Грязные деньги

Приехала Вера, Даша старалась не смотреть на подругу вопросительно, но у нее это плохо получалось. Александр делал вид, что его все происходящее не тревожит, и вопросов не задавал. Он знал: в нужный момент Вера сама все расскажет. Наконец Даша закурила, усевшись в глубокое кресло, Саша устроился на полу у ее ног, а Вера расположилась на диване.

— Вы хотели услышать мой диагноз? Вот он: никто из агентства к краже не имеет никакого отношения.

— Веронька! Ты ведь знаешь, как мы надеялись на это. И как боялись, что кто-то все-таки взял. — Даша перестала сдерживаться и расплакалась.

Романенко гладил ее руку, приговаривал:

— Ну, ну, не плачь, ведь уже все хорошо.

— Нет, Саша, я хоть и уверена, что ваши ребята не причастны к краже, но этого недостаточно, чтоб дело закрыли. И чтоб вас из этой истории вытащить, тут нужно еще поработать…

— Вер, мне всегда интересно слушать, как ты пришла к своим выводам. В общем, рассказывай!

— На самом деле все очень просто. Твои сотрудники — практически семья. Ты их любишь и уважаешь, словно они твои дети или младшие сестры-братья. Мне нужно было выяснить, как они относятся к тебе, ведь кража прежде всего бьет по их «маме». Сама по себе кража такой вещи бессмысленна, она слишком высокого уровня, и ее нельзя незаметно продать. Значит, украли не для этого. Кроме того, подобная версия требует, чтобы вор имел серьезные связи в криминальной среде, а в твоем агентстве нет людей, имеющих хоть какие-то связи с этим миром, я проверила по своим каналам. Мне нужно было ответить на главный вопрос: есть ли в твоем окружении человек, которому выгодно дискредитировать тебя, выбить почву из-под ног и при этом лично быть во всем этом заинтересованным?

Даша погасила сигарету, поднялась с кресла и, заметно волнуясь, прошлась по гостиной.

— Вот почему ты отправила меня за тортом и сказала, чтоб я подольше его покупала!

— Именно.

— Мне не совсем понятно, Верочка, поскольку меня в этот момент не было в агентстве, как ты все же докопалась до такого вывода? Ведь чужая душа потемки! — Романенко смотрел на Веру так, словно видел ее впервые.

— Сань, ты неправ, душа — это орган, изучаемый Верой профессионально каждый день. Это для нас с тобой чужая душа потемки, а для доктора Лученко — раскрытая книга. Она ее читает и делает выводы. Да?

— Примерно… Пока ты ходила за тортом, я поговорила с твоими подчиненными и выяснила вот что. Для фотографа ты создала идеальные условия, поскольку при агентстве есть своя фотостудия. Купила ему аппаратуры на сумасшедшие деньги. Дима благодаря тебе получает серьезные заказы, поэтому с ним все понятно. Девочка Юля лепит свою жизнь с тебя, ты для нее кумир, образец для подражания, она кем только не побывала — и курьером, и рекламным агентом, и секретарем-референтом. Ты дала ей интересную и хорошо оплачиваемую работу, она поступила в институт и многие свои курсовые делает с твоей помощью. Девочка за тобой готова босиком идти по битому стеклу до Сахалина. Так что с Юлей тоже все ясно. И наконец Жора. Здесь пришлось поработать чуть глубже, поскольку он не так прост, как кажется. Ты пригласила его к себе, по сути, изменив направление его деятельности. Он был журналистом в одном деловом журнале, работа не пыльная, по деньгам вместе с гонорарами получалось прилично, но он почему-то откликнулся на твое предложение и перешел на должность пиарщика, при этом финансово даже слегка проиграл. Тем не менее уходить от тебя он не собирается, более того, с твоим агентством связывает планы на будущее.

— Почему? — спросил Александр.

— Потому же, Саша, почему ты находишься рядом с Дашей. — Вера с улыбкой смотрела в глаза Дашиного друга.

— Но я люблю Дашуню, и потом, нас объединяет интересная работа, я все-таки арт-директор агентства. При чем здесь Жорка?

— Дело в том, что он тоже влюблен в Дарью, хотя и безответно.

— У нас разница в четыре года, Веруня, ты что? — Даша вскочила и снова кинулась за сигаретами.

