Амазонки

— Амазонки?

— Что ты — рабыни. До агапевессы амазонка ни за что не прикоснется к мужчине рукой. Только оружием.

— Ты была на агапевессе?

Лота отрицательно покачала головой.

— Почему? Ведь ты, я знаю, четырежды бывала в зимних походах и приводила немало пленных.

— Я продавала их. Моя мать не хочет иметь рабынь... Мы строили дом, и нужны были деньги.

— Я не знала, что пленных можно продать. Кому?

— Мало ли кому. Гоплиткам, храмовым. Они не ходят в зимние походы. Гоплиткам нужно охранять город, а храмовые молятся за победу.

— Царица тоже продает?

— Годейра — нет. Она дарит. И богатые наездницы дарят тоже.

— В этот раз... ты пойдешь?..

— Не знаю. Мама всегда говорит мне: «Успеешь». Я знаю, она хочет, чтобы я не как другие... Она хочет, чтобы я сначала полюбила... В прошлые годы я думала, что это никогда не случится.

— А сейчас?

— Я потому и спросила тебя. Нынче у меня почему?то пусто в груди. Тоска какая?то. Никогда так не было.

— Я думаю... тебе пришла пора. Ты не такая, как все. Ты полюбишь.

Идут ровной рысью кони. Катится по накатанной дороге колесница. Молчат женщины. Каждая думает о своем...

На четвертый день пути сотни достигли безлюдного ущелья, и царица приказала остановиться. Сотенным было объявлено: отныне войско ведет Лота.

Лота привычно отдала приказ:

— Весь день отдыхать. Лошадей накормить досыта, вымыть. Вечером выступаем, чтобы к рассвету вырваться на равнину. На утре сторожевые сладко спят. Собьем заставы, ворвемся в город, сделаем дело и возвратимся на это место. Царица будет ждать нас.

Под вечер возвратились посланные к городу лазутчики и принесли тревожные вести. Жители Кабиры укрепили город, в окрестностях расставлены многочисленные заставы.

— Может быть, мы были неосторожны в пути, нас ждут? — предположила Лота.

— Не думаю, — ответила царица. — —Кабиряне, наверное, поняли, что мы в конце каждой зимы налетаем на города...

— Но на Кабиру мы не ходили три года.

— И все?таки они каждый раз нас ждали. А нынче ждут особенно. Раз мы давно не были, значит, появимся.

— Что делать?

— Ты полемарха. Думай.

— Наше главное оружие — внезапность. Без нее будут большие потери. Поэтому город брать не следует.

— Разумно.

— Нужно подойти к городу всей силой, загнать защитников за крепостные стены, подержать их в осаде дней пять. Одной тысячи для этого хватит?

— Я сама останусь у стен Кабиры, — сказала царица.

— Остальных я поведу на окрестные селенья, и мы добудем то, что нам нужно.

— Хорошо. За пять дней я не выпущу из Кабиры ни одного человека.

Вечером воительницы сменили походную одежду на боевую. На кожаные, в обтяжку, штаны и на такую же кирасу внахлест нашивались мелкие серебряные или бронзовые, а чаще костяные, пластинки. Издалека одежда походила на змеиную кожу или на рыбью чешую, она надежно защищала амазонок от стрел и дротиков, устрашала врагов.

На рассвете многотысячное женское войско вырвалось на равнину перед городом. Лота на своей четырехконной колеснице мчалась впереди. За нею в шесть рядов шли конные сотни. Перед каждой сотней двуконная колесница. Вся эта лавина катилась к городу, сметая все на своем пути. Передние заставы были сбиты мгновенно, вторая линия защитников города дрогнула: им показалось, что из леса вылетает ряд за рядом, и нет конца всадницам и колесницам. Мужчины в панике бросились к воротам города и закрылись.

Царица подала знак, и ее тысяча начала обтекать стены городской крепости. Остальные амазонки под предводительством Лоты разделились на две части и пошли в разные стороны. Одна вправо, в земли фарнаков, другая — в сторону халибов.

Лота в эти места ходила дважды, пути набегов ей были знакомы. Разослав наездниц по трем направлениям, себе выбрала самый опасный путь. Она взяла с собой всего лишь четыре сотни и пошла на юг. Там в горах жили богатые племена фарнаков, но достичь их селений было трудно. На горных перевалах, в узких ущельях фарнаки держали сильные заставы, и налететь на них врасплох было невозможно. Лота знала, что в узких теснинах большому войску драться нельзя, и поэтому вошла в горы с небольшим отрядом. Она надеялась пробить путь через перевал и только потом пустить в проход все свои сотни.

К ночи отряд достиг перевала. Посланные разведчицы донесли: на вершине, в самом узком месте, замечены люди, сколько их там — сосчитать не удалось. У Лоты было излюбленное время для налета — рассвет. Расставив охрану, она легла отдыхать. Утром первый бой.

В этом году фарнаки, жившие за перевалом, сумели договориться. Раньше они выставляли против мужеубийц заставы из пахарей, виноградарей и пастухов. Воевать они не умели, да и не любили, старались как можно скорее уйти домой. В начале весны каждого в доме ждали неотложные дела. И потому заставы остановить амазонок не могли, даже не всегда успевали вовремя предупредить жителей, чтобы они уходили в горы. Амазонки налетали, как смерч, и приносили страх и великие беды.

Нынче на родину возвратился Ликоп Сирота и посоветовал фарнакам сообща нанять десяток настоящих воинов. Сам он еще в детстве ушел из селения, жил в Трапезунде у греков, потом поступил в наемные войска и теперь стал настоящим бойцом. Десятка полтора селений согласились платить Ликопу деньги, чтобы он нанял дюжину таких же, как он, бойцов. В горах ждали зимнего набега амазонок, и Ликопу предстояло показать, на что он способен.

