Подозреваемые

— Скэнлон, Джек. Тони Скэнлон, Девяносто третий участок.

Фейбл запоздало улыбнулся, вспоминая.

— Ах да. Как дела?

Джек Фейбл больше не был тем долговязым юношей с детской физиономией, которого Скэнлон запомнил как лучшего ученика на курсе. Годы питания всухомятку сделали свое дело. Двойной подбородок, бычья шея с трудом втискивается в воротник.

— Мы вместе были в академии, — вспомнил Фейбл, похлопав однокурсника по плечу. — Плохо, что так постарел.

Скэнлону было не до шуток.

— Скажи, что ты знаешь об этом чертовом убийстве?

— У нас ничего нет, — пробурчал Фейбл, поглаживая подбородок. — Ночной патруль заметил девочку, бредущую по улице, им удалось узнать у нее имя и адрес, а остальное тебе известно. Все опросы оказались безрезультатными. Никто ничего не видел. Проклятый консьерж был в туалете, поэтому парень вошел и вышел незамеченным.

Лейтенанты медленно подошли к краю крыши и посмотрели вниз на пожарную лестницу и зарешеченные окна.

— Тут должна быть какая-то связь с твоим бруклинским убийством, — неуверенно сказал Фейбл.

Скэнлон пожал плечами.

— Какая? — Он осмотрелся. — Кстати, а где начальство?

— Еще рано. Скоро подойдут. Все, кроме комиссара полиции. Его не смогли найти. Жена сказала, что не знает, где он.

Скэнлон поморщился.

— Когда-нибудь он споткнется о собственный член.

Он увидел в окне напротив женщину, она бегала по комнате, прижав руки к груди.

Фейбл посмотрел на Скэнлона.

— Расскажи, что случилось в Бруклине.

Скэнлон кратко описал ему убийство Галлахера и Циммерман. Когда он закончил свой рассказ, Фейбл заметил:

— Я никак не могу понять, кто был мишенью.

— Ты не знаешь, я не знаю. Добро пожаловать в клуб незнаек, — Скэнлон помолчал. — Сначала я думал, что Джо Галлахер. А теперь? Ума не приложу.

— А что с этим Эдди Хэмилом?

— А кто знает? Я думаю, может быть, это тот случай, когда убийца обознался. Хэмил или кто-то из его наемников хотели убить Тикорнелли, но спутали с Галлахером. В любом случае это надо тщательно расследовать.

Глаза Фейбла сузились.

— А твое внутреннее чутье что говорит?

Скэнлон вздрогнул.

— Галлахер.

— Почему?

— Незадолго до происшествия какой-то парень появился в парке Макголдрик и вышел оттуда, как раз когда Галлахер припарковал свою машину.

— И ты думаешь, что был сообщник, который сигнализировал убийце, что Галлахер появился на месте?

— Что-то в этом роде.

— Тот же самый сообщник, который сидел за рулем, когда они смывались, — сказал Фейбл.

— Наверное. Но кто знает, возможно, замешан кто-то третий, — ответил Скэнлон, машинально считая, сколько раз женщина пробежала из конца в конец комнаты.

— А почему не Циммерман?

— А зачем тогда ждать появления Галлахера? Ведь ее можно было убить в любое время.

— Может, кто-то хотел угробить их обоих? В назидание другим.

— Я думал об этом. И должен сказать, что это может иметь какой-то смысл.

Фейбл почесал подбородок.

— Если целью был Галлахер, то зачем убивать врача и его жену?

— Это бессмысленно, — сказал Скэнлон. — Если не…

— Если не — что?

— Если мы не сможем связать Галлахера и Йетту Циммерман. Могла ведь у них быть какая-то денежная махинация, которая затронула всю ее семью.

Фейбл кивнул и заметил:

— Да, тут и впрямь какая-то жуткая тайна.

— Похоже на то, — согласился Скэнлон, думая, где раздобыть нужное количество людей для поисков Хэмила, выполнения других заданий и текущей работы.

— Может быть, нам повезет, — произнес Фейбл, уводя Скэнлона от края крыши к мусорным бакам.

Он показал на один из них, и лейтенанты присели рядом с бесформенным куском пластилина, который уже почти высох. Хиггинс подошла и опустилась на корточки возле них.

