Подозреваемые

Глава 9

Салли де Несто подняла голову с подушки, поцеловала Скэнлона в ямочку на подбородке и поудобнее улеглась на его руку. Ей нравился Тони Скэнлон, очень нравился. С обычными клиентами это была только работа, но с увечными — нет. С ними было по-другому. Ее страсть была искренней и неподдельной. К таким несчастным она относила одного парализованного клиента, двух слепых и симпатичного девятнадцатилетнего мальчика, который родился без рук. Салли де Несто думала о себе как об особом социальном работнике. «Мать Тереза» среди проституток. А почему бы нет? Разве она не помогала людям, немощным телом и духом? Не будь таких женщин, как она, что бы стало с этими несчастными мужчинами? Большинство людей никогда не думает об этом. Что делать человеку без рук или ног, если ему хочется любви? Салли была довольна собой. Она прижалась к Скэнлону и закрыла глаза.

Скэнлон повернул голову и легко поцеловал Салли в щеку. Удовлетворенный, он стал проваливаться в сон. Он чувствовал приятное бессилие человека, который только что занимался любовью, и грош ему цена, если погрязнет в жалости к себе, проведет полночи, глядя в пустоту, мучаясь вопросом, почему он может только с проститутками, и понимая, как тяжело ему без Джейн Стомер. Только не в эту ночь. В эту ночь он чувствовал себя полноценным, а полноценные люди спят после плотских утех.

Недалеко от однокомнатной квартиры Салли де Несто, в Йорквилле, Стэнли Циммерман лежал на удобном диване в своей гостиной на пятом этаже, вытянув ноги и упираясь ими в спинку, а в руке держа бокал бренди. Он взглянул на свою жену Рэчел, которая сидела рядом, поджав под себя стройные ноги и склонив голову на его плечо.

С четверга прошло три долгих дня. Сначала — появление в его кабинете этих двух мрачных полицейских, которые рассказали ему о происшествии. Потом шок, когда ему сказали правду, и ужасное потрясение оттого, что он должен был опознать свою мать в морге Кингс-Каунти. А еще извещение родственников, фальшивые соболезнования, кремация. Что делать со всеми этими корзинами фруктов, которые им прислали? Скорее всего, он раздаст их в своей больнице. Он будет тосковать без матери. Некому больше будет готовить ему кашу варнишкас или дарить шоколадную мацу каждую Пасху, как это делала его мать. Обычай, который он машинально продолжал выполнять по отношению к своей дочери. Странное дело, его мать ощущала себя еврейкой до мозга костей, но вовсе не была набожной. Он удивился, когда раввин попросил его прочесть Кадиш. Некоторые вещи просто невозможно забыть. Они всегда в подсознании, наготове ждут вызова.

Он ощутил прикосновение тела своей жены, поцеловал ее в макушку.

— В кровать?

Она улыбнулась.

— Я не против.

Взявшись за руки, они двинулись по коридору в комнату своей дочери, на цыпочках вошли. Большая комната, украшенная розовыми оборками. Рэчел подошла к кровати и поцеловала спящего ребенка. Подоткнув мягкое летнее одеяло со всех сторон под девочку, улыбнулась мужу.

— Какая она прелестная!

Он кивнул в знак согласия и улыбнулся в ответ.

Циммерман лежал в постели, терпеливо дожидаясь жены, которая была в ванной. Несмотря на тяжесть потери, он и его семья должны продолжать жить. Полицейский произвел на него хорошее впечатление. В нем была некая сила, и это ему нравилось.

Рэчел вышла из ванной в черной ночнушке. По привычке подошла к окну и открыла форточку. Повернулась как раз в тот миг, когда муж начал снимать трусы. Идя к кровати, она почувствовала хорошо знакомую дрожь в низу живота.

Она остановилась возле кровати и спустила с плеч кружевные бретельки ночнушки. Сорочка соскользнула на пол. Рэчел стояла неподвижно, давая мужу полюбоваться ее телом.

Он отбросил покрывало, и она улеглась рядом.

«Кингсли-Армс», шестиэтажное здание с фасадом в стиле декоративного искусства, три года назад стало кооперативным домом. Оно стояло прямо напротив дома Циммерманов.