— Подчиненные иногда влюбляются в своих начальниц, даже если те старше. Ты не знала? В данном случае для нас не важна никакая сторона этой медали, кроме одной, — влюбленный человек не станет делать плохо тому, кого он любит.

— Вот тут я не согласен, — заявил Александр, — я могу привести сто примеров, когда любовь перерождается в тихую ненависть. А от ненависти один шаг до предательства. Ты разве не встречала в своей практике, когда подставляют именно самые преданные, самые друзья-передрузья?

— Ты прав, но не в данном случае.

— Почему? Что мешает Жорке иметь камень за душой?

— Саня! Не надо… — расстроилась Даша.

— Саша имеет полное право на сомнения, Дашуня, не горюй. — Вера с хитрой искоркой в глазах обратилась к Романенко: — Ваш Александрович не предаст Дашу и не сделает ей пакость просто потому, что в его глазах она идеальная женщина. Он ведь не монах, у него время от времени появляются герлфренды. А еще он ведет летопись агентства, у него целый альбом ваших креативных побед. Он всем этим гордится как главными достижениями своей жизни.

— Но ты-то откуда узнала? — хором воскликнули Верины друзья.

— Так ваши «рекламные детки» мне кое-что рассказали, а что не рассказали — оно и без того видно. С людьми нужно уметь разговаривать, дорогие мои, нужно ими интересоваться, и тогда они сами все расскажут и еще будут благодарны внимательному слушателю.

— А это точно, что Жорка влюблен безответно? — спросил Александр, изображая грозного ревнивца.

— Перестань, Сашка! — сказала Даша.

— Вот если еще пошутишь невпопад, — сказала Вера, тоже улыбаясь, — то будет риск «ответной» Дашиной любви.

— Веруня, прости, пожалуйста, я знаю, что ты кудесница и все такое, — сказал Романенко, встав с пола и принявшись мерить своими длинными ногами комнату, — но как можешь ты, впервые увидев ребят, знать больше, чем знаю о них я? Если речь, например, об Александровиче, то я могу о нем рассказать практически все.

— Сдавайся, азартный Парамоша, проиграешь, — сказала Даша.

А Романенко не унимался:

— Ну, про его прикид, крашенные перекисью волосы, все эти очки в супердорогих оправах, тонкие свитера и лохмотья вместо джинсов мы говорить не будем — это дань моде. Он любит выпендриваться. Например, принципиально собирает компакт-диски малоизвестных групп и всем заявляет, что «тут что-то есть». Второе: специально говорит тихо, чтоб придать себе значительности и казаться умнее. При этом любит хороший коньяк, кофе, сигареты и релаксируюшую музыку в компании с интересным собеседником. То есть мы наблюдаем типичный портрет постсоветского интеллектуала средней руки.

— Все? — спросила Вера.

— Ну, еще он бывший журналюга, нам очень полезны его связи в СМИ, — сказала Даша, невольно втягиваясь в спор.

— Да, вы знаете о нем действительно много, — сказала Вера, откидываясь на удобную спинку кресла и кладя ноги на свободный стул. — Остались мелочи. Мальчик склонен к депрессиям. Он интроверт, а значит, то, что вы видите — все его поступки, сленг и прикид, — только верхняя часть айсберга, а самое главное «под водой», внутри. Он относится к похвале в свой адрес вроде пренебрежительно, воспринимает как само собой разумеющееся, но если его не одобрять — теряет интерес к работе. Далее: я уже говорила, что при всей своей влюбленности в тебя, Дашуня, он не пропускает ни одной юбки. А известно ли вам, что это потому, что он сильно обжегся в браке? Ну, может, не в законном, а в гражданском, но в браке с долгой, затяжной любовью-ненавистью. Так что он считает себя мстителем за брошенных мужиков. И кстати, с вашей Папернюк у них уже «это» было.

Даша поперхнулась сигаретой.

— Да, рыбка моя, ничего особенного. Но с Юлей мстителем у него быть не получилось, потому что она тоже потребительски относится к мужчинам. Это во-первых, а во-вторых, как я уже говорила, ты для нее кумир, и думаю, именно поэтому она вскоре «отношения» пресекла. Потому что знает о его к тебе чувстве. И у них теперь нечто вроде дружбы, такое иногда бывает. А ваш Вайнштейн?