Сердца пятерых

— Давай, папа!

И младшие девочки выразили свою неожиданную поддержку, отбивая такт на столе:

— Да! Давай! Давай! Давай!

Оррен перевел взгляд на единственного безучастного человека в комнате.

— А ты что думаешь Рыжик?

Джин Мэри дернула плечом.

— Давай… Если ты, конечно, не забыл сказать Санта-Клаусу, что мне и Чэзу нужны в этом году велосипеды.

Оррен широко улыбнулся.

— Велосипеды. Договорились!

Чэз показал Джин Мэри большой палец. Оррен встал и вышел из комнаты. Через мгновение он вернулся, держа в руке большой молоток-гвоздодёр.

— Сейчас снимем это объявление.

Чэз тут же вскочил. За ним Янси.

— Нет. Вы останетесь здесь, — заявил им Оррен. — На улице слишком жарко, а Солнышку пора спать. Мне потребуется помощь одной Мэтти. — Тут он взглянул на нее. — Когда мы вернемся, я помогу тебе вымыть посуду, чтобы ты смогла уехать домой. Тебе незачем проводить все воскресенье здесь, с нами.

— А я ничего не имею против этого, — сказала она и не солгала. Ей теперь хотелось просто жить в этом доме. Оррен шагнул к двери и распахнул ее, пропуская Мэтти. Конечно, глупо, но ей была приятна такая галантность.

Он вышел следом, и они молча направились к дороге. Мэтти обдумывала, стоит ли ей задать вопросы на темы, которые ее не касались. Она решила, что более подходящего времени у нее не будет, и набралась мужества.

— Твоя бывшая жена оставила тебя в тяжелом положении, да?

— В финансовом отношении? — спросил Оррен. — Можно сказать — да. Перед этим я купил ей новую машину, без которой она никак не могла обойтись, и она забрала ее, когда ушла. Она, правда, не смогла выплачивать кредит, и это пришлось делать мне. Потом стали появляться кредитные счета, о которых я и понятия не имел. К тому же я, естественно, заплатил за развод. Добавь к этому уход за четырьмя детьми, один из которых был грудным. Ситуация была довольно тяжелой какое-то время. Фактически это лето — лучшее с тех пор, как Грейс решила, что тот ковбой устраивает ее больше, чем я.

— Мне трудно в это поверить, — выпалила Мэтти.

— В то, что это лучшее лето, или в то, что она предпочла мне ковбоя? — остановился он.

Мэтти почувствовала, что румянец заливает ее щеки. Какого черта! Она не делала секрета из своих чувств, но и не заявляла о них открыто. Она подняла на него глаза, заслонив их рукой от солнца.

— Если говорить честно, Оррен, я не могу себе представить мужчину более привлекательного, чем ты.

Выронив молоток, он шагнул к ней и взял за плечи.

— Мэтти… — Он притянул ее к себе. — Я бы хотел, чтобы твоего опыта было достаточно для беспристрастного сопоставления, — мягко сказал он.

Мэтти отступила на шаг, и он снова взглянул на нее.

— У меня было несколько приятелей, — сказала она, — но я сужу не по этому.

— А по чему же? — Он прикоснулся кончиками пальцев к ее щеке.

— Оррен, я знаю всего одного отца-одиночку, такого же преданного, как ты, — сказала она. — Своего собственного. Не смотри так удивленно. Откуда, по-твоему, девочка может получить представление о мужчинах, как не от собственного отца?

— Я как-то не задумывался об этом.

— Но это так. Девочка либо мечтает о мужчине, похожем на своего отца, либо о полной противоположности ему. Так случилось, что мой отец — прекрасный человек. Да, он упрям и чересчур опекает меня с двенадцати лет. Столько мне было, когда умерла мама. Но в глубине души он сентиментальный добряк, и нет ничего такого, чего бы он не сделал ради меня или моей мачехи. Мы для него — все, потому что если он любит, то любит всем сердцем. Неужели ты думаешь, я не смогла бы распознать этого в другом мужчине?

— О, Мэтти! — сказал он, протягивая к ней руки. Она уронила свой молоток и прильнула к нему. Он положил ладонь ей на затылок и поцеловал так крепко, что когда он отпустил ее, она чуть не потеряла равновесие. Оррен прижал ее к себе крепче, поцеловал мочку ее уха и, прижавшись щекой к ее щеке, хрипло сказал: — Девочка, ты меня пугаешь.

