Горячие дозы

Нэш кивнул. Оскар все еще плакал, и, судя по тому, как он это делал, он так и не сможет остановиться.

— Я пойду приму душ, а потом лягу в постель и посмотрю телевизор, — сказал Гэри Фрэнку. — Дай мне знать, когда вернешься, о'кей? Иначе я буду беспокоиться всю ночь.

— О'кей, — ответил Фрэнк.

Оскар начал что-то кричать Гэри Силку, но трудно было понять, что он хотел сказать. Это было похоже на то, как говорят дети. Совсем невнятно. Что этому парню было необходимо, так это переводчик. И еще кто-то, кто вытирал бы ему нос. Гэри передал Фрэнку рулон широкой липкой ленты. Фрэнк схватил Пила за волосы и заклеил этой лентой его рот. Пил продолжал рыдать, захлебываясь в крови.

А Пэт Нэш теперь выглядел совсем другим. Гэри мысленно восхищался им, когда тот стоял здесь тихо, будто вспоминая все, что здесь произошло. А ведь был момент, когда Гэри подумал, что неплохо было бы убрать и Нэша тоже. Но бизнес есть бизнес, так принято говорить.

Вот если он вернет героин обратно, ну, тогда можно будет подумать, что с ним делать. Теперь все зависело от Пэта Нэша.

Глава 4

У констеблей Криса Ламберта и Пола Фэрта выдалась хорошая смена. Был конец августа, и погода стояла такая, что грех желать лучшей — голубые небеса и легкий ветерок. Было еще рано, начало восьмого. Температура уже поднялась до семидесяти по Фаренгейту, движения на улицах почти не было, воздух был чист и свеж. Смена шла к концу, а им так и не пришлось заниматься ни пьяными, ни проститутками, ни лунатиками. На заднем сиденье патрульного автомобиля было полно жратвы. И они могли без помех обсуждать бейсбольные дела вообще и шансы команды «Блю Джейс» в частности.

Так или иначе, это была чудесная смена. Только вот разгорелся спор, где им позавтракать.

— Я бы съел гамбургеры у Макнагетта.

— Никто не ест гамбургеры на завтрак, Ламберт.

— Я ем. С соусом.

Тяжелая кожаная сумка для наручников за спиной мешала ему. Иногда он действительно верил, что полицейская униформа, такая тяжелая и с таким неудобным оснащением, придумана специально, чтобы улучшать осанку. Он сел попрямее.

— Давай перекусим «У Хуаниты».

— Но они откроются только в одиннадцать.

— Для нас откроют.

Фэрт сделал гримасу.

— Да брось ты! Какой это завтрак?

В кафе «У Хуаниты» подавали острую мексиканскую и калифорнийскую еду. Ламберт был известен своим неумеренным аппетитом и способностью есть все, что угодно, а у Фэрта был слабый желудок.

— Ну давай бросим жребий, пусть решит леди Удача.

Фэрт подозрительно взглянул на Ламберта.

— Моя монета или твоя?

— Все равно.

Фэрт порылся в карманах, нашел монету в четверть доллара и положил ее на ноготь большого пальца.

— Скажешь, когда монета будет в воздухе.

— Давай!

Фэрт подбросил монету. Она ударилась в обивку потолка и упала на пол кабины.

— Решка, — посмотрев, сказал Ламберт.

Фэрт забрал монету и нахмурился.

«У Хуаниты» Фэрт не мог заставить себя съесть ничего, кроме нескольких чипсов и салата. Но тем больше доставалось Ламберту, который быстро набивал живот, запивал еду минеральной водой «Перрье» и мечтал только об одном: быть детективом, чтобы можно было пить пиво на службе и никто бы об этом не знал.

Ламберт осмотрелся вокруг, разглядывая интерьер кафе. На стене было изображено огромное ярко-желтое солнце. А рядом нарисован бледно-голубой месяц, а вокруг были разбросаны звезды из блестящей бумаги.

Повсюду группками были расставлены фигурки из папье-маше с розовыми лицами и черными глазками. Они казались смешными, но что-то человеческое в них было. И Ламберт восхищался искусством художников. Он помахал рукой владельцу кафе, темному, грузному человеку с усами, похожими на крылья, и всегда улыбающимися глазами.

— Сколько мы должны, приятель?

Хозяин сделал протестующий жест.

— Ничего, ни единого песо. Ваш приход — подарок для меня.

— Для кафе, вы имеете в виду? — Ламберт нахмурился. — Нет, так не пойдет. Мы обязаны рассчитаться.

— Правильно,— согласился Фэрт.

Ламберт посмотрел на него. Фэрт же глядел куда-то в сторону. Ламберт достал бумажник, открыл его и с удивлением стал рассматривать его содержимое.

— Эх, а я-то думал, что у меня в запасе двадцатка. Не возражаешь, если я заскочу к тебе в следующий раз, друг?

Фэрт отпер бело-голубой патрульный автомобиль, уселся и отворил Ламберту дверцу изнутри. Тот уселся и начал ковырять в зубах зубочисткой с запахом мяты.

— Зачем ты это делаешь?

— Хочу, чтобы зубы были в порядке.

— Нет, я имею в виду совсем другое. Этот самый хозяин «Хуаниты», или как она там называется, никогда не получал от тебя ни монеты даже и в четверть доллара, ни песо, ни даже паршивого автобусного билета, и вы оба об этом знаете.

— Мексиканцы очень вежливые люди, — засмеялся Ламберт. — Надо уважать их привычки. — Он выплюнул в окно кусочек зеленого перца, громко рыгнул, и весь его вид выражал удовольствие.

Фэрт вел патрульную машину на восток от Робсон, мимо шикарных магазинов и салонов мужской одежды, бесчисленного множества национальных ресторанов и маленьких кафе, где продают сладости. Мимо галереи искусств, Дворца правосудия и Робсон-сквер. Доехав до Гренвилл, он повернул направо. Было без четверти восемь. Солнце уже поднялось и палило жарче, уличное движение становилось более напряженным. Ламберт поднял стекло, спасаясь от дизельных выхлопов. Они повернули направо по Дэви, а потом налево, выехали на внутреннюю полосу движения и направились по Хоув-стрит к Гренвилл-Бридж, мосту, соединяющему южные районы с центром города.

Ламберт попытался рыгнуть еще раз. Он поправил ремень безопасности, сильно давивший на его живот. Сказывалась обильная еда, да еще две порции бобов и зеленый перец, который они подают бесплатно, чтобы посетители пили больше пива. А он осушил три больших бутылки воды «Перрье» и теперь чувствовал себя, будто проглотил айсберг, достаточно большой, чтобы утопить «Титаник».

Фэрт повернул налево к Бич. Теперь они ехали под мостом в глубокой тени, между рядами массивных бетонных опор. Фэрт медленно повернул направо, по направлению к воде.

— Куда мы едем? — спросил Ламберт.

— Никуда конкретно.

— Почему бы нам тогда не вернуться снова на солнце и не погреться, если уж мы можем себе это позволить?

Машину тряхнуло на выбоине, и Ламберт еще раз громко рыгнул, не скрывая удовольствия.

— Единственно умная вещь, которую ты сказал за все утро, — прокомментировал Фэрт.

Ламберт пропустил замечание коллеги мимо ушей. И тут оба увидели, что у самой воды стоит врезавшийся в последнюю опору моста голубой «понтиак». Фэрт резко вывернул руль. Под шинами патрульной машины зашуршали куски металла и осколки стекла. Задняя дверь разбитого «понтиака» со стороны водителя была открыта. Фэрт остановился сбоку и немного сзади. Выключил мотор. В сотне футов над ними был слышен шум движения по мосту. Фэрт вышел из машины и осмотрелся.

В сложных переплетениях стальных балок, поддерживающих мост, галдели тысячи и тысячи крикливых японских скворцов. В сороковых годах несколько сотен этих птиц завезли сюда для борьбы с какими-то насекомыми. Птицы оказались в состоянии пережить сравнительно теплые городские зимы, и хотя специальные бригады с пескоструйными аппаратами каждую весну разоряли их гнезда, птицы продолжали размножаться.

— Ну, ты идешь? — спросил Фэрт у Ламберта, захлопывая дверцу. Крыша «понтиака» и асфальт вокруг были покрыты чем-то, что напоминало мазки бело-желтой краски. Он надел фуражку. Пусть лучше все это летит на нее, чем на голову.

«Понтиак» был большой, модель конца шестидесятых. Ключ зажигания был в гнезде, и тут же на хромированном кольце размером с наручник было нанизано еще не менее дюжины других. Фэрт попытался открыть переднюю дверь со стороны водителя.

— Не трогай ее, — посоветовал Ламберт.

Фэрт посмотрел на него поверх крыши машины.