Страница 35 из 117
Уходя от моря, буры отказались и от всех его даров. Европа, торговля, большие города с их соблазнами — все это оказалось забыто и отвергнуто. Буры прекрасно могли без этого обойтись. Единственное, что они взяли с собой из старого мира, — Библию. С таким багажом — скот, нехитрые пожитки, умещавшиеся в вагон, и Священное Писание — буры выступили в поход на Африку. Они прошли тысячи миль по вельду и в тени могучих гор. Они давали имена рекам и холмам, воевали, рожали детей и незаметно прикипали сердцем к этой земле. Так выковывалось новое поколение африканеров.
Практически в то же самое время, когда буры покинули берега Столовой бухты и двинулись на восток, в мире произошло еще одно, на первый взгляд, очень похожее событие. Тысячи людей того же европейского происхождения, прежде скученно жившие на атлантическом побережье Америки, вдруг снялись с места и начали продвижение на запад. Несмотря на внешнее сходство, эти два трека,два массовых исхода, в значительной степени разнились. Начать с того, что американских пионеров было гораздо больше, чем буров. Перевалив через горный хребет, они двинулись на запад, возводя по дороге населенные пункты и постоянно расширяя полосу Фронтира. Общая картина наводит на мысль о вторжении великой армии, которая продвигается вперед, но не забывает укреплять позиции на завоеванной территории. В отличие от них, буры — гораздо более малочисленные — почти не оставляли за собой следов. Их Великий Трек скорее уж можно сравнить со скрытным передвижением кавалерийского дозора. Если позволительно мерить эффективность переселения народов какими-то единицами, мы бы сказали, что минимальная единица американского трека — небольшой городок, в то время как для южноафриканского трека та же самая единица представлена одиноким ранчо, на многие мили удаленным от соседнего.
Что касается движущих мотивов, то они практически одинаковы в обоих случаях. И американских, и южноафриканских пионеров толкали в путь одни и те же чувства: потребность в просторе и свободе; стремление захватить побольше земли; недовольство цивилизацией в том виде, в каком она существовала в прибрежных областях; неспособность вписаться в сложившийся уклад жизни и, наконец, личное невезение. И требования, которые новое существование предъявляло к первопроходцам, были одинаковы — склонность к индивидуализму, отвага и уверенность в собственных силах.
Перевалив через Аппалачи, американцы оказались на обширной и плодородной равнине: здесь водились бизоны, лоси, олени вапити, медведи, волки, кугуары, белки, индейки и куропатки. Бурам повезло меньше — им в основном приходилось иметь дело со львами и леопардами, носорогами, гиппопотамами, бабуинами и кобрами. Тем не менее в качестве объекта охоты они имели несколько видов антилоп. По мере продвижения белого человека антилопы отступали в глубь Африки и вели за собой треккеров. И те, и другие первопроходцы вынуждены были вести борьбу с местным населением. Американцам с самого начала противостояли индейские племена. Что касается буров, то они, как мы уже говорили, до поры до времени не сталкивались с кровожадными пришельцами с востока. Зато им изрядно досаждали бушмены, причем не столько отравленными стрелами, сколько отвратительной привычкой красть и вырезать чужой скот. Американцы безжалостно истребляли краснокожих туземцев, предлагая награду за их скальпы. Буры тоже без зазрения совести уничтожали бушменов, рассматривая их как неких вредоносных животных.
Жизнь в приграничной полосе всегда предполагала известную уединенность. В Южной Африке основой бурского общества являлась семья. Старый патриарх жил на собственной ферме в окружении семьи, своих быков и ослов, а также большого количества слуг — как мужчин, так и женщин. В качестве слуг выступали чернокожие — формально свободные готтентоты, ибо все рабы (в числе прочих благ цивилизации) остались на западном побережье, откуда они ушли. Такой бур-патриарх мог заглянуть в Ветхий Завет и, прочитав историю Авраама, признать в нем себя самого.
