Князь Олег

Между северными реками и Днепром лодки перетаскивали по волокам. Здесь заранее, еще прежними купцами и промышленниками, были заготовлены тележки с огромными колесами; на эти тележки ставили лодки, клали груз и по проложенным дорогам направлялись на юг.

В Смоленске к Олегову войску присоединились отряды кривичей. Немного отдохнув, воины продолжили путь по Днепру. Стали раздаваться голоса, что пора повертывать на восток, где раскинулась Хазарская держава; воеводы, задавали недоуменные вопросы Олегу, но он отвечал, что войско движется согласно его замыслам. Добавлял тут же, что получил известие из Киева: местные правители решили поддержать его и выделяют большой отряд для нападения на каганат, и он движется на соединение с ним.

А вот и Любеч. Только тут Олег объявил воеводам, что с самого начала готовил поход не против Хазарин, а намерен был вести войска на Киев, чтобы свергнуть незаконных правителей и посадить на престол сына Рюрика — Игоря. Сначала это известие вызвало некоторое замешательство, но потом военачальники стали высказывать восхищение хитростью и дальновидностью Олеги.

Тотчас началось окружение Любеча. Сам Олег подъехал поближе к центральной башне. Он ждал условного сигнала. И вот, наконец, открылись ворота, из них выбежали несколько человек и стали махать белыми флагами. Это был условный знак: крепость захвачена заговорщиками! Тотчас Олег дал команду, и к воротам понеслась конница, а следом пошли пешие полки. Город был взят быстро и почти бескровно.

В тот же день, не теряя времени, он посадил свою дружину на лодки-однодеревки и отплыл вниз по Днепру. Он торопился прибыть в Киев до получения Аскольдом и Диром известий о взятии им Любеча. От этого зависел успех всего военного похода.

Едва завиднелись крепостные башни и стены Киева, приказал воинам сойти на берег и добираться до города поодиночке — на лодках или пешком, а сам на трех судах продолжил путь водой.

Киев жил обычной жизнью. Были открыты городские ворота, у причала стояли десятки торговых судов, на рынке, расположенном на Подоле, шла обычная торговля. Олег приказал пристать к причалу, сам вышел на пристань. На него никто не обратил особого внимания. Очередной купец прибыл на судне, сейчас явится мытник, осмотрит товар, обложит десятиной в пользу князей, и тогда хозяин сможет занять место среди других купцов и развернуть торговлю.

И действительно, скоро прибыл княжеский чиновник, мельком кивнул Олегу и без лишних разговоров полез и лодки. Олег его окликнул:

— Эй, почтенный, подь-ка сюда!

Видно, мытник почувствовал в голосе Олега что-то властное, сразу подчинился и подошел к нему. Это был уже пожилой, худощавый, юркий человек с острым взглядом, привычный все замечать и схватывать на лету.

— Вот что. Я купец из Новгорода, привез богатый и ценный товар, который не по карману здешним купцам. Мне бы хотелось что-то продать, а что-то подарить киевским князьям. Пойди и доложи обо мне лично Аскольду и Диру. И обязательно добавь, что ждут их великолепные подарки, каких не встретишь на здешнем рынке.

Мытник убежал.

Олег нехотя оглядывал пристань, торжище, а сам между тем подмечал, как незаметно накапливалась в камышах его дружина: кто прибывал на лодках, кто пешком; некоторые из воинов поднимались к торжищу и смешивались с толпой, другие стали прохаживаться по пристани, иные направились к городским воротам. На них никто не обращал внимания.

Но вот появились Аскольд и Дир. Они знали его и лицо, поэтому Олег отвернулся и стал смотреть на реку, дав незаметный знак своим находившимся на лодках дружинникам. Те по одному вышли на пристань, начали копошиться на причале; среди них находился и Игорь.

— Кто тут именитый купец, что его товары не под силу купить местным богатеям? — раздался у него за спиной насмешливый голос.

Олег резко обернулся. Аскольд отшатнулся, а Дир удивленно спросил:

— Это ты, Олег? Какими судьбами занесло тебя в наши края?

— Я пришел восстановить справедливость! — резки ответил Олег. — Вы не князья и не знаменитого роду, но я князь!

