Страница 14 из 50
К самым сильным впечатлениям, безусловно, относятся впечатления боя. Поэтому они могут оказать влияние на формирование взглядов и на их правильность. Неоднократно проверенным фактом является то, что командирам низшего звена противник кажется тем сильнее и опаснее чем ближе он к ним продвинулся. Это не позволяет некоторым командирам предположить, что противник тоже может находиться в неблагоприятных условиях (моральная подавленность, трудности снабжения и т. д.). Следствием этого могут явиться неоправданные и поспешные действия, отказ от прежних намерений и т. п.
Мне вспоминается один старый генерал времен первой мировой войны, который квинтэссенцию опыта войны выразил в следующих полных юмора словах: «Пока плохо лишь наполовину, но все это продлится еще столько же. Утешает лишь то, что у противника забот еще больше».
Сильное влияние на решение и действия командира может оказать внезапность. Внезапно достигнутые противником успехи могут выйти в представлении некоторых командиров далеко за пределы их значимости. Решение командира основывается в таких случаях на оценке обстановки, не соответствующей действительности. При этом следует учитывать, что ничто так не ослабляет духовные и моральные силы, как внезапность. В итоге нередко возникают так называемые половинчатые решения. Особенно часто это бывает в тех случаях, когда внезапность порождает в представлениях командира чувство опасности, в возможности предотвращения которой он не уверен. На этом мы остановимся особо в разделе «О внезапности».
Защиты от истинной внезапности нет, ибо в противном случае это противоречило бы самому понятию «внезапность». Охранение и разведка должны держать противника под контролем, а также не допустить, чтобы действия, планируемые противником не как внезапные, стали внезапными. Разведка может, кроме того, добыть данные [57] о намерениях противника и тем самым предотвратить внезапность. Все это находится, таким образом, на службе борьбы с внезапностью. Но когда противнику удалось добиться внезапных действий, командир оказывается в опасной ситуации.
Моральное последствие внезапно изменившейся обстановки командир может полностью устранить или сильно уменьшить в том случае, если он будет знать каждый раз возможности проведения противником внезапных действий и продумает по крайней мере свои первые контрмеры, хотя и в этом случае следует придерживаться того, что эти возможности не познаны и могут быть не учтены. Неправильно в этих случаях разграничивать предполагаемое от непредполагаемого, поскольку зачастую именно непредполагаемое требует особо тщательной проверки.
Существует старое правило, подтверждающее, что лучшая защита от внезапности — сильный резерв. Но внезапные действия противника еще далеко не устраняются только наличием резерва. Задача состоит в том, чтобы путем проведения соответствующих мер исключить моральное воздействие внезапности. Безусловно, это воздействие будет тем меньшим, чем сильнее резерв, имеющийся в распоряжении командира. Впрочем, легко дать совет создать сильный резерв. По опыту мы знаем, что на войне редко имелась такая возможность.
При благоприятных условиях стремятся также к тому, чтобы путем мер, вводящих в заблуждение, побудить противника принять решение, не соответствующее обстановке. Подобное стремление следует ждать и со стороны противника. Причины ошибок в руководстве появляются здесь в том случае, если командир не распознает замысла действий по вводу в заблуждение. Пример действий по вводу в заблуждение, приведших к принятию неправильного решения, имел место в январе 1943 года в районе Орла (см. «Дезинформация противника и пропаганда как средство ведения войны»).
Аналогичный источник опасности возникает и в результате так называемых демонстративных действий, являющихся преимущественно средством наступающей стороны и преследующих цель — ввести противника в заблуждение относительно своего замысла и особенно [58] направления главного удара. Таким образом, мы видим, что командир должен рассчитывать при принятии решения и ведении боевых действий и на сознательное воздействие противника, стремящегося направить командира по ложному пути.
Разнообразная обстановка, складывающаяся на войне, требует от командира четкого представления о возможном. Опасность возникновения ошибки, которая может отразиться на решении, особенно велика при разграничении возможного и невозможного. Но вместе с тем здесь мы вступаем в область особых категорий, присущих деятельности командира, категорий смелости и риска, которые не должны исключать возможное.
Мнение о возможном обусловливается не только особенностями данного конкретного случая, но частично и личностью командира. Для человека с нерешительным характером поле деятельности здесь намного уже, чем для людей сильных и смелых. Нерешительному командиру невозможным кажется значительно больше, чем это имеет место в действительности. Следствием этого являются неиспользованные возможности или же ошибки в их использовании.
Другое дело, когда даже при трезвом рассуждении что‑то кажется невозможным, однако отдается приказ на проведение этого, ибо иного выхода нет. Оправданием этому служит безвыходность. Как свидетельствует опыт, даже в самых сомнительных ситуациях всегда тлеет искра надежды. И это основывается на неясности, которая присуща на войне любой обстановке и любому боевому действию.
Приказ, который я получил в октябре 1944 года на совершение марша 20–й горной армией из района Лапландии в Норвегию, рассматривался многими, в том числе и нашими врагами, как невыполнимый. Армия располагалась в то время на восточной границе Лапландии; фронт был растянут на 800 км. Лишь две дороги вели отсюда к границе Норвегии, находящейся на удалении 1000 км. Местность представляла собой почти полностью непроходимую скалистую лесотундру. Уже по этой причине была видна вся авантюристичность предстоящей операции — [59] преодолев сопротивление втрое превосходящего противника, вывести армию из трехкратного окружения и перебросить ее, располагая сначала двумя, а затем одной одноколейной дорогами в Норвегию. За исключением транспортных тыловых частей, армия состояла сплошь из пеших войск (200 тыс. солдат и 70 тыс. лошадей), которым предстояло пройти от 1500 до 2500 км. Передвижение осложнялось тем, что оно совершалось большей частью в условиях арктической зимы. На этот раз даже сам Гитлер, как он сказал мне при встрече в январе 1945 года, считал операцию невыполнимой.
Командир оказывается в тяжелом положении, когда речь идет об оценке технических возможностей; определенную роль в отыскании правильного решения может играть риск. В середине июля 1941 года 53–й армейский корпус в составе двух дивизий продвигался по дороге через Бобруйск в направлении Рогачева. Северную колонну корпуса, отделенную 15–километровой полосой леса от основных сил, составляла возглавляемая мной 52–я пехотная дивизия, которой предстояло форсировать Березину у Свислочи. В лесной зоне этого района находились части некоторых русских дивизий, оказавшихся здесь несколько дней тому назад в результате продвижения к Днепру танковой группировки Гудериана. Под Свислочью глубоко врезанную в местность реку и прилегающий к ней район затопления пересекал многокилометровый старый деревянный мост, южнее которого находился одноколейный железнодорожный мост. Грузоподъемность деревянного моста позволяла осуществлять передвижение через него пеших войск и конных повозок при соблюдении значительных дистанций. Учитывая это, моторизованным частям, находившимся еще далеко в тылу, было приказано совершать передвижение по основной дороге; в отношении артиллерии сделать это не представлялось возможным, ибо в этом случае она смогла бы соединиться с основными силами дивизии лишь несколько дней спустя. Все говорило за то, что ее следует переправить через реку по железнодорожному мосту.