В первую очередь он устроил на перевале не одну, а четыре заставы. Повоевав рядом с греками, он перенял у них немало боевых хитростей и начал учить сельчан владеть мечом, метать копья, стрелять из лука.

В конце зимы посадил на высокие деревья постоянных сторожевых, и как только отряд Лоты появился в горах, Ликоп уже знал о нем. На первой заставе он оставил два десятка подростков и велел им при появлении амазонок сделать по несколько выстрелов из луков и разбежаться по сторонам. То же самое должны были сделать и люди второй заставы. На третьей, наиболее укрепленной и подобранной из самых надежных, протянул через заставу веревки.

Чуть только забрезжил рассвет, Лота подняла отряд. Чокея уже стояла на облучке колесницы, готовая в путь. Кони, предчувствуя битву, рвались вперед, их приходилось сдерживать.

Лота легко вскочила на колесницу, одела на левую руку щит, выдернула из боковой пазухи колесницы самое длинное копье, проверила колчан со стрелами, осмотрела связки дротиков, затем высоко над головой подняла щит, чтобы все видели его, и резко опустила. Чокея дернула вожжи, и четверка коней рванулась с места в карьер.

Над дорогой поднимался предутренний туман, кони разрывали его белесые клубы и стремительно несли колесницу по каменистой дороге. Стучали колеса, сзади гудела земля от ударов копыт, ржали лошади. Колесница вынырнула из тумана перед самой заставой. Засвистели стрелы, не причинив амазонкам вреда. Кони влетели в узкий проход, Лота подняла копье. Но ударять было некого — темные человечьи фигуры рассыпались по сторонам, прыгая в кусты с обрыва.

Лота снова подняла щит — не задерживаться, толкнула Чокею в плечо. Та опустила вожжи, дав коням волю, и колесница с маху проскочила вторую заставу. Защитники ее скрылись за деревьями. Лота выбросила руку со щитом в сторону — догнать и уничтожить. Первая полусотня всадниц ринулась в лес.

Теперь Лота знала: больше застав не будет, враги бегут, путь свободен. Так было всегда. Дорога пошла вниз, кони неслись все быстрее и быстрее. Чокея обернулась к Лоте, вопросительно глянула на нее.

— Гони! — крикнула Лота, увлеченная скачкой. И тут что?то произошло. Упал, дико заржав, коренной жеребец, с треском переломилось дышло, колесница поднялась в воздух, и Лоту, как камень из пращи, выкинуло вперед. В какое?то мгновение Лота заметила: на колесницу налетают всадницы, падают в кучу кони, ломаются копья, кричат амазонки. Удар о землю и... темнота.

Вылетать из колесницы амазонок учат в гимнасии. Нужно выставить вперед щит и падать на него. Поджать ноги под живот и обязательно отбросить копье. Лота так и сделала. Может быть, поэтому быстро очнулась, вскочила на ноги. В голове шумело, перед глазами плыли красные круги. Свалка прекратилась, Чокея распутывала постромки, поднимала израненных лошадей. Спереди бежали на нее мужчины с мечами. Лота огляделась, увидела коня, потерявшего всадницу, подбежала к нему, ухватилась за холку и привычно прыгнула на спину. Выхватила из ножен меч, натянула поводья, вздыбила коня. У щита при падении лопнул ремень, и она потеряла его. С одним мечом, без щита, на ораву бегущих мужчин она налетать не решалась и еще раз подняла коня на дыбы. К ней подскочили оправившиеся от свалки всадницы, и только тогда Лота ринулась на врагов, которые были совсем близко. При первом ударе она поняла, что перед нею не простые селяне. Мужчина ловко увернулся от меча и неожиданно выбросил вперед копье и ударил в ногу Лоты. Острие наконечника скользнуло по медной пластине. Лота резко отбросила копье ногой в сторону, рванула повод вправо. Конь смял мужчину и понесся вперед. В Лоту полетели дротики, камни, около уха свистели стрелы, и она еле успевала увертываться. Как ей не хватало щита и копья! Она снова вздыбила коня и решила вырваться из схватки вперед, предоставив своим хорошо вооруженным подругам расправиться с неприятелем. Конь сделал несколько крупных скачков и вынес Лоту на свободную часть дороги. Она только хотела повернуть коня, чтобы налететь на горцев сзади, как увидела — прямо на нее из?за поворота мчался молодой всадник, держа пику наперевес. Лота знала: стоять нельзя, нужно скакать навстречу врагу, вовремя увернуть от пики и поразить его мечом. Она ударила пятками в бока коня и, вытянув меч вперед, помчалась на мужчину. Вот он совсем близко, Лота видит его лицо, челку черных волос, выбившихся из?под шлема, озорные глаза. Вдруг мужчина вместо того, чтобы ударить Лоту, поднял конец копья вверх и стрелой пролетел мимо. Лота успела заметить лишь улыбку на лице и два ряда ровных, белых зубов. Амазонка могла легко поразить его мечом, он проскочил совсем рядом с нею, но почему рука не поднялась, чтобы ударить? С Лотой такого не случалось. Она резко повернула коня. Всадник сделал то же самое и снова помчался ей навстречу, все так же не опуская копья. Он словно играл с нею. Он сам лез на меч. «Ну, погоди же, — подумала Лота. — Сейчас ты у меня перестанешь улыбаться». Она приникла к гриве коня, надеясь нанести свой излюбленный удар — неожиданно сбоку. Но мужчина разгадал ее намерение и перед самой встречей рванул коня вправо — меч Лоты поразил пустоту. И снова белые зубы и возглас, как удар бича: