Страница 17 из 32
Несколько минут Элли наблюдала за работающей мельницей со странным чувством нереальности, потом огляделась вокруг. По краям обширного поля виднелись деревянные домики — дачи, как сказал Сергей. На пороге одного из таких домиков показалась молодая женщина с младенцем на руках и направилась к Элли. Она была немного озадачена, когда Элли поздоровалась на ломаном русском, но вскоре уже рассказывала о мельнице, о ребенке, о себе.
Большую часть из того, что говорила женщина, Элли поняла и обнаружила, что радуется собственным языковым успехам. Вокруг было так красиво и умиротворенно, что ей даже захотелось попрактиковаться в русском. Повинуясь внезапному порыву, Элли махнула рукой в сторону домиков и спросила:
— Эти дачи... нельзя какую-нибудь из них снять? Пустую, где можно было бы остановиться на день или два?
Женщина, представившаяся Людмилой, кивнула на один из домиков.
— Да, есть одна. Я караулю ее, когда нет хозяев. Но этим летом они не приедут. Хотите посмотреть?
Сев в машину, они проехали по грунтовой дорожке, обогнули озеро с маленьким островком посередине. Дача, до которой они наконец добрались, оказалась испытавшим на себе причуды погоды одноэтажным бревенчатым строением, украшенным затейливой деревянной резьбой над дверью и окнами, что выдавало желание владельцев придать привлекательность своему жилищу. Внутри царила безупречная чистота. Надо всем доминировала огромная печь, а возле окна расположился стол со скамейками.
В углу на стене Элли увидела простую икону с накинутым на раму белым льняным полотенцем, вышитым яркими красными нитками. Кресла, знававшие лучшие времена, расположились по обе стороны печи. В этой же комнате в алькове стояли простая двуспальная кровать, сервант и платяной шкаф. Остальные помещения представляли собой кладовки, где хранились старые санки, дрова для растопки печи, а также примитивный душ и биотуалет.
Не считая ветхого сарайчика во дворе, это было все. В доме не было электричества, зато был баллонный газ, и еще можно было накачать воду из колонки в конце тропинки. Элли сразу полюбилось это место, и она согласилась на предложенную Людмилой цену, тут же уплатив задаток, заодно купила у нее же кое-какие продукты на ближайшие дни: яйца, сыр, хлеб, молоко и кофе.
— Сегодня вы поужинаете с нами, — настояла Людмила и, радостная, удалилась, когда Элли, поколебавшись, согласилась.
Ужин оказался обильным, но очень простым: борщ, сытный настолько, что им одним можно было наесться, после него последовали блины со сметаной. Муж Людмилы отсутствовал, он работал в городе и приезжал домой только на выходные. Очевидно, страдая от одиночества, женщина пыталась как можно дольше задержать Элли разговорами, но это требовало от последней такого умственного напряжения, что, сославшись на усталость после долгого пути, что было правдой, и поблагодарив гостеприимную хозяйку за еду, Элли отправилась в свой домик. Людмила не могла оставить ребенка одного, поэтому не пошла провожать гостью, а той было приятно прогуляться в одиночку под темно-синим, усыпанным звездами бархатным небом. Благодаря ярким звездам и полной луне было светло почти как днем.
В лунном свете деревья отбрасывали длинные тени. В темноте оказалась и одна стена дачи, как раз та, где располагалась входная дверь. Элли на ощупь отыскала над дверью ключ и отперла ее. Войдя внутрь, повернулась, чтобы закрыть дверь, но та неожиданно распахнулась, и из темноты появился человек, развернул ее и толкнул в дом. Элли инстинктивно собралась закричать, но человек схватил ее сзади и закрыл рукой рот. Ужас парализовал ее, когда она подумала, что это может оказаться насильник. Но тут голос, голос Дрейка, на ухо прошептал ей:
— Знаешь, Элли, мне кажется, ты заблудилась. Эта дорога совершенно точно не ведет в аэропорт.
Элли не сразу удалось расслабиться, тело обмякало по мере того, как ужас отпускал ее. Дрейк убрал руку. Уже не испытывая страха, но продолжая дрожать, Элли, запинаясь, произнесла:
— Боже, ты напугал меня до полусмерти!