Уже наступила полночь, и в «Кингсли-Армс» лишь тут и там светилось несколько окон. Двери, которые вели на крышу, были приоткрыты. Вскрытый замок висел на одном гвозде. Несколько гвоздей валялось на площадке вместе с длинными деревянными щепками и чешуйками зеленой краски.

Фигура опасливо скользила в тени. Это был мужчина, который крадучись, неторопливо шел по крыше. Дойдя до края, он опустился на колени и аккуратно положил рядом с собой чемоданчик. Наклонившись, он медленно открыл его, стараясь, чтобы щелчок замка не нарушил ночной тишины.

Он извлек из чемодана автоматическую винтовку, развернул ткань и достал восемнадцатидюймовый ствол. Поднялся и заглянул через край крыши, выискивая открытое окно спальни. Пригнувшись, он стал собирать винтовку, потом достал из чехла ночной прицел, установил на винтовке и прикрепил длинный толстый глушитель.

Присев на правую пятку, он вскинул винтовку к плечу, направил ствол на крышу и стал медленно опускать его. Глядя в прицел, он навел резкость и увидел голову Стэнли Циммермана, полную сладких снов и добрых помыслов.

Он затаил дыхание и спустил курок.

Когда пуля разнесла голову Стэнли Циммермана, его тело оцепенело, потом выгнулось дугой и рухнуло на кровать.

Рэчел Циммерман проснулась в испуге, чуя неладное. Рука, которая лежала на ее ноге, была неестественно вялой.

— Стэнли?

Она ощутила, как что-то стекает по ее плечу и волосам. В воздухе чувствовался странный запах окисленного железа. Она угодила рукой в лужу крови за спиной и резко поднялась; благодаря этому пуля, посланная ей в голову, попала в спинку кровати.

Она открыла рот, посмотрев на окровавленную руку, и в ужасе закричала. Скованная страхом, она лихорадочно терла запястье.

Третья пуля, ударив ее в лицо точно под левым глазом, пробуравила голову насквозь, разорвала мышцы и ткани.

— Мама, мама! — кричала маленькая девочка. Она думала, что сейчас мать прибежит и утешит ее. Раньше мама всегда приходила. Она успокаивала Андреа, говоря, что все хорошо, нежно целовала, поправляла одеяло, с любовью обнимала ее. Объятие больше всего радовало девочку. Ей снилось, как она надевает новые кроссовки на день рождения своей лучшей подруги, когда пронзительный крик разбудил ее. Она резко поднялась с подушки, вглядываясь в темноту. Она начала плакать.

Где мама? Андреа заплакала еще громче. У нее уже сел голос, постепенно ее всхлипы затихли. Ее ноги соскользнули с кровати, и она пошла в спальню. В коридоре горел ночник. Странные ночные тени возникали из тьмы, пытаясь схватить ее, сожрать. Андреа запаниковала и побежала, спасаясь, в комнату своих родителей.

Она замерла.

В 01.15 ночи полицейский наряд увидел ошеломленную маленькую девочку, одетую в розовую пижамку с огромным леденцом на груди, бредущую по Лексингтон-авеню.

Глава 10

Окровавленные тела окаменели, стали похожи на восковые фигуры. Смерть наступила несколько часов назад. Было раннее воскресное утро. Ночные клубы закрывались. Священники готовились к утренней мессе. На Восточной Семьдесят девятой улице криминалисты рассматривали место преступления с безразличием людей, привыкших к неуютному соседству смерти.

Детективы из ночной смены 19-го участка связали этот случай с двойным убийством на территории 93-го, когда погибли лейтенант полиции и хозяйка кондитерской по имени Циммерман.

Позвонили в 93-й, потом домой Скэнлону. Так как он не ответил, связались с Салли де Несто.

Скэнлон подпрыгнул на кровати, слушая краткое сообщение: «Детективы Девятнадцатого участка доложили, что Стэнли Циммерман и его жена Рэчел стали жертвами убийства в своем доме сегодня около часа ночи».

— Вызовите всех в участок, — приказал Скэнлон, швырнул трубку и, отбросив покрывало, спросил себя, как его угораздило что-то проглядеть, и что это было.

Детективы стояли маленькими группами в спальне, сравнивая свои записи. Фотограф снимал место преступления.