Страница 1 из 117
Южная Африка
Прогулки на краю света
Посвящается Тимоти
Предисловие
Во время своего путешествия по Южно-Африканскому Союзу я неоднократно вспоминал Древнюю Грецию и другие страны классического мира. А провоцировали меня на это поразительная прозрачность здешнего воздуха и архитектура сэра Герберта Бейкера. Мне до сих пор кажется странным, что этот кусочек земного шара — который привел бы в восхищение древних греков и всех обитателей эллинистического мира и который, несомненно, возбудил бы прагматический интерес у древних римлян — так и остался сокрытым от их цивилизаций.
Подобные мысли часто посещали меня в начале путешествия. Вопреки предупреждениям моих искушенных друзей, долгий перелет в Южную Африку вовсе не показался мне утомительным. Напротив, он доставил мне огромное удовольствие. За те тридцать шесть часов, что я провел в воздухе, мне удалось увидеть большую часть огромного Африканского континента. Я видел Северную Африку и место, где когда-то стоял славный Карфаген; затем моему взору предстала долина Нила, которая зеленой змеей пересекает две пустыни. А к тому времени, как начало темнеть, мы уже миновали обжитые районы Африки и летели над безлюдной землей, простиравшейся до самого горизонта. На следующее утро я проснулся и первым делом бросил взгляд в иллюминатор. Мы летели над диким бушем, где безраздельно царствовали мухи цеце, москиты и засуха, и лишь иногда тень от нашего самолета накрывала стадо диких слонов. И такой монотонный пейзаж сопутствовал нам весь день. Тем не менее полет над этой труднопроходимой и малообжитой землей составил, пожалуй, самую интересную и поучительную часть моего воздушного путешествия.
Теперь мне стало ясно, почему обитателям древнего мира не удалось открыть и колонизировать Южную Африку, почему попытка Нерона отыскать истоки Нила исчерпалась по достижении Судана и почему для древних греков и римлян Африка ограничивалась лишь северным поясом, от Танжера до дельты Нила. Дело не в лени или нерасторопности древних жителей. Просто в ту эпоху еще не существовало приемлемого пути через пустыни и бескрайний буш. В противном случае древние египтяне, эллины и римляне не преминули бы им воспользоваться и наверняка создали бы в Южной Африке цивилизацию, подобную той, которая существовала на севере континента. И хотя говорят, что история не знает сослагательного наклонения, но мне видится очень заманчивым поразмышлять над тем, как изменились бы мировые торговые пути, если б Южную Африку открыли во времена Александра Македонского; или какой эффект произвели бы на древнеримскую экономику южноафриканские алмазы и золото, если бы их обнаружили в эпоху цезарей.
Увы, ничего этого не произошло. Храмам Амона-Ра не суждено было появиться на просторах Трансвааля и Свободного государства; Капские горы так и не увидели блестящих городов, подобных Пергаму; а древнегреческие храмы никогда не отражались в теплых водах Индийского океана. Южная Африка, подобно ее северному двойнику, оказалась в роли острова, надежно защищенного от вторжения с севера пустынями и бушем, а с запада — морскими просторами. И эта изоляция продолжалась практически до нашего времени. Южная часть континента, прославившегося своими пирамидами, так и оставалась на протяжении веков неизвестной миру. Она терпеливо ждала своего часа, чтобы вместе с Новым Светом быть открытой в эпоху Васко да Гамы и Колумба.
И еще одна интересная мысль посетила меня пока я летел над Северной Африкой. Я подумал, что за всю историю человечества лишь два народа рискнули принести европейскую цивилизацию на африканскую землю. Южноафриканцы разделяют эту честь с древними греками и римлянами, которые на протяжении веков колонизировали Северную Африку. Сомневаюсь, что современные южноафриканцы когда-либо задумывались о своих далеких предшественниках. А напрасно, ведь победы античных завоевателей (и в особенности поражения) могли бы стать бесценным опытом для нынешних колонизаторов.