Она ничего не могла с собой поделать.

— Я пришла сюда в поисках сама не знаю чего. И не знала, пока не нашла то, что искала.

Он долго пристально смотрел на нее, затем отвел взгляд и облизнул губы.

— Мэтти, я просто не знаю, что сказать.

— А ты не говори ничего, — сказала она ему и наклонилась, чтобы поднять свой молоток. — Когда придет время для разговора, я думаю, мы поймем это.

— Мэтти, — нежно сказал Оррен, пока они шли, — ты взрослее в свои девятнадцать лет, чем Грейс в ее двадцать семь. Пожалуй, ты взрослее всех, кого я знаю.

Она пожала плечами.

— Я быстро повзрослела после того, как умерла моя мама.

— Ты взяла на себя все домашние обязанности, так ведь?

— Да, и выяснилось, что я прекрасно с ними справляюсь. Все дело в организованности.

— Нет, — возразил он. — Я самый организованный менеджер авторемонтной мастерской, которого только можно найти, но мне никогда не удавалось справиться с домашними делами.

— Дом — это моя мастерская, — просто объяснила она.

Он пытливо посмотрел на нее.

— Почему все, что ты говоришь, звучит так логично? И почему это не пришло мне в голову?

Она пожала плечами.

— Не знаю. Я только знаю, что будущее, которое я вижу для себя, заключается в муже, детях и моем собственном доме. Я не создана для чего-то другого. Проблема в том, что в моем случае нельзя прийти в агентство по трудоустройству и сказать: «Я хотела бы работать у какого-нибудь трудолюбивого привлекательного мужчины в доме, полном маленьких детей. Мне нужно, чтобы они нуждались во мне и любили меня так же, как я буду нуждаться в них и любить их».

Он усмехнулся, глядя себе под ноги.

— Ты считаешь, что я привлекательный мужчина?

Она закатила глаза.

— Хочешь кое-что узнать? — засмеялся он.

— Что?

— А ты симпатичнее, чем я думал вначале.

Они подошли к щиту с объявлением.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила она.

— Я хочу сказать, — ответил он, взвешивая молоток на ладони, — что, когда впервые попытался посмотреть на тебя как на ребенка, я разглядел женщину.

— Фу! Неужели я, наконец, смогу перестать носить все эти вызывающие наряды, предназначавшиеся для того, чтобы привлечь твое внимание?

Он прищурился, усмехнувшись, и сказал:

— Ты привлекаешь мое внимание в любом наряде.

Она засмеялась. Ее переполняла робкая надежда.

— Я это учту.

— Отлично. А теперь давай собьем этот щит, чтобы я мог тебя снова поцеловать.

Через несколько минут аккуратно написанное, объявление упало к ее ногам. Оррен забил торчащие гвозди и взял ее за руку.

— Пошли.

— А как с этим? — спросила она, показав на валявшееся объявление, когда он потянул ее к дому. — Нельзя оставлять его так.

— Я потом его возьму.

— А почему не сейчас?

Он вздохнул.

— Ладно, раз ты настаиваешь.

Он так внезапно остановился, что она налетела на него. Оррен бросил свой молоток и обхватил ее руками со словами:

— Но все по порядку, моя педантичная Мэтти.

Она и опомниться не успела, как его губы снова прижались к ее губам. Ей следовало быть готовой к этому, но он застал ее врасплох. Она крепко обвила его шею руками, прижимаясь к нему так сильно, что всего через секунду уже не понимала, где кончается она и начинается он. Они оба дрожали к тому времени, когда он опомнился и отстранился.

— Господи, как я рад, что я уже не девятнадцатилетний подросток, — сказал Оррен, проводя ладонями по ее рукам.

— Почему? — спросила она, не совсем уверенная в том, что ее мысли полностью пришли в порядок.

— Потому что в девятнадцать я не знал, когда пора остановиться, — сказал он, понизив голос. — Вот тогда-то Грейс и заработала Чэза.

— О! — Она откинула волосы с лица. — Но я не Грейс.

— Конечно. Но дело совсем не в этом.

— Объясни, в чем.

— В том, чтобы не повторить ту же самую ошибку, — сказал он.

— То есть?