!
— Да знаю я, знаю, кто ты такая. Но, между прочим, еще и актриса. Тебе ведь положено играть, изображать что-то такое по заказу зрителя, верно?
— Знаете, мне кажется, от вас убежала жена, вот вы и отыгрываетесь на мне!
— Жена? Она как раз осталась дома, в Челябинске, это я убежал.
— Так вы из Челябинска? Решили развлечься в столице?
— Нет, я живу здесь. Уже десять лет. А жена и дочка остались в Челябинске. Так уж получилось.
— Понятно.
— Ничего тебе не понятно, — опустил голову Андрей. — Я расскажу, что случилось, все равно ты будешь слушать. Так, я любил свою жену, хотел совершить для нее что-то… невероятное. Что совершишь в Челябинске? Работал на телевидении, снимал сюжеты о металлургах, иногда печатал рассказы в Москве. Посылал и меня печатали, просили еще. И я подумал: надо бы мне перебраться жить в Москву, я ведь здесь учился, друзья тут остались. Но как? Вот одна бывшая подруга, просто подруга и предложила: разведись с женой, женись на мне, фиктивно, конечно, я тебя пропишу, а через годик разведемся, ты купишь кооператив и перевезешь свою семью. Так все делают. Я и согласился. Приехал, женился на этой… Нине, живу и думаю, скорей бы год прошел. Поселился у Нины, в ее однокомнатной квартире, спал на кухне — брак-то фиктивный. Работал в издательстве. А потом, месяцев десять прошло, начала меня Нина доставать — то раздевается передо мной, то ночью нагишом на кухню прибегает, чайку захотелось, то прямо в кровать ко мне прыгает. А у меня мысли о жене и дочке, да о будущей своей квартире. Короче, вместо цивильного развода и помощи в кооперативных делах, она подала в суд заявление, что я женился на ней фиктивно. Отомстила за то, что внимания, какого ей хотелось, не уделял. Еле уговорил взять это заявление обратно. Потом года два скитался по разным углам, выбил комнату в коммуналке, недавно, года четыре назад, обменял на эту квартиру. Только жена не дождалась этого. Вышла замуж за другого. Такая вот история.
— И вы не женились во второй раз и вообще возненавидели женщин? — Что-то вроде жалости почувствовала Наташа к этому человеку.
— Сложный вопрос… Да, я не женился. Знаешь, почему? Все казалось: вот-вот перевезу жену и дочку в Москву, это для них будет чудом, а я — вроде как героем. Ну еще бы — Москва! Вот он Кремль, вот Третьяковка, ВДНХ, вот театры… Не получилось. А для любой другой женщины эта квартира — просто убогая, тесная лачуга, а я не герой, а неудачник. Зачем это мне? За что боролся? Вот и не женился.