— Правда?
Его тон, холодный и отстраненный, неожиданно привел ее в чувство. Элли глубоко вздохнула. Что он здесь делает? Как, черт возьми, он нашел ее? Почему не остался в Москве, прочитав ее письмо, которое должно было сбить его со следа? И, Боже, как она справится со всем этим?
Было слишком темно, чтобы рассмотреть его лицо. Она видела только очертания фигуры в луче лунного света, лившегося сквозь незашторенные окна. Напряженным голосом она произнесла:
— Я тебя не вижу. Сейчас зажгу лампу.
— Я сам. — Ему не пришлось искать на ощупь, он сразу направился к столу и зажег керосиновую лампу, которая стояла именно там. Золотистый свет постепенно становился все ярче, пока наконец только самые дальние уголки комнаты не остались погруженными в темноту. Дрейк водрузил стекло на место и поднял лицо к Элли.
Лицо его было напряженным, губы крепко сжаты, глаза оставались холодными.
— Мне кажется, ты должна кое-что объяснить, — кратко заявил он.
Мгновение Элли просто смотрела на него, а потом, проигнорировав его слова, произнесла:
— Ты неплохо знаком с обстановкой. Уже успел побывать здесь?
Он кивнул.
— Точно. Я нашел ключ и вошел, но потом решил подождать снаружи, чтобы посмотреть, откуда ты придешь.
— Зачем?
Дрейк рассмеялся так, что у Элли холодок пробежал по спине.
— Дорогая Элли, у нас с тобой назначено свидание, если ты помнишь. Я не люблю оставаться в дураках. Это плохо сказывается на моем имидже.
Она была поражена.
— Так ты последовал за мной из-за этого?
— О нет, не только.
Его голос был мягким, дразнящим. И тут Элли со всей ясностью вспомнила, как Дрейк почувствовал неладное, когда Сергей уставился на ее набросок пасхального яйца. Что ж, надо увести его мысли от этой темы. Скинув туфли, Элли уселась за столом, поджав под себя ноги и прислонившись спиной к стене.
— Ну и как же тебе удалось меня найти?
Дрейк расположился напротив, опершись локтями о стол и сцепив пальцы.
— Было нетрудно. Я позвонил Бобу и спросил, что такое серьезное заставило тебя внезапно уехать, но он, разумеется, ровным счетом ничего не знал. Даже испугался, не случилось ли что-то у тебя в семье, поэтому связался с ними, и, как ни странно, они тоже ни о чем таком не слышали. Загадка какая-то. — Он выдержал паузу. — Я обожаю загадки, а эта стала, скажем так, довольно личной. — Выражение его лица ни капли не изменилось, но последние два слова были произнесены с расстановкой. — К счастью, у меня есть один знакомый, который работает в аэропорту, — продолжал Дрейк. — Я попросил его разузнать, на каком самолете ты улетела, и ничуть не был удивлен, когда мне сказали, что ты не покупала билет ни на один рейс за границу. Ему не потребовалось много времени, чтобы выяснить, что ты взяла напрокат машину.
— Как умно, — оценила Элли. — Но я могла уехать из Москвы в любом направлении.
Дрейк кивнул.
— На этом этапе моих поисков стало несколько сложнее, признаюсь, но ты забываешь, что многие годы в этой стране почти не видели иностранцев. А вдали от больших городов они до сих пор диковина. Я рассчитал, насколько далеко ты можешь уехать на одном баке бензина, и обзвонил все заправки в этом радиусе, интересуясь, не появлялась ли там светловолосая англичанка, путешествующая в одиночестве. Мне пришлось потратить довольно много времени, и, признаю, я чуть было не сбился со следа, поскольку на той станции, где ты заправлялась, мне ответили, что видели женщину, отвечающую данному мной описанию, но она говорила по-русски. — Дрейк засмеялся. — И только ничего не добившись на других заправках, я сложил дважды два и пришел к очень интересному заключению.
Элли пожала плечами и небрежно призналась:
— Я всегда стараюсь нахвататься немножко слов из языка страны, в которую попадаю. Довольно самонадеянно ожидать, что все вокруг должны разговаривать по-английски.