— Когда парни из лаборатории возьмут этот оттиск и очистят его, у нас будет достаточно хороший «portrait parle» [2]этого козла, — сказал Фейбл.

Гектор Колон подошел к сидевшей на корточках троице. Его взгляд упал на обнаженные колени Хиггинс и похотливо скользнул под подол.

— Есть что-то странное в этом отпечатке, — начала Хиггинс, но вдруг ощутила навязчивое присутствие Колона.

Она подняла глаза, сжала колени и опять прикрыла отпечаток мусорным баком.

Колон подошел к ней.

— Синьорита Хиггинс, а вы действительно очень красивая женщина.

— Да? Благодарю, Гектор. Тебе понравилось то, что ты увидел?

Он подошел еще ближе и прошептал:

— Очень. Латинян очень возбуждают волосатые женщины. — Он огляделся, чтобы убедиться, что никто его не слышит, и добавил: — Если когда-нибудь захочешь сменить профиль, позови меня. С удовольствием побываю у тебя внутри.

Она похлопала его по щеке.

— Как ты заботлив, Гектор. Но, по правде говоря, вряд ли ты сможешь что-то сделать, даже если я позову.

Лейтенанты уходили вместе.

— Думаешь, нам надо создать особую группу, которая будет работать над этим делом? — спросил Фейбл.

Бросив взгляд на резкие, словно точеные очертания Манхэттена, Скэнлон ответил:

— Думаю, что нет. Специальным группам трудно работать. Слишком много начальства, которое висит на шее.

— Я тоже так подумал, — сказал Фейбл. — Будем работать вместе, согласовывая наши действия. Мы с тобой — два старых мешка, достигших своего потолка на Службе. Между нами нет места ревности.

— Ты прав. Я пришлю тебе копии моих рапортов, а ты присылай мне свои. Если появится что-нибудь важное, я звякну тебе.

— Ладно. Я тоже.

Заместитель начальника следственного управления Маккензи подошел к краю крыши и посмотрел вниз на окно спальни Циммерманов. Спустя несколько минут он отвернулся, внимательно оглядел толпу и позвал Скэнлона.

Лейтенант услышал его и подошел.

— Слава Богу, не в Галлахере дело. — Он вытер шею платком. — Теперь ясно, что Галлахер был тем несчастным, который оказался не там, где надо, и не тогда, когда надо.

— Мне так не кажется.

— Ну зачем ты создаешь проблемы, Скэнлон? Оставь, ради Бога.

Голос Скэнлона задрожал от негодования.

— Слушай, у нас четыре трупа. Один из них — лейтенанта полиции. Маленькая девочка осталась сиротой. И у тебя хватает наглости говорить мне «оставь»!

— Скэнлон, этим занимается Девятнадцатый участок. Разгадка обоих преступлений — через дорогу, в этой спальне. Будь благоразумен, передай дело Девятнадцатому. Они объединят оба расследования.

— Мой окончательный ответ — нет! И пусть я один из тех старомодных детективов, которые все еще думают, что убийства приводят к аресту преступника, а не к пополнению статистики.

Скэнлон повернулся и зашагал прочь. Маккензи догнал его.

— Меня представили на повышение. Это дело с Галлахером — как кость в горле, которая может навредить нам всем. Плюнь на это.

— Нет.

— Ты упрямый козел, ты знаешь об этом, Скэнлон?

Скэнлон поднял правую руку, показал Маккензи кукиш и, покачав головой, проговорил:

— «Va'ffa'n'culo» [3].

— Что ты сказал?

— Сказал, что мне захотелось капикола. Это итальянское блюдо, которое делают из салями и мортаделлы. Обычно его едят с белым хлебом и майонезом.

Он ушел, а заместитель начальника управления так и остался стоять, в бешенстве колотя себя кулаками по ляжкам.

Начальник следственного отдела Альфред Голдберг появился через полчаса после прихода Маккензи в сопровождении обычной свиты из «дворцовой стражи».

Фейбл и остальные из 19-го побежали к нему доложить о результатах расследования.

Скэнлон жестом велел своим детективам потихоньку исчезнуть. Глядя, как девять детективов спускаются по лестнице, Скэнлон заметил, что Колон наклонился к Хиггинс и что-то шепнул. В ответ она ударила его локтем в ребра.

Маккензи подбежал к Скэнлону.

2

Словесный портрет (фр.).

3

Пошел в задницу (ит.).