Грустно думать, что великая цивилизация, некогда существовавшая в Северной Африке, не оставила после себя ничего, кроме кучки руин. Некоторые из них, например, Тимгад, и поныне являют собой довольно внушительное зрелище. Что же касается римского Карфагена — города, по размерам и величию способного затмить дюжину Йоханнесбургов, — то он попросту бесследно исчез. Великолепные храмы, колоннады, театры, библиотеки, бани, триумфальные арки и акведуки — все это оказалось разрушенным и погибло от рук пришлых варваров. Лишь имена великих африканцев — таких как Тертуллиан и святой Августин — напоминают о том, что Европа когда-то процветала на севере Африки.
Кто-то может сказать: какой смысл предаваться грустным размышлениям о судьбе Северной Африки, если ты в этот миг летишь на противоположный конец материка — в Южную Африку? Ведь маловероятно, чтобы обстоятельства, приведшие Римскую Африку к падению, столетия спустя в точности повторились на юге Африки. На это хочу возразить, что обе цивилизации — и древняя, и современная — призваны решить по сути одну и ту же проблему, а именно: как обеспечить собственную безопасность в окружении варварских племен? Не следует забывать, что очаг цивилизации всегда оказывается на положении осажденной крепости. Это общее правило, которое срабатывает всегда и везде. Независимо от года на календаре и от цвета кожи участников этой драмы. И нынешние враги цивилизации проявляют не больше готовности (или способности) воспринять культурные ценности, чем это было в четвертом веке.
Вот с какими мыслями я прилетел в эту страну неотразимой красоты. Выйдя же из самолета, я сразу очутился среди людей такой доброты и сердечности, какой не встречал нигде прежде. В ходе своих странствий по Южной Африке мне удалось узнать много нового для себя и, смею предположить, для многих жителей Европы и Америки. Данная книга является попыткой облечь в слова то удовольствие, которое я испытал во время своего путешествия. Ее ни в коем случае не следует рассматривать как исследование многочисленных проблем Южной Африки. Любой приезжий иностранец (каким бы компетентным он себя ни считал изначально) очень скоро начинает понимать, сколь сложны и неоднозначны эти проблемы. И чем дольше он пробудет в стране, тем меньше готовых решений у него останется. Скорее всего, он покинет Южную Африку в том же состоянии, в каком уезжал из нее я сам: увозя в сердце горячее восхищение жителями этой страны, приправленное изрядной долей раздражения против тех, кто берется судить об их родине, даже не потрудившись лично познакомиться с нею, а лишь опираясь на чужие (и не всегда добросовестные) свидетельства.
Нашим современникам, уже познавшим ненадежность и враждебность современного мира, может показаться, что Южной Африке выпала невероятно счастливая судьба. Действительно, эта страна не испытала на себе разрушительного действия войны, она не знала экономических кризисов и не обременена государственными долгами. Уже без малого полстолетия жители Союза наслаждаются относительно спокойной и обеспеченной жизнью, не зная жгучей боли потерь и разочарований, выпавших на долю европейцев. Наверное, жители прочих — менее счастливых и солнечных — краев задаются вопросом: да понимают ли южноафриканцы, как им повезло? Ведь вера в непрерывное процветание страны, а, следовательно, и в их собственное светлое будущее призвана поддерживать людей в минуты временных трудностей и сомнений. И нам, глядящим на это со стороны, остается только скрестить пальцы на удачу и помолиться, чтобы судьба и в дальнейшем была милостива к этому счастливому доминиону. Наиболее болезненной проблемой для Южно-Африканского Союза является застарелая вражда между англичанами и бурами (хотя большинство иностранцев и не принимают ее всерьез). Тем, кто помнит темное прошлое человечества (с его многочисленными кровавыми эпизодами), вражда эта может показаться не более чем глупой ссорой между братьями, которые не могут договориться, по какой железнодорожной ветке направить свой шикарный комфортабельный экспресс.