Тут он указал на Игоря и добавил:

— Вот сын Рюриков! Он будет князем в Киеве!

Аскольд и Дир тотчас встали спинами друг к другу, вынули мечи. Дир проговорил:

— Ну, это мы еще посмотрим, кто кого! Эй, люди! Быстрее сюда, спасайте своих князей!

Однако никто не пришел им на помощь, хотя они, окруженные со всех сторон, долго и мужественно оборонялись, пока не упали под ударами олеговых воинов. Видно, много они насолили киевлянам, что те бросили своих правителей в самый ответственный момент.

Затем дружина беспрепятственно вошла в крепость, заняла все оборонительные сооружения. На главную площадь Олег собрал киевский народ и объявил, что Аскольд и Дир убиты за самозванство, а настоящим князем у них с этого времени будет он, Олег, а после него — Игорь.

Самозванство для любого славянина того времени было страшным грехом, и суровая кара за него была справедливой и уважительной. Поэтому никакого сопротивления воинам Олега не было оказано. К тому же киевляне помнили, что при убитых князьях они несли только одни потери, переживали только поражения. А власть, которая не дает народу никакого просвета в жизни, легко отвергается, иногда обыкновенными проходимцами.

Через месяц в Киев прибыла Зарена. Олег встретил ее на пристани, повел в княжеский дворец. Осмотрев его, она сказала:

— Не к лицу правителю огромной державы жить в такой старой храмине! Как же ты будешь принимать иноземных послов?

Олег от одержанной победы был в хорошем настроении, поэтому ответил весело, даже игриво:

— Дай время, возведу такое сооружение, что все только ахнут!

— Трепачишка! Сначала построй, а потом похвались! — шутливо урезонила она его.

Олег хотел тут же добавить, что дворец построит ко дню их свадьбы, но в последний момент не решился произнести этих слов.

На другой день они прошлись по улицам Киева. Дома были в основном одноэтажными, деревянными, многие из них украшались красивой резьбой; к ним примыкали сараи. Дома отгораживались от улицы плетнями или кольями. Высоко поднимались боярские и купеческие терема, двухэтажные, с большими окнами, закрытыми слюдой, а иногда и разноцветным стеклом; крылечки с кувшинообразными столбами были покрыты остроконечными крышами. Главные улицы были замощены жердями и тонкими нетесаными бревнышками, концы которых входили в боковые лаги.

— Совсем как в Смоленске, — сказала Зарена. — Только здесь грязнее, потому что земля жирная, чернозем, а у нас она песчаная.

Они вышли к крутому берегу, с которого открывались чудесные виды. На широкую реку и заднепровские дали.

— Что меня покорило с самого начала в этой стране, — сказал Олег, — это ее неоглядные просторы. Разве в Скандинавии найдешь такие огромные реки! Или бесконечные по протяженности леса!

— Я слышала это двадцать лет назад, — ответила Зарена.

— И помнишь?

— Я все помню, — со значением ответила она.

Олег почувствовал укол. Опять она намекала ему о прошлом. Нет, никогда она не забудет той боли, какую нанес он ей, и при каждом случае станет напоминать. Выходит, зря он начал думать о свадьбе-женитьбе. Не будет у них счастливой семейной жизни. Не стоит заводить с ней разговор на эту тему. Следует просто примириться с мыслью, что им никогда не жить вместе.

После долгого молчания Зарена проговорила, решив сменить тему разговора:

— Сам-то ты осознаешь, какое государство создал?

Он удивился:

— Конечно. А ты?

— Твоя держава разделена на две части. Одна половина — это новгородские земли, а вторая — киевские. Между ними — земли кривичей, северян, радимичей и древлян. Они могут в любую минуту перекрыть путь по Днепру. Разве не так?

— Но ты, надеюсь, не станешь мне вредить?

— Я — нет, — с улыбкой ответила она. — Но вот другие…

— А других постараюсь усмирить!

— Значит, впереди тебя ожидают многие войны.

Он ничего не ответил.

— Мне нравятся здешние места, — произнесла Зарена. — Такая своеобразная красота!..