Страница 1 из 13
Мишель Фейбер
Побудь в моей шкуре
Спасибо Джеффу и Фагго, а особенно моей жене Еве за то, что они вернули меняс небес на землю.
1
Завидев автостопщика, Иссерли всегда сначала проезжала мимо, чтобы оценить его на вид. Ее интересовали только экземпляры с хорошо развитой мускулатурой, с мясистыми ногами. От хилых и тщедушных мало прока.
Надо сказать, что определить с первого взгляда, с кем имеешь дело, иногда бывает практически невозможно. Может показаться, что одинокий автостопщик на сельской дороге виден за милю, что он стоит неподвижно, словно памятник или зернохранилище, а значит, не составит никакого труда медленно проехать мимо него, оценить на ходу его параметры, чтобы затем, мысленно раздев его в своем воображении, рассмотреть со всех сторон. Но почему-то у Иссерли из этого постоянно ничего не выходило.
Езда по дорогам горной Шотландии сама по себе требует немалой затраты сил – движение на них гораздо оживленнее, чем можно заключить из туристических открыток. Даже в перламутровом безмолвие зимнего утра, когда туман еще лежит в полях по сторонам дороги, шоссе А-9 редко остается долгое время пустынным. Мохнатые тушки безвестных лесных тварей усеивают асфальт по утрам, и каждая из них – застывший в вечности миг, когда очередная зверюшка перепутала автостраду со своей естественной средой обитания.
Иссерли порой отправлялась в путь рано, когда вокруг еще царило доисторическое спокойствие и ее автомобиль легко можно было принять за первого представителя этого железного племени. Мир в эти часы казался только что сотворенным: возможно, горы еще будут подвергнуты дополнительной шлифовке, а лесистые долины впоследствии станут морским дном.
Тем не менее, стоило Иссерли оказаться на пустынном шоссе, над которым клубились едва заметные испарения, и в течение считанных минут за ней выстраивался хвост из машин, направляющихся на юг. И владельцы их явно не рассчитывали, что Иссерли будет задавать им темп, словно овца, плетущаяся по узкой тропе в голове стада; ей следовало или прибавить ходу, или же свернуть на обочину узкого двухрядного шоссе, чтобы пропустить транспорт.
К тому же на шоссе ей приходилось постоянно следить за всеми вливавшимися в него капиллярными притоками. Только немногие из перекрестков были четко обозначены дорожными знаками, словно особо отличившиеся в эволюционной борьбе; остальные, скрытые лесом, возникали неожиданно под самым носом. Можно было делать вид, что этих боковых дорог просто не существует – двигаясь по главной, Иссерли имела преимущество, – но каждая из них могла обернуться стволом орудия, заряженного нетерпеливо подрагивающим трактором. Трактору, встань он на пути у Иссерли, вряд ли придется дорого заплатить за свою ошибку, в то время как ее, несомненно, будут потом долго отскребать от асфальта.
Но в основном на нервы ей действовали все же не столько возможные опасности, сколько красоты природы. Ров, наполненный блестящей дождевой водой, стая чаек, кружащая над сеялкой, ползущей по глинистому полю, серые струи дождя вдалеке за ближайшей горной цепью и даже парящий высоко в небе одинокий кулик-сорока – из-за всего этого Иссерли часто забывала о цели своей поездки. Она ехала и ехала, до тех пор, пока солнце не появлялось на небе, заливая золотым светом далекие фермы, и тогда то, что казалось ветвью дерева, окутанной грязно-серой тенью, или кучей бурелома, превращалось внезапно у нее на глазах в мясистое двуногое существо, стоящее на обочине с вытянутой рукой.
И тогда она вспоминала, зачем здесь находится, но часто лишь в тот миг, когда уже проносилась мимо автостопщика, чуть не задевая кончики его вытянутых пальцев, которые, несомненно, переломились бы, как веточки, окажись они на пару сантиметров длиннее.
Но тормозить было нельзя – ни в коем случае. Вместо этого она спокойно продолжала давить на акселератор с прежней силой, сохраняя дистанцию в ряду, и ограничивалась тем, что мысленно фотографировала тот участок дороги, на котором встретила автостопщика.
Иногда, внимательно изучив мысленный образ, Иссерли приходила к выводу, что автостопщик был женщиной. Женщины ее не интересовали – по крайней мере, в смысле работы. Пусть кто-нибудь другой подвозит их.
Если же автостопщик оказывался мужчиной, она обычно делала круг и проезжала мимо него вторично – за исключением тех случаев, когда с первого взгляда было ясно, что перед ней доходяга. Если же автостопщик производил на нее благоприятное впечатление, Иссерли разворачивалась в первом же подходящем месте: разумеется, вне поля зрения объекта – ведь ей совсем не улыбалось, чтобы тот понял, что им заинтересовались. Затем, проехав в противоположном направлении, так медленно, как только позволял поток автомобилей, она производила повторную оценку.
В редких случаях она больше не находила автостопщика на прежнем месте: какой-то другой водитель, менее осторожный или менее разборчивый, очевидно, остановился и увез его, пока Иссерли разворачивалась и возвращалась обратно. Скосив глаза на то место, где только что стоял мужчина, она видела лишь пустую полоску щебенки. Тогда она смотрела дальше, за край дороги в поле, на тот случай, если он зашел куда-нибудь за куст, чтобы помочиться. (Они часто поступали подобным образом.) Ей казалось абсолютно непостижимым, как он мог исчезнуть столь быстро; его тело было таким хорошим – просто великолепным – совершенным, – так почему же она упустила свой шанс? Почему она не остановилась в тот самый миг, когда увидела его впервые?
Иногда с потерей было так трудно смириться, что она проезжала по шоссе еще немало миль, в надежде, что подобравший автостопщика водитель высадит его где-нибудь в другом месте. Коровы невинно моргали Иссерли вслед, провожая взглядами проносящуюся мимо в облаке выхлопных газов машину.
Но обычно автостопщик оказывался на том самом месте, где она видела его в первый раз, разве что рука его от усталости уже начинала слегка клониться к земле, а одежда (если накрапывал дождь) покрывалась мокрыми пятнышками. Когда Иссерли приближалась к нему по другой стороне дороги, ей удавалось иногда рассмотреть ягодицы или бедра или даже различить под одеждой тугие мышцы плеч. Кроме того, по самой манере держаться часто легко было определить, что перед ней – нахальный и самоуверенный представитель мужского пола во всей своей красе.
Затем, возвращаясь уже по той стороне дороги, где стоял автостопщик, она рассматривала его в последний раз, дабы убедиться, что впечатления ее не обманули и она не поддалась игре воображения.
Если автостопщик действительно подходил по всем параметрам, она останавливала машину и брала его.
Иссерли занималась этим не первый год. Не проходило и дня, чтобы ее побитая красная «тойота коралла» не выползала на шоссе А-9 и не начинала курсировать по нему. Даже когда Иссерли все время сопутствовало везение и она верила в свои силы, ее постоянно мучило опасение, что последний найденный ею автостопщик может оказаться последней же настоящей удачей и в будущем ей уже никогда не удастся наткнуться ни на кого, кто оказался бы с ним хотя бы на одном уровне.
В действительности Иссерли, конечно же, получала определенное удовольствие оттого, что ей приходилось постоянно поднимать планку. Даже когда рядом с ней в машине сидел очередной откормленный бык и Иссерли была на все сто уверена, что доставит его к себе домой как миленького, она уже думала о следующей победе. Даже восхищаясь своей находкой, любуясь очертаниями мускулистых плеч или бугрящейся под футболкой грудью и смакуя мысль о том, как великолепно всеэто будет выглядеть без одежды, она постоянно косилась на обочину, на тот случай, если вдруг там покажется нечто лучшее.
Сегодня день не задался с самого начала.
На железнодорожном переезде возле погруженной в вечную кому деревушки Фирн, задолго до выезда на шоссе, Иссерли услышала стук где-то повыше левого переднего колеса. Она прислушалась, затаив дыхание и пытаясь понять, что автомобиль старается сообщить ей на своем непонятном, чужом наречии. Был ли этот дребезг мольбой о помощи? Минутным приступом дурного настроения? Дружеским предупреждением? Она послушала еще, теряясь в догадках.