Предчувствие смерти

— Что значит «плавала отлично»? Откуда вы знаете?

— Да она каждое утро ходила на море плавать, я точно знаю. Все еще спят, а я уже Берточку кормлю и вижу, как Катя в сторону набережной уходит. Возвращалась всегда радостная, меня уговаривала ходить с ней плавать. Я в прошлом году пошла с нею раз, видела: Катюша плавала, как молодая. И заявляла, что вода продлевает жизнь, представляете?

— Это чистая правда, — ответила Лученко, думая о том, что Екатерине Павловне вода, к сожалению, жизнь не продлила. — Но мы с вами отвлеклись. Вы говорили, покойная упрекала своих родственников?

— Ну да. Галка приехала из Киева и, чтоб не расстраивать Катю, сказала, что все в порядке. Что ее бесплодие будут лечить. А мне-то она шепнула, что хоть анализы и хорошие, но какая-то старая докторша предположила у нее непроходимость труб.

— Значит, Галина действительно соврала…

— Но она же это сделала из любви к тете, чтобы ее не расстраивать.

— Да-да, я понимаю.

— А Катя мне сказала: «Чувствую, что Галка врет». И еще сильнее расстроилась.

Когда выпили по второй чашке чая, Вера поблагодарила и вернулась от гостеприимной соседки к себе. Было о чем подумать, но думать не очень хотелось. «Зачем я ее расспрашивала? — запоздало корила себя она. — Любопытная, видите ли. Какое мне дело, в конце концов, до этих загадок? Отдыхать нужно! Я приехала на море расслабиться. Жалко старушку, конечно, но не стоит тратить свое время и силы на посторонние вещи. Мне есть на кого их тратить».

Приготовив завтрак для всех двуногих и четвероногих любимцев, Вера решительно скомандовала:

— Дети, подъем!

Царапнув когтями по деревянному полу, на стеклянную веранду белой молнией рванулся Пай. Оттуда раздалось сонное мычание. Затем, шаркая и зевая, вышла Оля, заспанная, в легкой трикотажной пижаме зеленого цвета.

— Ну, ма!

— Вставайте и по возможности оденьтесь, — сказала ма. — Через полчаса-час к нам придут. Из милиции, между прочим.

Оля скисла, вспомнив, что случилось с квартирной хозяйкой.

— И откуда ты все знаешь?

— Чую, — отшучивалась Вера, — чую милиционера на нашу голову.

И действительно, ровно в девять утра раздался звонок в дверь. Вошедший человек был в штатском, в очках-хамелеонах, за которыми не видно было глаз, неразборчиво представился, на секунду показал красную книжицу удостоверения и попросил паспорта. После долгого изучения документов достал потрепанную папку с бумагой, начал задавать вопросы. Кирилл с Ольгой после полубес-сонной ночи отвечали вяло, при этом постоянно уточняя какие-то детали и пытаясь продемонстрировать незнакомому человеку, у кого из них лучше устроена память и наблюдательность. Вера вначале не вмешивалась в этот процесс. Затем сказала голосом властным и волевым, каким при необходимости говорила у себя в кабинете:

— Стоп! Начнем все с самого начала. Представьтесь, пожалуйста, по всем правилам. Чтобы мы услышали вашу фамилию, имя и отчество, а также ваш милицейский чин.

— Чин, уважаемая, это не у нас. А у нас, скажем так, звание: капитан Кухарчук Михаил Викторович.

— Очень хорошо. А мы киевляне. Приехали в ваш город отдохнуть. Познакомились с Екатериной Павловной на вокзале…

Дальше Вера подробно, четко и кратко рассказала все, что касалось общения с покойной. Капитан записал ее показания, все расписались, и он поднялся, собираясь уходить. Провожая его, Вера спросила:

— Михаил Викторович, вы сообщите, к каким выводам придет следствие?

— Какое тут следствие, все ясно как божий день. Наш эксперт сразу определил: гуляла вечером бабушка, поскользнулась и упала в море. Тут за год, скажем так, человек десять-пятнадцать тонет, такая вот статистика, ничего удивительного. Вы тоже будьте, скажем так, осторожны на воде…

— Михаил Викторович, — упрямо сказала Вера, — она не могла гулять вечером в купальнике.

— А? — остановился в тесном коридорчике милиционер.

— Покойная плавала в море по утрам, это соседка знает, я с ней разговаривала. Значит, только утром и могла утонуть. Почему же ее нашли вечером?