По известным причинам приграничье всегда напоминает театр боевых действий, и бурам довелось испытать это в полной мере. Достаточно скоро они настолько удалились от цивилизации, что им пришлось учреждать новые своды законов и самим же следить за их исполнением. И если американцы со временем научились сражаться, как краснокожие — перебегая от дерева к дереву, то бурам пришлось овладевать навыками конных снайперов. Оглядываясь назад, можно говорить о значительном вкладе бушменов в историю Южной Африки. Ведь именно постоянное противостояние с ними толкнуло буров на такое изобретение, как коммандо.Система коммандос безотказно служила африканерам во время многочисленных приграничных войн. Она же породила и национальных героев бурского народа — таких знаменитых военачальников, как Преториус, Потгитер, Де Вет, а также воинов-политиков Боту и Смэтса. Если говорить об Америке, то и там тактика партизанской войны оправдала себя. Помимо опыта создания отрядов «военизированных фермеров» (которые сыграли решающую роль во время войны за независимость), она подарила американцам такого всенародного героя, как Джордж Вашингтон.
Итак, резюмируем. На ранних этапах развития Южно-Африканского государства можно было наблюдать два типа хозяйствования. Первый существовал на западе и предполагал оседлый образ жизни, при котором собственность переходила по наследству от отца к сыну. Колонисты жили в плодородных долинах, выращивали зерновые культуры, разводили виноградники и фруктовые сады. Второй же — более тяжелый и опасный — предполагал беспрерывное продвижение на восток. Длинные упряжки быков тащили походные вагоны,на которых размещалось все личное имущество треккеров. Основной их ценностью были стада крупного рогатого скота и овец, а жизнь сводилась к постоянному переезду с места на место в поисках новых пастбищ. В то время как белые переселенцы медленно двигались в восточном направлении, навстречу им столь же неспешно катилась волна черных племен. И столкновение — неотвратимое по своей сути — было лишь вопросом времени. К тому моменту, как британцы высадились на Капе, соприкосновение двух миграционных потоков уже произошло. Прогремели первые выстрелы, обе стороны успели похоронить своих убитых. Буры наконец-то столкнулись с племенами банту.
Так выглядела Южная Африка в 1795 году, когда горстка британских чиновников высадилась на берегу Столовой бухты. В то время англичане были настроены вполне миролюбиво, их гораздо больше волновал конфликт с Францией, который вскоре вылился в полномасштабную войну с Наполеоном. Вслед за чиновниками пришли английские миссионеры.
Некоторые историки склонны рассматривать буров как этакие обломки прошлого, затерявшиеся на бескрайних просторах африканского вельда. Якобы, удалившись от западной цивилизации, они сохранили в неприкосновенности менталитет семнадцатого столетия. Если это утверждение верно, то оно вполне объясняет проблемы, возникшие в девятнадцатом веке. Буры настолько были не похожи на людей промышленной эпохи, что найти с ними общий язык не представлялось возможным. А все дело в том, что в семнадцатом веке общественное сознание еще не успело пробудиться, и человек той эпохи в основном полагался на библейские суждения. В его понимании весь мир делился на христиан и язычников, и приоритет первых не подвергался сомнению. Что же касается примитивных народов (к коим относились чернокожие обитатели Африки), те занимали еще более низкое положение, нежели язычники. Буры мнили туземцев кем-то вроде животных и уж во всяком случае отказывали им в наличии души. Когда после многолетней изоляции буры столкнулись с просвещенным мнением Европы девятнадцатого века, то пришли в ужас. И знаете, что они сказали? «Разве допустимо обращаться с христианами подобным образом?» Разум бура попросту отказывался воспринимать идею равенства рас. Как может чернокожий недочеловек приравниваться — перед Богом и в глазах закона — к нему, белому христианину? А именно это ему и пытались внушить! Наивные англичане ожидали, что бур в десять минут проделает эволюцию, которая у Европы заняла целое столетие.