Кухарчук снял очки, прищурился на свою собеседницу и посоветовал:

Вы, скажем так, приехали сюда отдыхать. Вот, скажем так, и отдыхайте. А опрос населения, то дело правоохранительных, скажем так, органов. Понятно?

— Скажем так, понятно, — повторила Вера, машинально используя его слова-паразиты.

Капитан побагровел.

— Между прочим, уважаемые, ищите другое место для временного проживания. По причине того, что хозяйки теперь нету. Я пришлю людей эту квартиру опечатать!

— Чем мешать людям отдыхать, — рассердилась в свою очередь Лученко, — лучше эксперта научите работать! Он у вас вообще знает, что такое гипостаз трупных пятен? Да любому внимательному врачу ясно, что Екатерина Эске утонула утром ипробыла в воде не меньше двенадцати часов!

Кухарчук, слушавший Веру с открытым ртом, молча поправил свои очки-хамелеоны и вышел, хлопнув дверью.

«Что же это я, — расстроилась Вера, — опять не сдержалась». Она вышла вслед за капитаном и вернулась только через полчаса.

— Ну что? — спросила Оля. Они с Кириллом огорчились, что придется с хорошей квартиры съезжать.

Вера с досадой уселась на стул.

— Не знаю. Я и так и сяк заболтать его пыталась — не поддается. Тогда рассказала, что покойная, вероятнее всего, вела дневник и что я его могу поискать. Он повторил, что дело и так ясное и его закроют, правда, заинтересовался, пообещал квартиру не опечатывать. Но я его морде хамелеонской не верю.

Меж тем южное солнце и море брали верх над всеми обстоятельствами, даже печальными. Когда из обычной рутинной обязаловки выпадаешь в отпускную свободу, хочется не пропустить ни одной секунды из доступных удовольствий. «А ну-ка, сонная команда, на пляж!» — так подгоняла Вера свое семейство, ловя себя на мысли, что на пляж, может быть, придет ветеринар.

Вскоре они уже сидели на городском пляже под навесом, пытаясь расслабиться. После ночной трагедии Вера Алексеевна строго-настрого запретила детям слишком далеко заплывать. Да и у них самих большого желания не было. Но море манило, вода смывала все посторонние мысли. Они улеглись на свои полотенца мокрые, оглушенные морем и солнцем.

Вскоре Оля сказала матери:

— Мы пойдем домой. Хочется спать, глаза слипаются. А ты?

— Я еще посижу. Мы с Паем попляжимся, не хочу сидеть в четырех стенах. — Она решила: пусть молодые побудут друг с другом.

Вера осталась под охраной верного песика. Сидя под навесом и лишь время от времени выходя на солнце, и то лишь для того, чтоб искупаться, она не переставала думать о странных обстоятельствах смерти квартирной хозяйки. «Кто теперь будет хозяином снятой квартиры? Галина с Иваном? Или муж сестры, художник? Нам еще предстоит кому-то из них уплатить за квартиру. А если они передумают ее сдавать курортникам? Значит, снова начнется морока — поиск другого жилья. Ох, не хотелось бы. Комната с верандой и кухней, хоть и крохотная, но такая уютная, нежаркая, окна в тихий дворик… Рукой подать до моря и пляжа. Рынок тоже близко, так удобно. Что еще нужно курортнику? Живи и радуйся… Надо поскорее выяснить, с кем договариваться. И Андрея нигде не видно. Интересно, куда он подевался? Ну, конечно, он со своими друзьями в тяжелую для них минуту…»

Вера никогда бы не поверила, если бы кто-нибудь сказал, что она в совершенстве владеет уникальной методикой покорения мужских сердец. Хотя психотерапевт вроде обязан располагать к себе людей. Но, что касается мужчин, она не делала ничего специально. Просто шла, прямо держа голову, и… Ее коллега, хирург и большой знаток женщин, то есть первый бабник клиники, сказал: «Лученко заходит в комнату так, словно только что прилетела “Боингом” из Парижа».

Еще она удивляла странным умением говорить только тогда и о том, что, с ее точки зрения, имело значение. Для многих женщин привычка к словесной трескотне так же естественна, как привычка есть, пить и спать. Вера не понимала просто трепа. Это ей казалось непродуктивной потерей времени. Умение вовремя молчать, с интересом слушать собеседника было не только профессиональной чертой, но и ее личной особенностью. Видимо, именно поэтому мужчины сами пытались произвести на нее впечатление, сами старались казаться умными и гадали, интересно ей с ними или нет.